Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

— Надеюсь, господа, что бархат еще войдет в моду.

Глядя на Аскера, похожего на картинку, с этим можно было согласиться. Один продавец тут же шепнул другому:

— Пойди в порт, и если корабль из Арморелины еще не отплыл, купи у них бархат, который они привозили.

Аскер вышел на улицу. От денег, найденных им в седле, оставалось полсотни, и он решил купить себе еще сапоги и перчатки. С этими предметами гардероба таких затруднений не возникло, и он приобрел черные лаковые перчатки и такие же сапоги на шпильках для верховой езды. После всех дел у него осталось около десяти леризов, но зато на улицах многие прохожие, особенно женщины, оглядывались ему вслед. Он шел, гордо выпрямив стан, совершенно уверенный в том, что теперь его никто не посмеет задеть.

Когда Аскер вернулся в гостиницу, уже перевалило за полдень. Он поднялся в номер и стал обдумывать, что ему дальше предпринять. Он обязательно хотел повидать Эсторею, и попасть туда поскорее можно было, сев на какое-нибудь судно из тех, что постоянно плавали между Отерой, островом Тарра и Маэркелом, портовым городом на северном побережье Эстореи. Но, с другой стороны, если добираться в Эсторею по суше, можно было, сделав небольшой крюк, заехать в Айлароллу, столицу Корвелы, побывать на Бреганском турнире, посмотреть на Каменный Путь и Большой Мост. Конечно же, Аскер выбрал второй вариант, тем более, что Бреганский турнир, к которому все так готовились, был только раз в году.

До начала турнира оставалось четыре дня, и Аскер решил выехать сегодня, чтобы, если удастся, занять место в гостинице. Расплатившись с хозяином «Рыжего берке», он купил провизии на дорогу и отправился в путь. За южными воротами Отеры начиналась широкая дорога, идущая по морскому побережью до устья реки Амалькаделир, а потом — вдоль реки до самой Айлароллы.

Солнце клонилось к закату, и Аскер погонял своего резвого скакуна, чтобы проехать за оставшуюся часть дня как можно большее расстояние. Дул свежий ветер, который то и дело менял направление, то неся песок с берега, то налетая порывами с моря. На водной глади, которая еще минуту назад была ровной, как зеркало, появлялась едва заметная рябь, в короткое время перераставшая в пенные буруны, а через минуту опять все стихало, и поверхность воды вновь казалась твердой и незыблемой.

Аскер смотрел, как алое солнце садится в зеленые воды, и это зрелище его не вдохновило. Теперь он с облегчением думал о том, что все-таки поехал по суше, потому что вид моря пробуждал в его душе смутный трепет. Море Асфариг не даром прозвали Капризным: его настроение было настолько непредсказуемо, что, отправляясь в плавание, каждый моряк, как бы небрежно он ни соблюдал божественные заповеди, считал своим долгом прочесть на ночь молитву Нуру, надеясь увидеть завтрашний рассвет на этом свете, а не на том. Если жители суши составили о погоде множество примет и с успехом пользовались ими, то на море Асфариг никто в приметы не верил.

Проехав гин сорок по дороге вдоль моря, Аскер обнаружил, что она сворачивает к западу, повторяя линию побережья. Особого желания ехать вдоль моря Аскер не испытывал, и потому решил свернуть с дороги и поехать напрямик, через луга и перелески. Отсутствие широкой дороги под ногами и авринского жилья поблизости его не пугало, в отличие от большинства авринов. Зато Сельфэру это было непривычно, и берке недоуменно оглядывался на своего хозяина, которому взбрело в голову проехаться лесом, где, как известно даже жеребенку, околачиваются разбойничьи шайки.

Да, в этих краях разбойники были настоящим бичом путешественников, выбравших дорогу через лес. В отличие от лесов северного Шергиза, темных, диких и полных буреломных завалов, леса южного Шергиза и Корвелы были светлые, просторные, с обширными полянами и проплешинами редколесья. Разбойники боялись заходить далеко на север, в глухомань, где шастает зверье и порядочной добычи, вроде богатого купца, днем с огнем не сыщешь. Зато в Корвеле им было раздолье: край обжитой, торговля процветает, денежки и товары снуют туда-сюда по дорогам, и лес не так густ, чтобы в нем заблудиться, но достаточно густ, чтобы устроить засаду.

Аскер не то чтобы не боялся разбойников — он о них просто ничего не знал, и потому без всякой опаски свернул со своего пути, когда услышал в стороне голоса. Другой путник на его месте пришпорил бы берке и мчался подальше от греха, бормоча молитву божеству-покровителю, ну а Аскер, в своем святом неведении, решил поехать и посмотреть, что там за деревьями. Подъехав поближе, он расслышал грубые окрики и звон металла, но и это его не остановило. Миновав последние деревья, скрывавшие от него картину происходящего, он выехал на поляну. Там его ожидания наконец оправдались.

Штук двенадцать дюжих молодцов дружно атаковали тринадцатого, нападая на него по двое и трое одновременно. Этот тринадцатый стоял, прислонившись к дереву, и отбивался что было сил. Несмотря на его атлетическое сложение, силы его были на исходе: сказывался численный перевес нападающих. Кольчуга, плотно облегавшая мощный торс, была цела, но руки были рассечены во многих местах и кровоточили, а на лбу красовался багровый шрам внушительных размеров. Удары эсфрина были все слабее, и в тот момент, когда Аскер выехал на поляну, он упал на колени. Разбойники уже были готовы ринуться на него и добить, но тут из-за их спин раздался окрик:

— Погодите, господа, это же в конце концов нечестно! Он один, а вас вон сколько!

Разбойники разом обернулись.

— А это что за птенчик? — загоготал один. — Да, нас много, так что и на тебя хватит!

— Покажем ему! — подхватили другие.

Двое разбойников поскакали к Аскеру с двух сторон, намереваясь схватить его за руки и стащить с седла, но Аскер вовремя пригнулся и дал Сельфэру шпоры, проскочив вперед. Оба разбойника схватили друг друга, а Аскер, быстро развернувшись, выхватил из ножен саблю и рубанул противников по рукам. Сабля издала дикий визг, вонзившись в живую плоть, и лес огласили два леденящих душу вопля: один разбойник лишился всех пальцев на руках, другой потерял правую кисть.

Аскер даже не успел осознать, то ли это он нанес такой удар, то ли это сама сабля постаралась, как на подмогу своим товарищам кинулись еще два разбойника. Аскер повернулся им навстречу и сделал саблей широкий взмах. Последствия этого удара были не менее сокрушительны: третьему разбойнику сабля снесла всю кожу на лбу, зацепив уши, а четвертому оставила полноса.

Увидев, что их дела плохи, разбойники потеряли весь свой задор и обратились в бегство. А Аскер, больше не обращая на них внимания, подъехал к их жертве. Эсфрин лежал под деревом без сознания, и кровь сочилась из многочисленных порезов на руках и раны на лбу. Его честное и открытое лицо было искажено страданием, но ни звука не было слышно из его уст.