Песнь войны (СИ) - Карпов Илья Витальевич

— Селименора, Среброокая госпожа, Сестра лунного света, Светоч-Во-Тьме, Та-что-ведёт-отверженных… и множество других имён, — проговорил Асмигар, улыбнувшись. — Прошу прощения, мы уже уходим. Я пока, правда, ещё не решил, куда, но уходим.

— Его путь ещё не окончен, — проговорила она по-эльфийски.

— Как это? — изумился бог-странник. — Разве нам это решать? Уж не решила ли ты пойти против законов Мироздания?

— Я так хочу.

— Ничего не имею против эльфийского, но прошу, говори так, чтобы он понимал. В конце концов, он имеет право знать, раз уж речь идёт о нём.

— Хорошо, — Селименора подошла ближе, и наёмник будто нутром ощутил взгляд глаз, светящихся серебряным светом. — Он не знал покоя при жизни. Не познал его после смерти. В моих силах вернуть его. И в моей воле. Я желаю, чтобы он отыскал Драма из дома Дирен, из народа Ушедших и передал, что Среброокая не оставит его, покуда он ходит под лунным светом. Пусть это будет моим даром ему.

Таринору стало не по себе. Он вспомнил, как нелестно отзывался о богах в целом и о Селименоре в частности.

— Ты прощён, — неожиданно сказала богиня. — Твои помыслы здесь как на ладони. Я возвращаю тебя в мир живых, в мир невечных.

— А всё, что здесь произошло? Я это забуду? — неуверенно спросил наёмник.

— Не забудешь, — подмигнул Асмигар. — Раз уж тебя решила воскресить сама Серебряная богиня — точно не забудешь.

— Благодарю тебя, среброокая и луноликая, — начал было Таринор, но Селименора тут же приставила палец к его губам.

Наёмник тут же ощутил холодок, расходящийся от губ по всему телу. Странная лёгкость и сонливость. Сознание погрузилось в долгожданный и сладкий сон.

Когда наёмник полностью растворился в окутавшем его тело сиянии, Асмигар откинулся на спинку кресла и вздохнул.

— Надеюсь, ты не боишься последствий. Ты мне, безусловно, очень помогла, но…

Ответом ему было молчание и внимательный взгляд серебряных глаз. Бог-странник подпёр кулаком подбородок и спросил, не глядя на богиню.

— И всё же меня терзают сомнения. Думаешь, он справится?

— Не нам решать.

— А кому тогда?

— Только ему. — ответила Селименора, исчезая, словно дым в лунном свете.

— Эх, если бы женщины перестали говорить загадками, мир стал бы намного проще.

— Я всё ещё слышу. — донеслось из ниоткуда.

— Но, несомненно, скучнее, — улыбнулся бог-странник.

Глава 7

Вздох. Боль в груди. Резкий привкус крови и сухость во рту. Голова раскалывается, а при попытке пошевелить рукой ломит каждую кость.

Так началось возвращение Таринора в мир живых. Кряхтя и превозмогая боль, он попытался сесть. Расплывчатые очертания окружающего мира никак не желали складываться в чёткую картину, но, когда зрение всё же удалось сфокусировать, наёмник обнаружил себя в месте, более всего похожем на деревенский дом, а сам он лежал на невысокой деревянной лавке.

Яркий солнечный свет тонкой струйкой пробивался через крохотное окно без стёкол прямо на широкий стол, за которым виднелась дверь на улицу. Таринор огляделся: стены комнаты украшали бесчисленные пучки, несколько звериных шкур, ветвистые оленьи рога, и множество плетёных амулетов. Не имея ни малейшей мысли, где он мог быть, наёмник подумал, что неплохо было бы спросить Селименору, куда именно они забросят его обратно.

Кроме ответа на этот вопрос Таринора интересовали ещё два: сколько времени он пробыл мёртвым и его ли это тело или какое-то новое? Наёмник нащупал обширный рубец на груди, да и стихающая глухая боль напоминала о причине смерти. Но если это его прежнее тело, разве не должно оно было начать разлагаться? Или же его вернули в виде живого мертвеца? Наёмник в ужасе посмотрел на руки. Не увидев ожидаемых синюшных ногтей и бледной обескровленной кожи, он облегчённо вздохнул. От испуга сердце заколотилось так, что он почувствовал его биение в горле.

Нет, всё-таки он обычный живой человек. Одежда на нём была прежней, но при этом оказалась целой и удивительно чистой, будто бы новой. Неужели его тело тоже пребывало в каких-то иных мирах, в Небытии или где там висела его душа всё это время?

— Время… Сколько же я там пробыл, — подумал наёмник и осторожно поставил ноги на дощатый пол.

Опираясь на руку, он встал, сделал два шага и тут же повалился на пол. Дьявол! С каких пор ходить стало так тяжело? Будто три мешка с мукой на плечи положили. Наверное, он так долго пролежал без движения, что тело попросту отвыкло. Таринор приподнялся на колени, зацепился рукой за край стола и, едва его не опрокинув, вновь оказался на ногах. На этот раз ступал осторожно, пошатываясь, но не давая себе снова упасть. Добрался до стены, облокотился и перевёл дух. Переступив высокий порог, наёмник толкнул дверь и оказался одной ногой на высоком крыльце.

В глаза ударил яркий дневной свет. Таринор глубоко вздохнул, и даже боль, кольнувшая где-то глубоко в груди, не смогла перебить удовольствие от прохладного глотка живительного воздуха. Вокруг стояли приземистые деревянные домики, мимо которых люди шли по своим делам. Молодой паренёк вёл за рога козу, девушка с парой толстых кос до пояса несла корзину с только что выстиранным бельём, а старушка медленно тащила куда-то за руку светловолосого мальчишку лет трёх, который с неохотой плёлся за ней.

Вдруг ребёнок остановился, указал пухлым пальчиком на Таринора, и в то же мгновение на него обратились множество изумлённых глаз. Люди встали как вкопанные, и наёмник не нашёл ничего лучше, кроме как помахать рукой в знак приветствия.

Люди ахнули. Девушка с косами уронила корзину на землю и закричала. Паренёк бросил козу и бросился наутёк. Даже старушка проявила удивительную прыть: схватила светловолосого мальчонку в охапку и быстро засеменила прочь. Все остальные ринулись кто куда, как муравьи в растревоженном муравейнике.

Таринор недоумённо глядел на творящееся вокруг, не понимая, чем же вызвал такую реакцию, но тут из дома напротив выскочил коренастый мужик с короткой рыжей бородой. Помотав головой, он остановил хмурый взгляд на наёмнике и побежал, только в отличие от остальных не куда-то, а прямо на него. Таринор с горечью подумал, что при всём желании не смог бы уйти, и просто приготовился к удару. Долго ждать не пришлось и вскоре незнакомец повалил наёмника на пол, заломив руки за спину.

— Ишь ты! Очнулся! — воскликнул рыжебородый с крепким северным акцентом. — Не соврал старик!

— Слушай, если боишься, что убегу… То можешь уже отпустить… — проговорил Таринор, с трудом ворочая прижатой к полу челюстью. — Я и хожу-то с трудом.

— Глянь-ка, он ещё и пасть свою грязную разевает! Умертвие проклятое!

— Чего? Какое ещё умертвие? Живой я… — наёмнику начинало не хватать воздуха.

— Живые не лежат беспробудно столько дней к ряду! Старого Эйвинда не проведёшь, упырь проклятущий! Он мне строго настрого тебя стеречь наказал!

— Так чего ж ты тогда накинулся? А ну как заражу тебя чем-нибудь? Когти упыря знаешь какие заразные?

На мгновение хватка рыжебородого ослабла, а потом он и вовсе отпрянул и выставил перед собой нож.

— И впрямь! Чего это я! А ну, стоять, не подходи!

Напавший на Таринора оказался молодым парнем с не раз сломанным носом и густыми рыжими бровями, из-под которых настороженно глядела пара голубых, как ясное небо, глаз. Он чем-то напомнил Игната, если бы маг был ниже и шире, да кожа была б посветлее.

— Да не боись ты, — наёмник с трудом сел на скамью, хрустнув шеей. — Будь я упырём, давно б убежал. Или кровь твою горячую хлебал, как знать. Судя по твоему оружию, я бы поставил на второе.

— Это ещё почему? — недоумённо спросил рыжий, не опуская ножа.

— Будь я упырём, первым делом вцепился бы когтями в горло или глаза. Так что ножик тебя точно бы не спас, а вот меч или копьё — вполне. Да и будь я ожившим мертвецом, разве говорил бы я так складно? Видал я лежалых мертвецов. Уж поверь, разговаривать им было бы непросто.