Яна Чёрненькая - Сказки древнего леса

- Это что-то непростое? – спросила Василиса, заметив, его волнение.

- Она вот так и лежала на дороге? – повернулся Ваня к Димке, словно не услышав заданного вопроса.

- Ну да, я шел, шел. Смотрю – блестит что-то. Подобрал. Вот и все.

Ваня, как завороженный, вертел кругляш в руках, словно что-то решая для себя.

- Это не «висюлька». Это полушка. Очень старая монетка, - сказал он, наконец. – Дим… - мальчишка вскинулся, словно хотел о чем-то спросить, но потом передумал и понурился. – Знаешь, эта монетка непростая. Сам понимаешь, не с чего ей здесь было взяться. Тут в те времена и деревень-то не было, разве хутор какой затерянный. А если учесть, какое сейчас число и время… Береги ее и никому не отдавай, и не продавай. Такие вещи должны быть у того, кого они выбрали.

- А что мне с ней делать? – удивился Димка. – С другой стороны, она красивая, я хочу ее Лисе подарить. Провертим в ней маленькую дырочку, и будет у нее подвеска. Чем плохо?

- Подвеска? Что ж, это мысль, - с видимым облегчением выдохнул Ваня. – Думаю, что это даже хорошая идея, Василиса – твоя родная сестра, так что большого ущерба быть не должно. Лис, тебе понравилась бы такое украшение?

- Конечно! Ее можно еще зубным порошком почистить, и будет красиво! – обрадовалась Василиса.

- Отлично! Вернемся, я сам все устрою – у меня есть шило нужного размера, - предложил Ваня.

- Вот и договорились, - обрадовался Димка. – Лисе достанется подвеска, и она будет ее хранить и никому не отдаст, правда?

- Еще чего. Я такими редкостями не разбрасываюсь, - фыркнула девочка. - А сколько этой монетке может быть лет?

Ваня не ответил ей ничего. Просто неопределенно повел плечами и рукой указал на храм, мол, хватит лясы точить, нужно идти. До здания оставалось метров пятьсот, не больше.

Тоска старого храма

Вступив под своды старинной колокольни, Василиса ощутила внутренний трепет, словно здесь действительно незримо присутствовали какие-то всемогущие, загадочные силы. Гулкое эхо шагов отдавалось от стен…

Вновь ударил колокол. Лиса подняла голову вверх, но ничего не увидела. Только старые облупившиеся стены, остатки перекрытий. Девочка вспомнила, что на колокольне не было видно никаких колоколов. Но откуда же тогда раздавался этот звон? Звон из прошлого. Звон колоколов из небытия. Звон памяти. Звон – призыв… к чему?

Колокольня. Дальше коридор. Еще дальше зал. Все пустое, запущенное, разграбленное. Храм, как старая собака, выгнанная на улицу, все так же никак не мог поверить, что он больше не нужен, что к нему больше никто не придет. Каждый пришелец – надежда. Вдруг – все-таки нужен. Вдруг – это была ошибка? По щеке Василисы стекла первая слезинка. Тоска, растворенная в воздухе, мгновенно заполняла собой все мысли, все чувства.

- Лиса, что случилось? – спросил Димка, обернувшись к сестре. Та в этот момент уже стояла, прижавшись к стене, и горько плакала.

- Лиса?! – позвал Ваня и осекся. Быстро подбежал к девочке и несильно, но ощутимо ударил ее несколько раз по щекам. – Это не твое, слышишь? Не твоя грусть!

Василиса вздрогнула и будто внезапно очнулась. Огляделась, вытерла слезы со щек.

- Ой… Я задумалась и…

Ваня покачал головой:

- Ужас какой! Правду Беляна говорила, сюрпризов с вами не оберешься. Ты раньше ничего необычного за собой не замечала? Никаких странных способностей?

Девочка задумалась, потом ответила:

- Нет, вроде.

- Ты знаешь, что сейчас с тобой случилось?

Лиса покачала головой.

- Шла, шла, и вдруг так стало тоскливо, хоть волком вой. Вот и все.

- И все… - передразнил ее Ваня. – Ты хоть понимаешь, что сейчас ухитрилась понять мысли храма? Почувствовать то, что он чувствует?

Василиса удивленно на него посмотрела, а Димка, стоявший за спиной у Вани, переглянулся с сестрой и покрутил пальцем у виска.

- А разве здания что-то чувствуют? Они же неживые, - нерешительно спросила Лиса.

- Не все, только те, где часто бывают люди, где они живут, где случаются важные для них события. Такие здания со временем становятся живыми. В них хранится память о том, что было, чувства многих людей, их мысли. А еще через какое-то время у них появляются и свои переживания. Вот тогда они и оживают окончательно. То же и со всеми остальными предметами. Вот, скажем, игрушка. Когда ее покупают, она мертвая. Она ничего не значит. Но проходит время. Ребенок постоянно с ней играет. Вырастает. Потом игрушка переходит к его детям. И они тоже с нею играют. В конце концов, игрушка становится живой. Разница только в том, что она, как и здание, как и все остальные якобы неодушевленные предметы, не может двигаться и говорить. Впрочем, говорить она как раз может. Только не со всеми. Только с такими как ты, Лиса.

- Ой, выходит, мой мишка и впрямь живой? – встрепенулась девочка.

- Какой мишка? – недоуменно посмотрел на нее Ваня.

- Мой. Он раньше папе принадлежал. А потом мне достался, - сказала Лиса.

- Ну да, она с ним повсюду таскается. Уже здоровая деваха, а все с медведем тряпичным бегает! – зловредно сообщил Димка.

- И нечего дразниться. Он просто не любит оставаться один, - фыркнула девочка, покраснев как маков цвет.

- А ты говоришь, ничего странного с тобой не случалось, - покачал головой Ваня и посерьезнел. – Знаешь, тут места все больше заброшенные. И все сплошь живые. Ты поосторожней будь, а то так затянет, не выберешься. Ты лучше песенку какую мурлыкай, стихи вспоминай. Главное, в свои мысли не уходи, а то и не заметишь, как они чужими сделаются.

- Ребят, а может, домой пойдем? – внезапно предложила Ласа, испуганно озираясь по сторонам.

- Еще чего, - возмутился Димка. – Зачем было так далеко идти? Чтоб сразу обратно повернуть? А как же сюрприз?

- Не бойся, все будет хорошо, - ободряюще улыбнулся девочке Ваня. – Мы сейчас наведем тут небольшой порядок, обживемся, и все страхи отступят. Давай руку, пойдем.

Они миновали один зал, прошли во второй. Он был куда меньше. В конце него зияли три темных дверных проема.

- Там раньше алтарь был, - пояснил Ваня. – Перед ним возвышался огромный иконостас… - мальчик помолчал немного, словно что-то вспоминая, потом угрюмо хмыкнул и добавил. – Его потом на дрова порубили.

Лиса и Димка замолчали, отчего-то почувствовав себя виноватыми в подобном кощунстве.

- Ладно, - пожал плечами Ваня. – Что было, того не вернуть. А на этой неделе праздник. У нас русалии, а здесь… пусть здесь тоже будет праздник.

Мальчишка покопался по карманам и достал три небольших яблока.

- Держите, - он передал по одному яблоку Лисе и Димке, потом жестом указал им следовать за собой и зашел в правый дверной проем. Ребята последовали за ним. За дверью оказалась еще одна комната. Узкая, длинная и темная, без единого оконца. Свет шел только через дыру в потолке. Вместо алтаря в центре комнаты возвышалась гора битого кирпича. Сверху что-то капало. Среди кирпичной кучи выделялось небольшое углубление, словно кто-то вынул оттуда несколько обломков, создав тем самым некое подобие чаши.