Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна

Оба наших противника отошли к противоположной стене. Тот, который напал на меня, прикрыл лицо руками, а другой, сощурив глаза, мигал от неожиданно хлынувшего на него света.

Во всяком случае, я думал, что это были глаза. Такое лицо могло присниться только в кошмарном сне. Внезапно я понял, что не темнота и наш страх делали их черты перекошенными и неправильными. Наоборот, темнота, окутавшая их, милосердно прятала самое страшное.

Оба мужчины были невероятно уродливы. Напарник здоровяка, который напал на Говарда, оказался калекой с дебильным лицом и огромным горбом. На его руках и ногах, которые были разной длины, было слишком много пальцев. Двухметровый великан на первый взгляд выглядел почти нормально. По крайней мере, пока он не отвел от лица широкие ладони.

Говард преодолел страх первым. Он наклонился за револьвером, который у него выбил горбун, и направил оружие на обоих мужчин.

— Не двигаться! — грозно предупредил он. — Мы ничего не сделаем вам, если вы будете вести себя благоразумно. Почему вы на нас напали? Кто вы?

Конечно, никакого ответа он не получил. Горбун зарычал, словно разозленная собака, и поднял на Говарда руки, как зверь поднимает лапы, тем временем здоровяк начал потихоньку пятиться, отступая от нас.

— Черт побери, отвечайте! — нетерпеливо приказал Говард. — Иначе…

Дальше все произошло так быстро, что ни я, ни Говард не успели даже как следует отреагировать. Тот, что поменьше, накинулся на нас с яростным лаем, а затем бросился в сторону, а великан с необычайной проворностью, которой от него никак нельзя было ожидать при такой массе тела, прошмыгнул в ванную комнату и исчез.

Зная из своего опыта, что за дверью не было пола, а только шахта, ведущая в подвал, я на мгновение растерялся.

— Роберт! — закричал Говард. — Держи его!

Он имел в виду горбуна, но я не успел вовремя отреагировать. Бросив трость, я рванулся вперед и схватил его за щиколотку, но при этом потерял равновесие и упал на одно колено. Горбун взвыл, резко повернулся и попытался пнуть меня другой ногой, целясь в лицо. И хотя он промахнулся, я невольно ослабил хватку. Горбун торжествующе зарычал, высвободил ногу из моих рук и на всех четырех помчался к открытой двери. Я тут же бросился за ним, но все равно не смог догнать. Последнее, что я видел, — это юркнувшая в ванную фигура, которая упала камнем в шахту и растаяла блестящей тенью на дне…

Левый глаз Говарда выглядел не самым лучшим образом. Да и когтистая рука горбатого оставила на его щеке длинные кровавые царапины. «Еще чуть-чуть, — подумал я с содроганием, — и Говард мог остаться без глаза».

— Черт побери, да прекрати же, наконец, — выдавил он сквозь стиснутые зубы, в то время как я осторожно кончиком платка вытирал у него кровь из уголка глаза. — У нас есть более важные дела.

Несмотря на сопротивление Говарда, я продолжал промокать кровь на его лице.

— И что теперь? — спросил я. — Ты хочешь спуститься за ними?

— Конечно нет. — Говард, похоже, смирился и сидел спокойно, пока я не закончил возиться с его лицом. Затем он встал, еще раз подошел к ванной комнате и какое-то время молча смотрел вниз шахты, наморщив лоб. — Как мне хотелось бы знать, кто эти двое, — пробормотал он, — и что им от нас было надо. — Он вздохнул, осторожно закрыл дверь и, повернувшись ко мне, задумчиво огляделся.

Комната являла собой полный хаос. Из всей мебели, казалось, неповрежденным остался лишь один стол, приткнувшийся у окна, да и тот стоял на трех ножках. Но на поцарапанной столешнице лежали… чьи-то вещи. Кусочки бумаги, маленькие мешочки, явно изготовленные руками из прямоугольных кусочков кожи и шнурков, баночки с непонятным содержимым, стопка пергаментных листков, которые при ближайшем рассмотрении оказались вырванными из книги, свеча…

Изумленный, я с интересом рассматривал всю эту странную коллекцию на расстоянии, а потом подошел поближе и протянул руку. В тот же миг Говард грубо оттолкнул меня.

— Нет, — сказал он. — Ничего не трогай, пока мы не узнаем, что здесь произошло.

Он наклонился над столом и начал изучать подозрительные предметы с выражением недоверия и озабоченности на лице.

— Ты знаешь, что это? — помедлив, спросил он.

Я покачал головой.

— Если бы мы сейчас находились на кладбище, и вместо раннего утра была бы полночь, — ответил я, пожимая плечами, — то можно было бы предположить, что кто-то собирался вылечить здесь свой ревматизм.

— Я надеюсь, что чувство юмора еще долго не покинет тебя, — пробормотал Говард, даже не взглянув на меня. Он дотронулся до пергамента пальцами и тут же отдернул их, словно обжегся. — Я точно не знаю, что это, — продолжил он, — но выглядит так, будто эти двое готовили заклинание. Или пытались сделать это.

— Здесь? Именно здесь?

— Тебя это удивляет? — Говард засмеялся, но его смех, как всегда, звучал скорее мрачно, чем весело. — Неужели ты считаешь, что мы случайно встретили этих странных типов именно в этом доме?

Я ответил не сразу, наблюдая за тем, как Говард поднял один из маленьких кожаных мешочков и высыпал его содержимое на стол. Я не мог распознать, что конкретно это было, но маленькие черные зернышки неприятно напоминали мне высушенных пауков или муравьев.

— Это не случайно, — заявил Говард, очевидно понимая, почему я все еще не нашел что сказать. — Вчера ты встретил в этом доме живого шоггота… Теперь мы появляемся здесь посреди ритуала по совершению заклятия. — Он вздохнул, посмотрел на меня и нетерпеливо указал на дверь. — Черт возьми, Роберт, неужели каждое слово я должен вытаскивать из тебя щипцами? — спросил он. — В конце концов, это ты из нас двоих колдун, а не я. Что все это означает?

— Ничего, — ответил я, подошел к столу и взял одну из маленьких баночек.

На дне баночки лежало нечто сморщенное, коричневого цвета, которое когда-то было квакшей.

— Абсолютно ничего, — повторил я с подчеркнутой серьезностью. — Своим замечанием о кладбище я даже не собирался разыгрывать тебя, Говард. Все, что здесь находится, так же мало связано с магией и колдовством, как я с королевским домом.

Говард вопросительно посмотрел на меня, и я с отвращением бросил баночку с высушенной лягушкой на пол, где она и разбилась.

— Ты же знаешь, последние полтора года я только и делал, что занимался магией и колдовством, Говард, — продолжил я. — И первое, что я выучил, — это фальшивые атрибуты, которые не имеют никакого отношения к магии. Высушенные жабьи ножки и крылышки летучей мыши, которые сжигают в полночь во время полнолуния на кладбище, — это все для детей и дураков и не имеет никакого отношения к настоящему колдовству.