Светлана Багдерина - Срочно требуется царь

— Мой тебе самый первый совет: сердце свое послушай-поспрошай, девонька… Мы, женчины, хоть какая ты молодая ли, неопытная ли, бестолковая будь, а такое дело всегда сердцем чуем.

— И… всё?..

По удрученному виду Находки старушка поняла, что "во-первых" оказалось явно недостаточно, сочувственно качнула головой, и плавно перешла к "во-вторых":

— Нет, не всё, голубушка. Ежели ты ему не всё равно, то есть, по-нашему говоря, он в тебя влюбленный, он тебе подарочки носить будет всяко-разные: пряники там, ленты, колечки, румяна… Что душе твоей мило, то он и будет дарить. В-третьих, коли ты ему ндравишься, он тебе угодить стараться будет, и соглашаться с тобой во всем станет, чтобы приятно тебе сделать. В-четвертых, что ты его ни попросишь сделать — он все исполнит, девонька, только глазом моргни… В-пятых, радовать тебя будет каждую минуту, что он с тобой рядом… В-шестых…

Что шло шестым пунктом в руководстве старой костеи по опознанию неравнодушных воздыхателей юных дев, бедной ученице убыр так и не удалось узнать, потому что в дверь коротко стукнули три раза.

— В-войдите!.. — возвысила слегка осипший от волнений голос Находка.

— Это я, можно?..

Дверь, печально рассыпая по рассохшемуся дубовому паркету остатки позолоты, приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась, заговорщицки поблескивая озорными карими глазами, улыбающаяся физиономия Кондрата.

Матушка Гуся кинула один взгляд профессиональной женщины на женщину начинающую, продемонстрировала гостю мешочек с наговоренной солью, подбадривающее улыбнулась застывшей Находке, пробормотала "Ах, да, я же еще к его высочеству заглянуть хотела", и выскользнула из комнаты.

— Так нам можно войти, или не очень? — не переступая порога, загадочно уточнил Кондрат.

— Нам?..

— Ага, — таинственно ухмыльнулся тот. — Нам с подарком.

С подарком?!..

Сердечко октябришны восторженно затрепетало, подпрыгнуло, ударилось в плечо, и от удивления собственной прыти пропустило такт.

С подарком!!!..

Что там?..

Пряники?!

Ленты?!

Колечки?!

Румяна?!

Нет, румяна лучше не надо… Румянами она пользоваться не умеет…

Конечно, лучше бы это были пряники… Да хоть один пряник… На меду… с орешками… с глазурью сахарной… с картинкой печатной…

Или колечко медное… или каменное… зелененькое…

Хотя, ленты, особенно, если красные, тоже непло…

МЕДВЕДЬ?!..

— Ой…

— Вот, Находочка. Это тебе.

— Медведь?.. — слабым голоском озвучила она очевидное и опустилась на кривоногий позднее-вампирский стул.

— Ага, — довольно ухмыльнулся Кондрат. — Его звать Малахай, и он вчера нас с Серафимой и Сойканом спас от большой свиньи.

— Ее ты мне, надеюсь, не принес? — не удержалась Находка.

— Н-нет, — удивленно покосился на нее гвардеец. — Хотя ближе к ужину наверняка об этом буду жалеть. Да я бы и Малахая не притащил, но ему твоя помощь срочно нужна. По-моему, у него лапа сломана. Вот, передняя.

— Бедный!.. — мгновенно позабыв про обиды и разочарования, всплеснула руками октябришна. — Клади его скорей сюда, на стол, поближе к окну.

Медвежонок, прикорнувший и успокоившийся на руках у солдата, очутившись на твердом зеленом сукне, тут же проснулся и жалобно заскулил.

— Тихо, тихо, тихо, тихо… — полуприкрыв глаза и прикоснувшись ладонями к выпуклому медвежьему лбу, быстро-быстро забормотала Находка, и медвежка, жалобно всхлипнув еще несколько раз, притих и как будто снова заснул.

На то, чтобы оказать косолапому профессиональную знахарскую помощь ушло около часа.

Всё это время Кондрат просидел на стуле у двери, недавно оставленном матушкой Гусей, и тихонько продрожал от холода, грустно созерцая запорошенное старой серой золой чрево пустого камина в правой стене. Просушиться толком на заимке он не успел, а переодеться здесь с больным мишуком на руках ему и в голову не пришло, и теперь оставалось только обнимать себя за плечи, съежившись, и выбивать зубами дробные сигналы бедствия.

— Ну, вот и всё, — наконец оторвалась от тощего бурого, всё еще спящего звереныша Находка, утерла пот со лба и утомленно опустилась на красный кожаный диван у стола, делящий ее кабинет на две равные части. — Если в первые три дня он не сдерет лубки, то через неделю твой подарок…

И тут в рыжую усталую, замороченную непостижимым голову ей пришла гениальная мысль.

По-крайней мере, тогда она казалась именно гениальной, и никакой другой.

"…Что ты его ни попросишь сделать — он все исполнит, девонька, только глазом моргни…"

Вот сейчас мы и проверим.

— Кондрат?.. — откинувшись будто в изнеможении на спинку дивана и томно обмахиваясь ладошкой, обратилась она к солдату. — Открой-ка окно. А лучше — оба. Здесь, в комнате, что-то так жарко, так жарко…

Гвардеец пропустил вступление нового марша и прикусил язык.

— Ж-жарко?!.. — жалобно вскинул он брови.

— Ж-жарко, — робко, но упрямо повторила она.

— А ты не заболела? — встревожился он. — Может, у тебя лихорадка?

"Не делает… Ну, что ему — окошко трудно открыть?!.."

— Нет у меня лихоманки, — сердито надулась октябришна. — Просто тут очень душно. Дышать нечем. Чуешь? Ну?.. Чуешь?.. Ну, скажи!..

"…Коли ты ему ндравишься, он тебе угодить стараться будет, и соглашаться с тобой во всем станет, чтобы приятно тебе сделать…"

— Д-да вовсе и не д-душно тут… — поежился Кондрат, болезненно вздрагивая от нежных прикосновений мокрой ледяной одежды к давно покрывшемуся гусиной кожей телу. — Из рамы из всех щ-щелей… с-сквозит… Это ты п-просто умаялась… з-за день, Находочка. Оденься п-потеплее… да п-погуляй сходи… воздухом п-подыши…

"Не хочет!!!.. Ни угождать, ни соглашаться!.. И я же не прошу его согласиться со мной во всем! Ну, хоть в чем-нибудь пусть!.."

— Ну, тогда я сама открою!.. — отчаянно заявила она и бросилась на раму, мелодично посвистывающую музыкальными сквозняками, как герой на амбразуру.

Окно, открывавшееся в последний раз в день установки и не привыкшее к такому напору и обращению, упорно не понимало, что от него требуется, и не поддавалось.

Обреченно, Кондрат вздохнул, покачал головой, снял волглый заячий полушубок, накинул его на плечи развоевавшейся октябришне, и заставил несговорчивое окно открыться и впустить в комнату морозный вечерний ветер.

"…Радовать тебя будет каждую минуту, что он с тобой рядом…"

Глядя на страдальчески перекосившуюся фигуру гостя, словно живую иллюстрацию к первой части сказки "Морозко", ученице убыр захотелось плакать.