Джордж Мартин - Воины

Когда он снова открыл глаза, половина гостей повскакивала на ноги и орала: «В по-стель! В по-стель!» Они подняли такой шум, что разбудили Дунка, который как раз смотрел сладкий сон с участием Тансель Длинной и Рыжей Вдовы. «В по-стель! В постель!» — гремели крики. Дунк сел и протер глаза.

Сир Франклин Фрей подхватил невесту на руки и нес ее через зал. Вокруг кишели другие мужчины и мальчишки. Дамы, сидевшие за почетным столом, окружили лорда Баттервелла. Леди Вирвел забыла о своих печалях и пыталась стащить его светлость с кресла, одна из его дочек расшнуровывала на нем башмаки, какая-то из женщин Фреев стаскивала с него рубаху... Баттервелл беспомощно отбивался от них и хохотал. Дунк увидел, что он пьян, а сир Франклин еще пьянее... настолько пьян, что едва не уронил невесту. Дунк не успел сообразить, что происходит, как Джон Скрипач сдернул его со скамьи.

— Вот! — завопил он. — Пусть ее несет великан!

Когда Дунк опомнился, он уже взбирался по лестнице, ведущей на башню, держа на руках брыкающуюся невесту. Как ему удавалось держаться на ногах — он сам не понимал. Девушка упорно не желала сидеть смирно, а вокруг была толпа народу, и все отпускали скабрезные шуточки насчет того, что надо бы обсыпать ее мукой и замесить как следует, и стягивали с нее одежды. Карлики были тут же. Они кишели под ногами у Дунка, вопили, хохотали и колотили его пузырями по икрам. Ему стоило немалого труда не спотыкаться о них.

Дунк понятия не имел, где находится спальня лорда Баттервелла, однако прочие мужчины подталкивали его в нужном направлении, и наконец он добрался туда. К этому времени невеста побагровела и глупо хихикала. Она осталась почти голой, в одном левом чулке, который каким-то чудом уцелел во время подъема. Дунк тоже побагровел, и отнюдь не от напряжения. Если бы кто-нибудь потрудился на него взглянуть, его возбуждение сделалось бы очевидно, но, по счастью, все глазели только на невесту. Леди Баттервелл была совсем не похожа на Тансель, но сейчас, когда одна из них полуголой извивалась у него на руках, Дунк невольно начал думать о другой. «Тансель Длинная, так ее прозвали за высокий рост, но для меня она не была слишком высокой...» Удастся ли ему когда-нибудь ее отыскать? Иногда, по ночам, ему казалось, будто она ему приснилась. «Нет, олух, тебе приснилось только то, что ты ей понравился!»

Спальня лорда Баттервелла оказалась просторной и роскошной.

Полы устелены мирийскими коврами, в каждой нише и щелке горели сотни ароматических свечей, у двери стоял доспех, украшенный золотом и самоцветами. Там была даже своя отдельная уборная, устроенная в каменном закутке в наружной стене.

Когда Дунк наконец сгрузил невесту на ее брачное ложе, один из карликов запрыгнул туда следом за ней и, балуясь, ухватил ее за грудь. Девица испустила пронзительный визг, мужчины разразились хохотом, Дунк ухватил брыкающегося карлика за ворот и поволок прочь от леди. Он нес коротышку к двери, чтобы выбросить его за порог, и тут увидел драконье яйцо.

Лорд Баттервелл поместил его на черной бархатной подушке на мраморной подставке. Яйцо было куда больше куриного, хотя и не такое большое, как он себе представлял. Вся его поверхность была покрыта мелкими алыми чешуйками, в свете ламп и свечей они сверкали ярче самоцветов. Дунк бросил карлика и взял яйцо в руки, просто чтобы подержать его немного. Оно оказалось тяжелее, чем он ожидал. «Им, пожалуй, можно проломить человеку голову, и скорлупа даже не треснет!» Чешуйки были гладенькие на ощупь, и глубокий, насыщенный алый цвет, казалось, переливался под пальцами. «Кровь и пламя», — подумал Дунк — но были там и золотые блестки, и завитки полуночной тьмы...

— Эй, вы! Вы что делаете, сир?

На него гневно уставился незнакомый рыцарь, здоровяк с угольно-черной бородой и с чирьями на лице. Услышав его голос, Дунк вздрогнул: низкий, полный ярости... Эго был он, тот, что разговаривал с Пиком!

— А ну, положите на место! — сказал он. — Буду вам признателен, если вы не станете хватать сальными лапами сокровища его светлости, или вы об этом пожалеете, клянусь Семерыми!

Рыцарь был явно менее пьян, чем сам Дунк, так что Дунк счел разумным послушаться. Он очень бережно уложил яйцо обратно на подушку и вытер руки об рукав.

— Я не хотел ничего дурного, сир...

Дунк-чурбан, темный, как погреб... Он протиснулся мимо чернобородого и вышел за дверь.

С лестницы слышался шум, радостные вопли и девичье хихиканье. Женщины вели лорда Баттервелла к его невесте. Дунку не хотелось встречаться с ними, и он, вместо того чтобы спуститься, поднялся наверх и очутился на крыше башни, под звездами. Вокруг слабо светился при свете луны белый замок.

Голова все еще кружилась от вина, и он прислонился к парапету. «Стошнит или не стошнит?» И с чего ему взбрело в голову лапать драконье яйцо? Он вспомнил кукольный спектакль Тансель и деревянного дракона, из-за которого начались все его неприятности в Эшфорде. Это воспоминание, как всегда, заставило Дунка почувствовать себя виноватым. «Три хороших человека погибли ради того, чтобы спасти ногу межевого рыцаря!» Это звучало глупо, а было еще глупее. «Пусть это будет тебе уроком, олух. Не пристало таким, как ты, иметь дело с драконами и с драконьими яйцами!»

— Он как будто вылеплен из снега...

Дунк обернулся. Позади стоял Джон Скрипач — улыбающийся, разодетый в шелк и парчу.

— Кто — он?

— Замок. Белый камень в лунном свете. Сир Дункан, вы когда-нибудь бывали к северу от Перешейка? Говорят, там снег выпадает даже летом. Вы когда-нибудь видели Стену?

— Нет, милорд.

«С чего это ему вздумалось заговорить о Стене?»

— Но мы как раз туда направляемся. Мы с Эггом. На север, в Винтерфелл.

— Хотел бы я присоединиться к вам. Вы показали бы мне дорогу...

— Дорогу? — нахмурился Дунк. — Дорога прямая, по Королевскому тракту. Если ехать по нему на север, никуда не сворачивая, мимо Стены не промахнешься. Не заметить ее нельзя.

Скрипач расхохотался.

— Ну, видимо, да... хотя люди порой ухитряются не замечать самых очевидных вещей!

Он подошел к парапету и окинул взглядом замок.

— Говорят, северяне дикий народ и в лесах у них полно волков...

— Милорд, зачем вы поднялись сюда?

— Меня Алин ищет, а мне не хочется, чтобы он меня нашел. Он, когда напьется, делается ужасно утомителен. Я увидел, как вы выскользнули из этой кошмарной спальни, и отправился следом за вами. Я, конечно, перебрал сегодня, но еще не настолько, чтобы лицезреть голого Баттервелла!

Он загадочно улыбнулся Дунку.

— Я видел вас во сне, сир Дункан. Еще до того, как мы встретились. Когда я увидел вас на дороге, я сразу узнал ваше лицо. Как будто мы были старыми друзьями.