Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
В полдень сильное головокружение заставило Даго сесть под огромным дубом, чтобы передохнуть. Снова ему сделалось холодно, так как льняная ткань слабо защищала от холода поздней осени. Даго нашел яму от вывернутой ветром сосны, натаскал в нее листьев, накрылся ними, но трястись не перестал. Ничто не могло разогреть его тела, только бег через лес, сбрасывающий как раз листья, а те, падая на землю, наполняли чащу шелестом. А ведь трудно отличить шелест падающих листьев от шагов людей или подкрадывающегося зверя. Потому его мучила и необходимость все время быть настороже.
Прошло какое-то время, и теперь Даго испытал голод. У пущи должна была иметься какая-то граница, а там могли находиться какие-нибудь хаты, люди, еда. Как ее добыть, если у тебя было всего лишь несколько заостренных дротиков? Жажду он утолил в маленьком ручейке, попробовал набрать ежевики, но та уже высохла и голод не успокаивала. В конце концов, похоже, ближе к полудню, Даго почувствовал запах дыма и, ползя по гниющим листьям, выбрался на край поляны, где заметил хатку-мазанку и яму для выжигания угля, из которой сочился дым. Выходит, здесь жил угольщик или человек, выгоняющий смолу или деготь; но Даго знал, что только очень сильные и умеющие драться люди не боятся жить одиноко в лесу. А еще добытчики угля, смолы и люди, выгоняющие деготь из березовой коры, весьма часто были грабителями и охотниками. Поселялись они по несколько человек, и безоружный Даго, если у него не было чем заплатить, мог найти у них только смерть. В конце концов, всякое желание от встречи с ними отбивал лай своры собак, крутящихся у ямы и мазанки.
Потому Даго обошел жилище стороной и углубился в чащобу. Когда же настал ранний осенний вечер, вновь нашел он яму от вывернутого ветром дерева, закопался в листья и попытался заснуть. Он думал про охоту; одними только дротиками козла или серну убить было бы нелегко. Животные чувствовали запах человека на расстоянии и сбегали в глубину леса. А в лесу, выстеленном сухими листьями, подкрасться к зверю было крайне сложно.
На следующий день с рассвета и до заката Даго провел возле кроличьей норы, лежа на земле и трясясь от холода. Только перед самым закатом удалось точным броском прибить возвращавшегося из леса молодого длинноухого. Поедая его сырое мясо, Даго вновь подумал про Зелы, которая научила его охотиться в лесу, а прежде всего — внедрила уверенность, что главным для удачной охоты всегда остается терпение. Да, у норы он провел целый день, зато спать пошел не голодным.
Ночью Даго весь облился потом. Он простыл в реке, и теперь у него была сильная горячка. Попеременно, он то стучал от холода зубами, то вновь плавал в собственном поту. Утром же он почувствовал чудовищную слабость и уже не мог бежать, передвигаясь очень медленно и все время опираясь на дротиках. В конце концов, он дошел до края леса и увидел огромное пространство лугов с желтеющей травой. Где-то вдалеке была, похоже, вёска, так как на лугу пасся табун кобылиц с жеребятами. За табуном присматривало несколько подростков и два лохматых пса. Но как выловить жеребенка, если псы тут же почуют приближение чужого человека? К тому же у Даго, похоже, была сильнейшая горячка, потому что временами он терял сознание.
И вдруг пришло озарение. Ну да, именно собаки. Разве собачье мясо было хуже конского?
Ночью он выманил собак на опушку леса и пронзил их тела острыми дротиками. Те громко скулили, умирая, из-за чего из шалаша вышли мальчишки с факелами. Тогда Даго закинул себе на спину тело одной из собак и вновь скрылся в чаще.
Острым краем камня, который Даго забрал с берега реки, он разодрал пса на куски и начал есть сырое мясо. Пища была чудовищной, уже много лет Даго не ел необработанной пищи, потому несколько раз его рвало. Но, в конце концов, он утолил голод. Вот только горячки он ничем убрать не мог и с каждым мгновением чувствовал себя более слабым.
Тело пса могло ему хватить на пару дней. Даго нашел яму от поваленного дерева неподалеку от ручья, натаскал в нее листьев, и залег там. Когда возвращалось сознание, он полз к ручью и жадно пил, потом ел мясо и рвал. По ночам его неустанно мучил сухой и болезненный кашель. Наконец он совершенно утратил чувство времени, глаза у него начали гноиться, Даго не знал, сколько уже дней валяется он в лесной яме, что там снаружи: день или ночь, потому что иногда, когда посреди дня горячка отбирала у него сознание, ему казалось, что погружается во мрак.
В один прекрасный день Даго почувствовал себя лучше, горячка вроде как спала. Теперь его мучил голод; остатки собачьего мяса пропали. И он решил отправиться на охоту. Взял в руки заостренную палку, обнаружил место, куда к водопаду на ручье приходили серны и кабаны, влез на дерево и застыл на ветви. Вскоре он убедился в том, что в это время года покрывающие его тряпки никак не обеспечивали какой-либо защиты от холода. Тут еще пошел снег с дождем, он же трясся на безлистом дереве, опасаясь того, что не только не сможет убить какого-либо зверя, но что утратит сознание и упадет на землю. Стуча зубами и трясясь всем телом, он все же вытерпел до раннего вечера, и ему удалось вонзить острие своей палки в молодого подсвинка, который проходил под деревом со стадом кабанов. С огромным трудом притащил Даго убитого зверя к своей яме, разодрал острием кремня лохматую шкуру и вонзил зубы в еще теплое мясо. Потом его снова вырвало, вернулась горячка, и он потерял сознание.
Понимание действительности вернула боль в запястьях и щиколотках. С трудом Даго открыл гноящиеся глаза и понял, что
