Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
— Никому не верь, — шептал сам себе Даго.
Утром, раздевшись до пояса, новь попробовал он закалять собственное тело, моясь в ледяной воде. Его окружила кучка девиц, которым любопытно было узнать пленника, приведенного от конеедов. Нравился им этот высокий, плечистый мужчина с красивыми чертами лица и белыми волосами. Хихикая, они заговаривали с ним, но тот делал вид, будто бы не понимает склавинской речи. Наконец вышла из двора Госпожа Клодава и щелчком бича разогнала девиц, словно стайку птичек.
С удовольствием поглядела женщина на обнаженный торс норманна, на трепещущие под кожей мышцы. Со смерти мужа не удовлетворила она свои женские телесные желания, поскольку никто из ее окружения не казался ей того достойным. Но вот норманн был здесь чужим, возможно, он и вправду обладал сокровищами, большими, чем имелось у Клодавы, тем самым он превышал всех. Отозвались погруженные в сон желания, почувствовала она, что имеются у нее лоно, груди, бедра.
— Зайди во двор, — приказывающим тоном сказала она.
Женщина провела его в личную комнату, где на стенах висели мечи с разукрашенными рукоятями, щиты, два шишака, крепкие кольчуги и длинные ножи, называемые «лангсаксы». Обширное ложе было покрыто медвежьей шкурой.
Клодава указала Даго на лавку у стола, хлопнула в ладони и приказала служанке подать завтрак: кружок масла, ячменную лепешку и горшок коровьего молока.
— На вид ты вроде как мужчина сильный, но ужасно исхудавший, — грубовато заявила она, чтобы скрыть перед Даго, что он пробуждает в ней сладость и странное тепло.
— Очень долго я сам блуждал по чащобе, простудился и болел. А потом у конеедов ел только их ужасное конское мясо.
— Я тебя подкормлю, а весной запрягу в плуг, — заявила Клодава.
— Тебе уже не хочется получить мои сокровища?
— Не верю я, будто бы они у тебя есть. Впрочем, мне хватает и своего. Видишь, сколько здесь оружия? В других комнатах еще больше. У меня имеются стада коров и три вёски конеедов.
— Твои сыновья носят лишь кистени, а у конюхов — только пращи и дротики. У тебя много мечей, но все они ржавеют.
— Научишь моих сыновей сражаться на мечах, — приняла решение женщина. — Если сумеешь.
Даго ответил на эти слова тихим презрительным смешком.
— Над чем это ты смеешься?
— Позволь мне выбрать меч, кольчугу, щит и шишак — и я разгоню весь твой двор.
Клодаву позабавила эта похвальба.
— Ты еще слишком слаб…
— Это правда, — согласился Даго. — У меня случаются головокружения. Потому меня и взяли в неволю. Вот если бы, госпожа, у тебя имелись пиявки, и ты приказала растопить для меня баню, дала выпить навара лопуха — я бы быстро выздоровел.
— Так ты из «мудрых», что умеют лечить? — удивилась хозяйка.
— Да, — кивнул головой Даго.
Та подумала какое-то время, потом сказала:
— Получишь все, что тебе нужно. Потом дам тебе девку, и ты останешься мне служить.
Даго отодвинул еду и поднялся из-за стола, встав напротив женщины, выше ее на голову.
— Лекарства приму, но девку дай кому-нибудь другому. Я сам привык находить себе женщин, а когда беру их — то не спрашиваю согласия. Я научу твоих сыновей бою на мечах. Что будет потом, поглядим…
Клодава отступила на шаг, поскольку от этого человека била некая громадная сила. Она не могла ее назвать, но чувствовала на себе, и теперь еще сильнее начала его желать.
— А ведь ты не простой норманнский разбойник, — заявила она.
— Это так, — кивнул Даго на эти слова.
Клодава стряхнула с себя некое странное чувство, охватившее ее на миг по отношению к норманну.
— Я прикажу привязать тебя к столбу и избить батогами, — погрозила женщина.
— Попробуй, — чуть ли не зарычал в ответ Даго.
Он метнулся к стене, сорвал с нее франконский меч и закрутил ним так, что засвистел воздух. Клодава замахнулась бичом, но лезвие меча отрубило кусающий язык опасного инструмента.
— Успокойся. Сейчас прикажу принести тебе пиявки, — примирительным тоном отозвалась женщина.
Даго повесил меч на старое место на стене; затее уселся за стол и продолжил еду. Клодава же снова хлопнула в ладони и вызвала девку-служанку.
Ей принесли в глиняном горшке воду с пиявками, которых держали в тепле, чтобы те помогали при различных хворях. Даго вновь обнажил торс, приложил к груди с десяток пиявок, глядя, как те жадно пьют его кровь. Женщина тоже глядела на это, так как не могла насытить взгляда видом такого красивого мужчины. Видела она и то, как потом кончиком ножа Даго оторвал пиявок от тела и сбросил их на пол.
— Они мертвы, — заявил он. — Их отравила моя кровь.
— Так тебя травили? Кто же это сделал?
Даго ничего не ответил. Веки у него потяжелели, глаза раз за разом закрывались. Клодава знала, что сейчас он слабый и сонный. Она принесла бараний тулуп и накрыла ним мужчину, позволяя ему заснуть на собственном ложе. Затем приказала нагреть баню и приготовить навар из лопуха, который вместе с другими травами сушился под крышей амбара.
Даго проснулся уже под самый вечер. Клодава сама принесла ему в постель миску с куриной похлебкой и куриным мясом.
— Я ведь был безоружен, Клодава, и ты легко могла меня убить, — усмехнулся ей Даго.
Она улыбнулась в ответ, открыв белые зубы.
— Пригодишься мне здоровым и сильным. Научишь моих сыновей драться на мечах.
— Я привел в негодность твой бич…
— У меня есть еще.
Опорожнив миску, мужчина заявил, акцентируя слова:
— За то, что ты сейчас для меня делаешь, когда-нибудь станешь очень богатой. Сотни людей станут тебе служить, словно княжне.
— И как ты это сделаешь? — с издевкой спросила Клодава.
— Отделю добро от зла. Добро вознагражу, зло покараю.
— Когда?
Даго стиснул губы и замкнулся в себе.
— У тебя, наверное, горячка, — коснулась она ладонью его лба. — Только лоб у него был холодный, женщина же испытала в себе похотливую дрожь. К вечеру она провела Даго в баню, забирая чистые льняные подштанники, льняную рубашку, обтягивающие шерстяные штаны и длинные, до самых колен, шерстяные носки. Еще Даго получил новые сапоги из кожи лося и бараний тулуп. Без всякого стыда глядела она на то, как мужчина раздевается донага в клубах пара, а потом и сама сбросила с себя одежду. Тело у нее было гладким, крепким, с широкой спиной, глубоким вырезом в талии и крупным задом.
