Демон Пенрика (ЛП) - Буджолд Лоис Макмастер
— Двое против двоих. Я и Дездемона. Если не считать её за двенадцать, в противном случае у нас тут целая коллегия присяжных.
Тигней потёр свой лоб, несомненно болевший и поглядел на них обоих.
— То, что один из вас врёт — очевидно. К счастью, у меня есть ещё один свидетель. В некотором смысле, — он повернулся к привратнику. — Коссо, приведи, пожалуйста, нашего гостя. Извинись, но дай ему понять, что это срочно. А, скажи ему, что вернулся Лорд Пен.
Привратник кивнул и вышел.
Кли, закипая, воскликнул:
— Просвещённый, вы не можете даже думать о том, чтоб принять показания демона! Они совершенно ненадёжны!
Тигней сухо посмотрел на него:
— Я знаю демонов, Кли.
Кли либо хватило ума заткнуться, либо у него кончились аргументы. Пен был совершенно уверен в том, что получилось совсем не так, как это представлял себе Кли, когда спешил сюда, чтоб выложить Тигнею свою историю. Если он правда думал, что Пен утонул, что было вполне возможно, зачем он выдвинул эти обвинения, вместо того, чтоб затаиться вместе с братом? Или брат вышвырнул его? Разумеется, это Кли рассказал ему о том, что в город прибыл Пен. Так какой из братьев первым придумал этот план похищения демона?
Проходили минуты. Пен сел на пол. Тигней начал было что-то говорить, но потом махнул рукой и оставил его там.
Наконец из холла послышалась суета: что-то успокаивающе говорил привратник, что-то спрашивал незнакомый голос. В комнату, опираясь на трость, вошёл невысокий и полный пожилой человек, одетый в заляпанную белую мантию. Тигней поспешил усадить его на стул с подушками, оставив Кли и Пена стоять. Седые и редеющие волосы вошедшего были собраны в тонкий хвост, лицо его было круглым и морщинистым как зимнее яблоко, но вовсе не такое сладкое. Его можно было принять за удалившегося от дел пекаря с дурным пищеварением. Он тяжело уселся на предложенное место и сложил руки на рукояти трости.
Дездемона внутри Пена завизжала. И завопила, разрывая сердце: А-а-а-а! Мы пропали! Это Святой из Идау! Пен почувствовал внутри отчаянную вспышку тепла, а потом она свернулась в плотный, почти готовый взорваться шар.
— Благословенный Бройлин, — Тигней поклонился.
Потом, чуть погодя, стукнул Кли по затылку чтоб тот тоже поклонился. Кли, сморщившись согнулся и снова выпрямился, осеняя себя знаком богов и бормоча: «Благословенный…» Кли казался столь же удивлённым, как и Дездемона, хотя и более заторможенным. Никто другой не мог впасть в такое неистовство.
Тигней посмотрел на впавшего в замешательство покрытого грязью Пена, но в результате просто тряхнул головой.
Итак, это была вторая смертельная ловушка, с которой Пенрик и Дездемона столкнулись меньше чем за день. Подлая ловушка, несомненно, расставленная Тигнеем. Неудивительно, что он не давал себе труда обучать Пена. Он должен был спланировать это ещё неделю назад, чтобы тайно привезти из Идау этого скрипучего старика. Как ещё можно было бы загнать в угол и арестовать такого могущественного демона, кроме как использовав внезапность? И Пен зашёл прямо в ловушку. Следует ли ему встать и попытаться бежать? Сможет ли он встать и пробежать хоть шаг? Нам действительно надо было отправляться на север. Ох, Дездемона, мне так жаль…
Итак, Благословенный, — Тигней показал на Пена. — Взял ли этот демон верх?
Старик неодобрительно нахмурился на Пена, растерянно смотревшего в ответ, но сказал:
— Нет. Ничуть. Вся твоя паника была беспочвенной, Тиг. Совершенно не стоила того, что эта мерзкая повозка сделала с моей спиной по пути сюда.
Как только блеснули серые глаза, Пен мгновенно оказался захвачен этим взглядом, как если бы он глядел через две крохотные дырочки на слепящее солнце, как если бы что-то огромное, древнее и настоящее было где-то тут, на грани восприятия. Он не мог отвести взгляд. Он не мог убежать. Ему показалось, что ему хочется ползти вперёд. Это пожилое и непривлекательное тело, похоже, было только сценическим костюмом, нереальным и обманчивым, дымкой поверх… да, человека, но в то же время каналом к чему-то… не человеческому. Не к чему-то такому, с чем Пен ожидал встретиться лицом к лицу при жизни, даже через такую дымчатую преграду.
Ему стало ясно, что все молитвы, которые он когда-нибудь произносил или бормотал, зевая, были лишь механическим повторением. И что он больше никогда не сможет молиться таким образом.
— Можешь ли ты заставить его демона говорить? — спросил у святого Тигней.
— Если я смогу убедить его перестать выть от ужаса — возможно.
Кли сдуру попытался:
— Но сможете ли вы заставить его говорить правду?
Старик обернулся к нему:
— Не знаю. Как ты думаешь, смогу ли я заставить тебя?
Кли сник. Но, влекомый каким-то безрассудством, продолжил:
— Если демон не взял верх, значит поступки Лорда Пенрика его собственные. Безумец он или преступник, ответивший на предложенное гостеприимство поджогом и разрушением, он должен предстать за это перед судом.
Старик фыркнул.
— И как ты представляешь себе магистратов Мартенсбриджа, привлекающих к суду волшебника против его воли?
Тигней прочистил горло:
— Даже если он пока не захватил господство, боюсь, это просто вопрос времени. Просвещённая Ручия обладала самым грозным демоном из всех, что мне довелось видеть. Слишком могущественным для этого простого юноши, каким бы благонамеренным он ни был. Благословенный, я отношусь к своим обязанностям с полной ответственностью и я обязан просить вас во имя благоразумия изъять эту опасность из этого юноши и из этого мира.
Пен внимательно слушал, его живот крутило. Он попробовал указать:
— Но я не давал клятвы Храму. На самом деле я здесь всего лишь гость.
Кли ядовито посмотрел на него:
— В твоём случае это вряд ли можно считать достоинством.
Тигней только помотал головой.
До Пена дошло, что все разговоры об обвинениях и магистратах, разговоры, которые могли бы вести юристы это не то что нужно сейчас. Если в этой комнате действительно присутствует бог, он в любом случае хочет других слов.
Пен поднялся на колени и повернулся лицом к святому. Дездемона внутри него рыдала в отчаяньи, как женщина, поднимающаяся на эшафот. Тигней сделал бесполезное движение, чтоб удержать Пена, но старик смотрел на него с любопытством и без страха.
Пен поднял раскрытые ладони, как он делал это раньше в храме по меньшим поводам. Он вдруг заметил, что жест молитвы совпадает с жестом сдающегося на поле битвы.
— Благословенный, если я буду говорить, бог услышит меня?
Брови, казалось бы сделанные из овечьей шерсти, дёрнулись.
— Бог слышит тебя всё время, говоришь ты или молчишь. Ты слушающий бога… это бывает куда реже.
Пен решил считать это обычным неявным Да бастарда. Он сглотнул, подумал — не склонить ли голову, но решил смотреть вверх. На или через эти пугающие серые глаза.
— Господин Бог Бастард, Сын Матери, Пятый и Белый. Пожалуйста, сохрани Дездемону. Она хороший демон, — Пен обдумал это определение во всей его неопределённости (хороший для чего) и решил оставить его так. — У неё нет другой жизни как через мою и, пожалуйста, смилуйся… пожалуйста, позволь мне служить ей в её нужде.
И, в том, что, несомненно было самым безрассудным поступком в его жизни, перевешивающим даже пьяную клятву, данную Дрово вербовщику, добавил: «И Тебе».
Тигней ещё раз медленно помотал головой.
Святой из Идау поднял руку и положил её на лоб Пена, словно собираясь проклясть его. Его губы приоткрылись. Замерли. На мгновение, более глубокое, чем длинное, он казался глубоко погружённым в себя. Очень глубоко. Потом его брови удивлённо поднялись, а рука упала обратно.
— Ух! Это первый.
— Что? — спросил изнывающий от беспокойства Тигней. — Белый бог забрал демона, верно?
— Нет. Выплюнул обратно. Сказал, что не хочет её. По крайней мере пока.
Опешивший Тигней смог только моргнуть. У Пена перехватило дыхание. Что, что, что?..
