Алое Копье (СИ) - Сечин Иван

Что-то это значило… Сатин осмотрелась. Она стояла посреди величественного зала, такого просторного, что нельзя было увидеть его границ — стены тонули в тумане. В густом сумраке наверху терялись неясные очертания купола. Колонн нигде видно не было — купол держался сам по себе. Сатин это не удивило. Это же сон, так? От такого сна можно ожидать чего угодно. Но почему на этот раз Слёзы Наннара ей не помогли? Может, стоит увеличить дозу? Сероглазая огнепоклонница не знала ответа. Мысли её путались, в висках гулко стучала кровь.

Сатин сделала несколько неуверенных шагов вперёд. Туман закружился вокруг, обнял её. Идти приходилось почти вслепую. Судя по темноте, которая стояла в зале несмотря на солнечный свет, величественное окно с витражом было, похоже, единственным. Очень странный сон. И всё же… на миг ей показалось, что она узнаёт эти лица на цветном стекле. Эти надменность, высокомерие и холодная уверенность в собственной мощи… они были знакомы Сатин. От всех семи фигур с витража прямо-таки веяло силой и осознанием собственного величия. Концентрированная власть. Раны Господни, да что же происходит в этом сне?

Туман рассеялся. Сатин нисколько не удивилась, когда обнаружила, что зал исчез. Теперь она была в широком коридоре с высоким потолком. Пол покрыт однотонным красным ковром, на стенах из грубого, почти не обработанного камня — факела, горящие синим бездымным пламенем. Девушка оглянулась — позади была только глухая гранитная стена.

Похоже, видение не оставило ей выбора. Придётся идти. Это просто сон, успокаивала себя Сатин… сон, которого не должно было быть. Ведь Слезы Наннара всегда работают безотказно. Точнее, работали — до этой ночи.

Она шла вперёд в какой-то странной, немного пугающей тишине. Плотный ковёр скрадывал шаги, и даже пламя горело неправильно — без звука. Ничего… Только пустые стены, мягкий ровный свет факелов и коридор, ведущий неизвестно куда.

Через какое-то время стены изменились. Теперь на месте скучного серого камня были фрески. Какой правдоподобный сон… Сатин мельком глядела на них при тусклом свете синего пламени и дивилась, изучая содержание этой немой летописи.

На фресках запечатлелась история какой-то страны. Одетые в белое люди с разноцветными глазами плясали перед семёркой идолов, и жрецы в масках из серебра приносили кровавые жертвы. Тут были сцены войн, в которых чудовища, оживлённые с помощью магии, сражались с людскими армиями. Были сцены со странными, не похожими ни на что существами и постройками. На одних изображениях огненный дождь испепелял землю, на других — исполинские волны сметали города и сокрушали целые флотилии. Но на каждой фреске повторялась одна деталь: семь фигур с воздетыми к небу руками, и фигуры эти были на порядок выше всех остальных людей. Сатин могла почти поклясться, что узнаёт их. Мужчина в узорчатом балахоне и с книгой в руках… Желтоглазая женщина… Смуглый юноша с игральными картами… Человек в броне и шлеме, украшенном солнечными лучами… Похоже, жители этой неизвестной страны поклонялись им, как богам. В их честь проливалась кровь, возводились дворцы и храмы.

Сатин так задумалась, что даже подпрыгнула, наткнувшись на дверь. Девушка бросила взгляд через плечо: каменная плита находилась в какой-то сотне шагов позади. Странно. Она же так долго шла… с другой стороны, ей нечему удивляться. Это всего лишь сон. Сатин толкнула дверь и переступила порог.

Комната, в которой она оказалась, была, пожалуй, самым странным местом в этом сне. Она была обставлена просто, но с уютом, и этой своей нормальностью резко выделялась на фоне мрачного великолепия фресок в коридоре или того исполинского витража. На полу лежали зелёные ковры, стены из простого серого камня были закрыты тёмными драпировками. В углу ревело пламя камина, из-за которого девушку неожиданно посетило чувство какого-то особенного, почти домашнего уюта. Словно она очутилась в своей келье в Бейт-Хасмонай и пьёт горячий чай, а за окном бушует гроза.

Сатин окинула комнату взглядом. У правой стены на полках выстроились ряды книг, на небольшом каменном столике у камина — бокал вина и миска с розовым виноградом. Внимание девушки привлекла картина на левой стене. Это был пейзаж. Верхняя половина картины была занята небом, почти полностью покрытым тучами угрожающего свинцового оттенка, а нижняя — морем почти такого же цвета. Среди этого серо-стального однообразия выделялся корабль с чёрным парусом, на котором был изображён какой-то символ — золотое солнце с лучами, которые оканчивались ладонями. Этот же символ был на тех фресках в коридоре. Интересно, что это такое? Такое чувство, что ей знакомо это изображение.

— Всегда останавливаюсь возле этой картины. Впечатляет, правда?

Сатин обернулась.

У полки с книгами стоял человек. Его угловатое лицо не было ни молодым, ни старым — наверное, ему можно было дать около тридцати пяти. Облачённый в чёрный, расшитый серебряной нитью камзол со стоячим воротом и чёрный плащ, этот мужчина о чём-то напомнил девушке. Какая-то догадка возникла у неё в голове — и тут же исчезла. Он был высокого роста, стройный, как танцор, с длинными, чуть вьющимися рыжими волосами. Было что-то странное в его глазах — слишком жёлтых, слишком ярких, слишком живых. Это были глаза проницательного человека. Глаза игрока. И сейчас они смотрели прямо на неё.

— Как тебе эта картина? — повторил мужчина. — Скажи, что ты видишь?

— Море. Небо. Корабль вдалеке. — Сатин решила, что это, пожалуй, первый раз, когда она разговаривает с кем-то во сне. — Небо тёмное, всё в тучах.

— Жаль. — разочарованно протянул мужчина. Он потянулся к стене и взял с полки книгу в золотом переплёте. Покрутил в руках, поставил на стол. — Некоторые полагают, что эта картина может предсказывать будущее.

Сатин смутилась. Штормовое море? Корабль? Если это — её будущее, то оно какое-то… ну, неправильное, что ли. Слишком неопределённое.

— Скажите, что это за место? Кто вы?

Ей показалось, или губы этого незнакомца сейчас действительно изогнулись в усмешке?

— Простые вопросы. Верные, но простые. Это место… место отдохновения. А что же, до того, кто я… думаю, моё имя тебе ничего не скажет. Меня зовут Философом. Вернее, звали когда-то.

— Красивое прозвище! — выпалила Сатин, но тут же покраснела — ну кто будет делать комплимент частичке своего сна?

Человек в чёрном плаще, казалось, читал её мысли. Он улыбнулся.

— Думаешь, это — сон? А вдруг это ты снишься мне, маленький огонёк? Жители Шам-Иллорина считали весь мир всего лишь иллюзией, сновидением своего многорукого бога.

Огонёк? Что он такое говорит? И что это за место такое — Шам-Иллорин? Она никогда о таком не слышала.

— Я… я вас знаю? — спросила Сатин. Она всматривалась в его лицо, ей вдруг почудилось, что ещё чуть-чуть — и она что-то вспомнит. Что-то важное.

Улыбка исчезла с лица мужчины. Он сел в кресло и раскрыл книгу на первой попавшейся странице.

— Нет… — он вдруг резко захлопнул книгу и поставил её на место. — Ты меня не знаешь…

Он встал из-за стола и принялся расхаживать по комнате. Его движения были полны энергии, а походке позавидовал бы любой аристократ: спина прямая, плечи расправлены, глаза смотрят прямо перед собой. Наверное, подумала Сатин, именно таких людей называют царственными.

Мужчина остановился. Повернулся к ней.

— Ты знаешь, какая сила нужна, чтобы попасть сюда? Даже величайшие Иеромаги не могли достичь стен моей темницы. А у тебя — вышло. Кто ты?

Сатин моргнула. Иеромагия? Но она лишена этого дара…

— Темницы? — спросила она, чтобы поддержать разговор.

Кажется, этот сон стал насколько необычным, что ей уже можно ничему не удивляться. Её воображение сотворило и тот чудесный витраж, и фрески, и этого человека.

— О, не обманывайся. Это место отлично обставлено и располагает всеми удобствами, но это — тюрьма. Твоя магия впечатляет. У меня так редко бывают гости…

— Скажите… сколько вы тут живёте? — спросила Сатин, желая подыграть своему сну.