Ратибор Степанов - Призма-2

— Его нет уже семь ден и никаких вестей. Он мог бы послать сокола с сообщением. Мы с мамой начали беспокоиться. Хаши совсем обнаглели, все чаще и чаще нападают на нас, не приготовили ли они какой западни. — Энин вытерла вспотевший лоб подолом своей груботканой рубахи и внимательно посмотрела на запад, точно в ту сторону, куда отправился в последний раз ее отец на охоту. Она так сильно прищурила свои огромные серые глаза, что приходилось гадать, то ли она прятала их от ослепительного солнца, то ли пыталась разглядеть фигуру возвращающегося отца.

— Твой отец не тот человек, которого легко заманить в ловушку и с ним отличные воины. Хашам их не взять. Моего мужа тоже давно нет, четыре дня. С едой итак плохо, а еще эти хаши. Триста лет живем рядом и триста лет враждуем. Если бы не твой отец нас бы уже давно перебили.

— Они сейчас не самая главная опасность.

— А кто же еще? — с опаской посмотрела Дорин на племянницу.

— Правитель Урука, Нафанчар. Жестокий черный колдун, захвативший земли к югу от Урука до Болотного моря.

Дорин с интересом посмотрела на молодую девушку, но не удивилась. Она уже давно не удивлялась тому, откуда такая молодая, никогда не покидавшая их маленький поселок девушка, пусть и грамотная, столько знала. Столько, что ее в тайне побаивался старейшина рода, больших знаний и опыта человек. Тетка знала силу племянницы и всегда признавала ее, в отличии от остальных жителей. Хотя, надо признать, многие доверяли Энин, но негласно, втайне от старейшины, чтобы не гневить его. То есть официального статуса у Энин в поселке не было.

— Сколько уже лет живем мы на этой земле после того как ее покинули наши сородичи. Что же будет дальше, как будем продолжать род?

— Не знаю. Некому теперь за нас заступиться. Слышала род галатов ушел на север, согнали их со своей земли. — Энин поставила тяжелый кувшин на землю и осмотрелась. — Даже я помню еще зелень вокруг — деревья, кусты, траву. А сейчас что? Засохшие ветки, солончаки и пыль. Зло надвигается на нас. Нафанчар со своими мергулами хотят нас поработить.

— Что посоветует нам Шу-нун, как думаешь?

— Шу-нун скажет, что забыли мы Рода, заветы прадедов и потому поглотит нас тьма. И это, как ни странно, в этот раз, будет правдой.

— А ты что думаешь, Энин? Все знают твои способности заглядывать в будущее и вызывать дождь. Ты бы что сказала людям на сходе?

— Это преувеличение. Иногда у меня кое-что получается. Мать говорит, что это у меня от бабушки. Знаю одно, если мы ничего не сделаем, будем сидеть сложа руки, ждет нас гибель. Видела я это уже не раз в своих видениях.

— Кто же нас уничтожит? — зрачки Дорин расширились от нахлынувшего страха, но голос она сдержала.

— Воины Нафанчара. В поисках какого-то человека они вырежут всех.

Дорин изменилась в лице. Испуг и растерянность на короткое время овладели ей. Она теребила край своей широкой холщовой юбки, нервно покусывая потрескавшуюся от жары губу.

— Ты говорила кому-нибудь о своем видении?

— Нет. Какой смысл беспокоить людей своими фантазиями. И ты зря беспокоишься. Это всего лишь галлюцинации, как говорит мой отец. Ты одна из всего племени серьезно относишься к ним, — попыталась успокоить тетку Энин, но в голосе слышались интонации внутренней обиды за пренебрежение к ее пророчествам. — Ты же знаешь, многие мои пророчества не сбылись.

Дорин словно очнулась и с вызовом посмотрела в глаза Энин.

— Они не сбылись, потому что некоторые родовичи, втайне от всех, обезопасили себя, для верности. А для скольких упрямцев они сбылись? Если бы не ты, я до сих пор бы оплакивала своего младшенького, Ирбиса. Камнепад произошел именно в том месте, что ты предсказала.

— Я вижу какие-то грядущие картинки, но чувствую, что это необязательное будущее, а только наиболее вероятное. Из смертных никто не может точно предсказывать. Но наше грядущее не сложно увидеть и без пророчеств. Границы черных земель Нафанчара приближаются к нам, и не сложно предугадать, что будет. Мы знаем, как он поступает с завоеванными.

— Ты права, Энин. Откуда в столь юной девушке столько мудрости и ума. — Дорин в знак благодарности погладила руку Энин, а затем с грустью добавила. — Ведь когда то Урук был священным городом наших предков.

— То было давно, — Энин подняла глаза к солнцу, поднявшемуся довольно высоко и палившему так нещадно, что пот катился градом по натруженным женским спинам. — Я пойду, Дорин, а то мать меня потеряла. Чтобы выжить приходится все больше и больше работать. Думаю, нам не вернуть уже тех веселых и беззаботных времен, что были еще на моей памяти. На все воля богов.

— Да пребудет с нами Анорис! — Дорин чуть наклонилась, развернув ладони перед собой кверху.

— Да пребудет с нами Свет! — Энин повторила движения своей тетки и закинув глиняный кувшин с водой на плечо пошла по направлению к своей хижине. Разговор с Дорин невольно заставил ее вспомнить ее недавнюю беседу со старейшиной Шу-нуном. Сегодня он позвал ее в свой дом для разговора, освободив даже от работ на поле. Это очень удивило Энин. До этого старейшина почти не замечал девушку.

Шу-нун, старый уже человек, с седыми до плеч волосами и черными, как уголек, проникновенными глазами, сам встретил ее у дверей. Отпустив своего молоденького, четырнадцатилетнего помощника (выполняющего все его поручения) погулять, старейшина жестом пригласил Энин присесть на циновку.

— Здравствуй, Энин, — ласковым голосом произнес старец.

— Здравствуйте уважаемый Шу-нун, — Энин с настороженностью посмотрела на старейшину. Ее удивило столь явное расположение к ней старика. Она считала, что он ее недолюбливает. И как ей казалось из-за ее способности предвидения. То ли завидовал он ей, то ли боялся, что она подорвет его авторитет в племени. Пророчествовать она начала с восьми лет и почти сразу Шу-нун стал к ней придираться, часто был груб и вообще запретил людям слушать ее. Именно из-за старейшины Энин часто приходилось молчать, скрывать свои видения. А не промолчи она, можно было избежать многих бед. Она понимала, что не все ее пророчества сбываются, но многие подтверждались. Ей не хотелось служить темным силам, к коим относились предсказания. Но почему не допустить того, что Анорис через нее предупреждает об опасности. Она была юной, чистой душой и телом девушкой, верящей в Свет, Добро и Любовь. Никому и никогда она не делала ничего плохого, была честной и доброй. Самое обидное, что и Шу-нун был хорошим человеком. Почему он так недолюбливал ее, остерегался? А сейчас производил впечатление самого радушия и гостеприимства. Начал старик издалека.