Утопленник (СИ) - Рунин Артур

Буян бегал босиком по песку, держа за коленки Рамси восседавшую на плечах. Она раскинула руки в стороны, изображая самолёт, закинула затылок и радостно хохотала. Чёрные волосы спадали на узкие покатые плечи, солнце переливалось в локонах.

— Какая она классная, — сказала Максим, улыбаясь веселью друзей. — Скажи?

— Не знаю, — ответил Рэфа с опозданием. Жека шёл к мотоциклам за скатертью, держа куртку на плече. Его мышцы играли под тонкой синей тенниской. — Возможно, и смогу порезать. Если, невозможно как, приспичит. — У него возникло желание метнуть нож в широкую спину Жизы.

Жека остановился и повернулся, будто прочёл мысли Ужа, крикнул:

— Смотри мне в спину нож не кинь!

Максим проводила глазами Жиза. Борис понёсся по песку, повернулся к ней спиной. Она подошла к Ужу и слюняво чмокнула в губы.

Глава 6

1

Бродяга ломился сквозь заросли, пытаясь найти ориентир к своей лежанке на развалинах, где продрог в прошлую холодную ночь. Сначала он решил не возвращаться, но вспомнил, что оставил всю тёплую одежду, ночи пока холодные и без неё никак не обойтись. Боль в ноге не унималась, от голода, казалось, мутнеет рассудок. Он нахватал паутин на потное лицо, пыли от листьев, вся кожа зудела. Он измучился и устал. Организм отказывался идти, тяжёлое дыхание никак не успокаивало сердце, громыхавшее в висках. Ворон преследовал его всю дорогу, не отставал, каркал над головой, перелетая с ветки на ветку. Иногда, казалось, что злая птица хочет клюнуть его в макушку.

— Что ж ты прицепился? — Бродяга прилёг на маленький островок травы. Из рюкзака достал фляжку с водой и потряс возле уха. — Мало водички. Ещё чай в бутылке есть. От добрых людей, благодарствую. — Уморённые покрасневшие глаза смотрели на ворона, внимательно его изучавшего, подобравшегося достаточно близко, чтобы можно было ударить палкой. — Что, на мою рваную ногу запал? Запах крови прельщает. Я же сказал… не сегодня.

Ворон покрутил головой, каркнул.

— Ну, давай, уходи. — Бездомный махнул рукой.

Ворон взмахнул крыльями и спикировал с ветки прямо над головой бродяги. Бездомному показалось, что чёрная птица коснулась когтями его волос. Намеренно. Он проследил глазами за её полётом. Ворон проскочил к небу через узкую полосу просвета в густой высокой растительности.

— А что там? Птица умная, нашла выход. — Кряхтя, охая, бродяга встал на ступни и двинулся в сторону небесной синевы, пробивающуюся сквозь зелень.

Через двадцать шагов он вышел на пляж. Всё тот же пляж. В ста метрах та же молодёжь, от которой он так усердно старался уйти, целый час продираясь по заросшему, казалось, небольшому, лесу. Возможно, больше времени прошло, часов у него не было.

— Вот, значит, куда ты ворон меня вывел. Пусть. Я им ничего не сделал, — решил Бродяга, повнимательнее всмотрелся в сторону молодёжи. Они, кажется, о нём позабыли и не замечали. Он проковылял к воде, вытащил из пластикового мешка пальто и разложил на песке. По небу плыли белые кучевые облака, лёгкая рябь бежала по воде, подгоняя к берегу тину. Бездомный сел на пальто, рядом выложил хлеб, кусок сала и ломтик бекона. Трясущимися ладонями он размотал проволоку на ноге, стянул повязку. Рана источала неприятный запах сыра. Как быстро загноилась. Он подложил под голову рюкзак и растянулся на спине. Блаженный тёплый ветерок обдувал с озера, умиротворённые глаза закрылись на печальном лице бродяги. Хорошо, тепло. Тихо. Он дотронулся хлебом потрескавшихся губ.

2

Первым его увидел Уж. Он видел, как бездомный вылез из кустов, неподалёку от мегалита, долго на них смотрел, потом прошёл к воде. Но ничего друзьям не сказал. Рэфа с ревностью взирал на Жизу и Макс. Жека лежал затылком между коленей Максим и потягивал из бутылки абсент, поглаживая левую икру её ноги. Она выгнула спину и откинулась на руки, подставив лицо солнцу, волосы почти касались песка. Лада и Буян играли в карты под раздевание. Уговор был такой — если проигрывает Рамси, никто не раздевается. Борис намеренно поддавался, чтобы лишний раз порисоваться перед своей девушкой, и теперь сидел в одних трусах, поигрывая буграми мышц. До этого Буян сгонял ещё раз за пивом, куча мятых банок собралась горкой вокруг ствола вяза. Вся эта картина Ужу не нравилась, не его это, лучше бы он остался один на кладбище. И, кажется, Жека уже пьян, злобно поглядывал и улыбался в его сторону.

— Макси, я пойду к камню схожу, — сказал Уж. Он взял свой нож, лежавший возле пяток Максим, провёл пальцем по венке на её ступни и встал на ноги.

— Заряжаться пойдёшь? — спросил Жизз, ехидная улыбочка полоснула по его губам. — Всё энергию ищешь? В спортзал ходи, лучшей энергии не найдёшь. Поверь. А на кладбищах лишь бациллы в разложениях купаются. Не зря наши предки трупы сжигали. Нет там хорошей энергетики. Зря культу смерти поклоняешься. На луну ещё не воешь? — усмехнулся Жека.

Максим вздрогнула, будто что-то вспомнила.

— Подожди, я с тобой. — Она приподняла тяжеленную голову Жеки и поцеловала в лоб. — Прости. Помешала.

— Рэфа, — начал говорить Жизз ленивым, нарочно гнусавым тоном, — если ты уведёшь мою девушку, я отрежу тебе яйца и всуну в ноздри вместо колец. Будешь бегать по кладбищам и ими звонить вместо колоколов, будить мертвяков для общей медитации. И ты меня понял.

— Не обращай внимания, он добрый, — посоветовала Макс Ужу и взяла его за руку. — Жиза, мне надо в кустики. И всего лишь.

— Зашибись! — вскрикнул Жека, вскинув руки к небу в негодовании. — Моя девушка идёт в туалет с другим парнем. И как мне такое воспринимать?

— Подождите, я с вами, — вскочила Рамси.

— Я тоже. — Буян бросил карты на одеяло и вытянулся во весь рост, завис над другом как скала, заслоняя солнце.

— Рэфа, ты им туалет под булыжником вырыл?! — прокричал Жека вопрошая. — Вон кустов вокруг… немерено. Заблудиться можно.

— Мы просто прогуляться к камню, — ответила Лада.

— Стоять! — крикнул Жиза и перевернулся на бок. — И я с вами.

— А сторожить сумки и пиво кто будет? — спросила Макс.

— Кто здесь что возьмёт? — Жека протянул Буяну бутылку. — Там мотоциклы без присмотра… и то, ничего. А здесь всё на виду. Да вон, того же бедолагу сюда сейчас пригоним. Пусть пивом угостится.

— Какого ещё бедолагу? — спросила Максим и посмотрела по направлению взгляда Жизы. — Что?.. Этот отброс общества снова засоряет собою пляж? — Максим охватила ярость. — Жека!.. — крикнула она. — Эта рвань испортил мне день с утра!.. Или тебе всё равно? — Она заглянула поочерёдно каждому в лицо. Никто никак не отреагировал на её негодование. Сжав кулаки, она устремилась к бездомному. Добежав до его головы, она ударила по песку голой ступнёй, обдав угловатыми минералами волосы бродяги. Он повернул лицо. — Слышишь, ты, неправомерный… — Макс снова пнула по песку, брызги песчинок попали бездомному в глаза, покрыли бороду, заскрипели на зубах. — Тебе ссы в глаза… всё божья роса?.. Да?!

— Девочка, не надо? — попросил бродяга, протирая пальцем заслезившийся глаз.

К Максим подбежали её друзья. Только Рэфа отстал и нехотя плёлся, загребая туфлями песок.

— Я уйду… Уйду… Я, случайно… здесь, — оправдывался бездомный. Он тяжело встал и начал собирать пожитки. Максим пнула его в талию, он свалился к самой воде.

— А что он, правда?.. — проголосила Рамси. — На зло наводит? Ведь же ему сказали по-человечески — уйти.

Максим под её голосом ещё больше возбудилась гневом, ударила ногой по лицу бродяги. Он часто моргал, на губах появилась кровь. Несчастный поднял перед собой ладонь, стараясь, защититься.

— Я уйду, — бормотал бродяга. — Уйду… — Он поднялся на колено, зашатался и опрокинулся спиной в озеро. Ледяная вода пронзила каждую клеточку ослабленного тела.

— Правильно! — крикнула Максим. — Искупайся хоть так, под присмотром нормальных людей. Хоть сейчас смой грязь, прежде чем появляться в свете.

Бродяга дрожал всем телом, от холода спёрло дыхание. Почему такая студёная вода? Он затравленно посмотрел на другой берег. Нет, не доплывёт. Мокрая одежда тянула ко дну. Стоя на четвереньках, он смотрел на капли, падающие с волос на воду. Он даже слышал эти громкие звуки — удары капель о водную гладь. Сейчас, сейчас он поднимется, только духом соберётся. Передохнув, Бродяга встал на ноги, набухший от воды пиджак потянул назад. Бездомный оступился о подводный камень и бултыхнулся на глубину. Он стал усиленно грести, руки и ноги не слушались. Одежда сковывала движения. Он грёб, но ничего не получалось. Берег не приближался. Всего каких-то полтора метра, а, казалось, безысходная дальняя даль разостлалась перед ним.