Элрик: Лунные дороги - Муркок Майкл

– Сиди здесь, – строго сказал он. – Если хочешь выжить, не двигайся!

Молоточки Биг-Бена снова застучали по колоколам. Бум! Бум! Бум! Бум! Знакомая мелодия Вестминстера, только исполнена ужасно фальшиво. Это какое-то безумие! Элрик закачался и упал, и Гейнор, по-прежнему с улыбкой, тут же подбежал и занес над его головой Клинок скорби. В этот раз Гейнора ничто не отвлечет, а я все так же не могла сдвинуться с места.

Элрик перекатился на спину. Он так и держал Буреносец в левой руке, пока правой пытался найти опору на гладком камне, чтобы встать. Гейнор медленно шагнул вперед, из его огромной пасти раздался радостный рык.

Элрик вытянул вперед правую руку, и из нее вырвались лучи света. Зеленые, красные, фиолетовые, темно-синие. Свет лился с его губ и срывался с кончиков пальцев. Рот его кривился и скалился, изрыгая неизъяснимые слова. Жуткая тень окутала его.

Гейнор не скрывал своего презрения.

– Проделки чародея, владыка Элрик, и ничего больше. Ты не сможешь меня отвлечь, как своих прежних врагов. Они не могли защититься от тебя. А я против твоих чар применю свои, король-чародей!

Неуверенная улыбка Элрика стала шире. Он поднял голову и что-то произнес на своем языке. Воззвал к древним богам своего народа, чтобы они спасли его душу.

Раздался звук взрывающегося камня – это Элрик перебирал пальцами воздух, будто струны музыкального инструмента. Красное свечение окружило его. Голубой огонь продолжал вырываться из его рта. В ответ на его заклинание перед ним появлялся клинок за клинком. Черные, с пульсирующими рунами, в точности похожие на те, что сжимали в руках оба бойца. Но даже на фоне такого множества одинаковых разумных клинков Буреносец и Скорбный слегка отличались, казались чуть могущественнее. У Буреносца было еще одно свойство; я не могла дать ему название, хотя понимала: он – единственный истинный Похититель душ.

Теперь Гейнора окружал целый лес мечей. Сотни шелестящих и звенящих клинков, готовых напасть на бывшего Рыцаря Равновесия.

У Гейнора не было никаких сомнений в том, что происходило. С угрюмым пониманием в глазах он сплюнул себе под ноги, глядя, как Элрик стоит, сложив руки на груди, по другую сторону леса мечей.

– Что ж, думал, ты обойдешься без своих особых сил, Элрик, – он рассмеялся над собственной глупостью. – Неужели ты всю эту тысячу лет отдыхал на диване только для того, чтобы выучить пару чародейских трюков, что годятся лишь для провинциальной сцены? Я был о тебе лучшего мнения. Даже если один символ погибнет, другой займет его место. И ты тоже погибнешь, Элрик, пусть и не от моей руки. Смерть настигнет тебя.

– И я приветствую ее, – альбинос все еще глотал воздух, – но предпочитаю выбирать, когда она пожалует и какую цену придется за это заплатить.

Черные мечи взмыли в воздух и окружили Гейнора. Сначала клинки лишь наносили ему мелкие царапины, пока он пытался отбиться от них, как от роя назойливых насекомых. Затем царапины превратились в глубокие раны, и из них потекла кровь. Его одежда мелкими лохмотьями осыпалась с тела. Даже сапоги развалились на части, нагое тело омылось кровью с головы до ног, но в безумных глазах все еще горел вызов. Клинки начали свежевать его, рассекая кожу и мышцы, голову оставив напоследок. Он видел, как тело его шинкуют, разрезают на мелкие кусочки, и теперь в криках его был слышен не вызов, а ужас; в отчаянии он взывал к Элрику, моля о пощаде.

Но Элрик не знал пощады.

Вероятно, лишь он один понимал, что ничего еще не закончилось. Черные мечи отсекали от Гейнора очередной кусок плоти – и перед нашими глазами вставал новый Гейнор. Один за другим Гейноры взмахивали клинками, нападая на Элрика. Целая армия призрачных Гейноров. Каждого нового было видно хуже прежнего, но они все сражались и сражались с альбиносом и его армией сверхъестественных мечей.

Легкая улыбка играла на красивых губах Элрика; он продолжал драться – так спокойно и размеренно, словно просто прогуливался, хотя и понимал, что Гейнор еще не побежден окончательно.

Я с облегчением смотрела, как одного за другим побеждает Элрик своих призрачных врагов, которые все еще полагались на истощающиеся ресурсы мультивселенной. С каждым ударом клинок Элрика поглощал маленькую часть врага, кусочек души Гейнора. Первоначальный Гейнор быстро старел и слабел, хотя множество его воплощений продолжали биться. Элрик медленно продвигался вперед, пока не предстал перед высокомерным бунтарем, этим ренегатом, бывшим Рыцарем Равновесия, губы его шевелились беззвучно, словно он не мог подыскать подходящих слов. Буреносец рванулся и пронзил честолюбивое сердце Гейнора, тот уронил меч и схватился за черную сталь, вошедшую в его тело. Он бросил последний испуганный взгляд на Элрика и издал последний стон. Огромное тело его рассыпалось и исчезло. Все остальные Гейноры схлопнулись, присоединились к нему и отдали свою суть алчному пирующему Буреносцу.

Я была в ужасе. Элрик прямо на глазах расцветал и становился сильнее.

Когда Гейнор исчез окончательно, Клинок скорби слился с мечом Элрика. Все мечи и все души, похищенные ими, соединились с оригиналом, Буреносец взвыл, затянув дикую триумфальную песнь, алые глаза Элрика загорелись, а на лице вспыхнула широчайшая торжествующая улыбка.

– Буреносец! – вскричал он.

И вдруг стало очень тихо.

Я заметила, как по верхнему ярусу пробежала тень. Клостергейм! Я открыла рот, чтобы предупредить всех о побеге, но затем закрыла его. Воины сбросили звериные маски… Под ними прятались индейцы какатанава, которые прибыли сюда вместе с Элриком! Они молча окружили Клостергейма, и тот умер, не издав ни звука.

Все остальные не двинулись с места. Через мгновение по полу пещеры, вынырнув из невидимых дыр в скалах, забегали мелкие зверьки. Грызуны размером с мышь пищали у наших ног, не замечая нас, их носы-бусинки дергались, чуя запах крови. Что же тут происходило раньше – и как долго, если здесь завелись те, кто питается кровью и плотью людей, принесенных в жертву? Они жадно вынюхивали и пищали, подбирая клочки плоти Гейнора, которые никогда уже не станут единым целым, по крайней мере, пока мультивселенная не перевернется, превратившись в зеркальное изображение самой себя. Зверьки шуршали, визжали и дрались за кусочки мяса и костей, своего долгожданного пира. Еще час или два назад угощением для этих маленьких падальщиков могли стать мы с Джеком.

Тарагорм, хозяин Дворца Времени, лежал распростертый на теле своего коллеги, вместе с которым задумал захватить власть Бога. Тут его и нашли грызуны. Маска с него упала, открыв лицо старика. Сломанная башня Биг-Бена валялась на полу амфитеатра. Вероятно, Сент-Одран решил искупить свои грехи, лично убив Тарагорма.

Словно герой из «Макбета», шотландец стоял, уронив окровавленный нож и опираясь спиной на изумрудный камень, внутри которого всё так же переливался свет. Джек Д’Акре стоял рядом. Сент-Одран одной рукой обхватил его за плечи.

– Камень мог бы вернуть их к жизни, если бы не шичи, – сказал он. – Теперь мы никогда не увидим этого чуда. Полагаю, именно потому они и выбрали это место.

Воздухоплаватель предал и убил своих компаньонов, а теперь пытается делать вид, будто с самого начала был на нашей стороне? Я не собиралась забывать о том, что слышала у графини Фланы, и о том, что он сделал после, в том переулке. Столкнул нас вниз, чтобы нас принесли в жертву! И лишь после появления Элрика Сент-Одран увидел, как все обернулось, и переметнулся.

Я посмотрела на него сердито, чтобы он понял: я все знаю.

Он взглянул на меня в ответ, усмехнулся и поклонился – без малейшего раскаяния. Я решила больше не глядеть на него и Джека и побежала в другую сторону, туда, где упала моя бабушка, чтобы помочь ей.

Оказалось, она не ранена, просто ослабела. Ее морили голодом, поймав на пути к нам. Собирались пытать, но Элрик прилетел на воздушном судне Бастейбла вместе с какатанава, нашел и освободил ее, пока искал нас. Она привела его в амфитеатр и, в свою очередь, сделала все возможное, чтобы ему помочь, несмотря на свое ослабленное состояние.