Виктор Ночкин - Собиратель зла

— Мало собак, — бросил Хагней.

Олвис, шагавший рядом, согласно кивнул.

— Это верно, господин, — этот, в отличие от приятеля, не звал магистра «добрым Хагнеем», как принято в Ордене, — мы им толковали: в лесу без сторожевого пса не можно! Да разве они слушают? Северяне, из внутренних областей. Я слыхал, в середине Круга и лесов не осталось?

— Есть леса, — буркнул Хагней, — но здесь совсем другое, здесь глушь. Как же они перезимовали-то?

— Местные помогли, — пояснил проводник, — здесь поблизости село графских вассалов. Те богаче живут, но к ним лучше не ходить. Злые люди, воистину слуги Лорда Тьмы, за двенадцать лет совсем не изменились! Ничего нам не скажут, да еще лесного старикашку известят. Так они пришлым помогают нехотя, потому что мы заставляем, говорим: Орден велит! Орден — хозяин, его слову они покорны. Однако пока не прикажешь, ничего делать не хотят, не истово служат, нет.

— Собак надо завести в каждый двор, — бросил Хагней, на миг ощутив себя начальством над здешними орденскими владениями, — вокруг села — изгородь. Не лениться, поднять вал, чтобы ограда — два человеческих роста, не меньше.

— Все передам, все, что прикажете, заставлю исполнить, мой господин, — торопливо закивал Олвис.

Хагней только махнул рукой. Ему было безразлично.

— Мы, прошу прощения, здесь власти не имеем, — продолжал оправдываться проводник, — я же и на службе не состою в белом Ордене. Мое дело — привести, увести, дорогу указать… ну, если что для дела, я говорю поселенцам: сделать так-то и этак. А они могут и не исполнять, я ж не начальник над ними! А ваши, господин, приказы передам в точности! О, вон и староста здешний!

Когда кавалькада вступила на улицы — если так можно назвать грязь между домами, — местные, конечно, высыпали из домов и припали к окнам. Приезд важного орденского рыцаря — огромное событие в жизни деревни. Тот, кого проводник назвал старостой — крупный бородатый мужчина — торопливо шел навстречу всадникам, приглаживая редкие волосы на макушке. Должно быть, жалел, что без шапки — нечего снять перед большим господином… вот он поравнялся с Гнездом. Охотник объявил:

— Гляди, мужлан, это магистр, добрый Хагней, он в белом Ордене самый главный после добрейшего. Понял? Кланяйся, приглашай обедать. Это господин всем вам, олухи, главный господин! Ты, может, в жизни большего человека не встретишь.

— Господин… — бородач рухнул на колени в грязь перед копытами Хагнеева жеребца. — Все, что прикажете, что угодно…

— Обед вели подать, — бросил магистр. — Остальное — после. Да встань с дороги, нечего одежду пачкать. Мне грязные слуги не по душе.

Глядя на коленопреклоненного бородача, Хагней подумал, что мысль насчет наместничества все-таки хорошая. Глядя, как староста медленно поднимается с колен, магистр уже почувствовал себя хозяином. Нужно только привести эту землю в порядок… или нет, нужно подыскать владение получше. Когда планы Архольда исполнятся, Орден станет властвовать над землями Лордов… Да что окраины — весь Круг подчинится Ордену! Орден станет господином, а внутри Ордена — кто? Архольд? Хм… ну, возможно. Мысли толстяка Хагнея неожиданно сложились окончательно, теперь он точно понимал, что вовсе не обязательно становиться вторым в Доме Света. Магистр всегда был тугодумом, но если как следует поразмыслить… только нужно все как следует обдумать.

Староста, отряхивая колени, забубнил, что сейчас соберут на стол, вот сейчас, пусть добрый господин не изволит беспокоиться… Хагней рассеянно глядел на бородача, но не слышал ни слова, — у него появились мысли, которых хватит надолго.

Пока женщины поспешно готовили угощение, воины в белом спешились и разбрелись по селу. Хагней слез с лошади, прошелся по улице, потирая поясницу. Один из провожатых — кажется, Олвис — вертелся поблизости, другой исчез. Местные глядели на огромного воина издали, приближаться не решались. Староста отдал распоряжения и несмело подошел к магистру. В грязь больше не падал, однако, прежде чем оказался рядом, поклонился шесть раз — на всякий случай, должно быть.

— А скажи-ка, — обратился к нему Хагней, — что у вас знают о хромом охотнике? Часто видят его твои люди?

— Иногда в лесу встречаем. В село он не ходит. Может, к старым наведывается? Ну, к соседям нашим, которые прежнему Графу служили.

— Со старыми дружбы нет, — подсказал Олвис, — те, если и знают, ни за что пришлым не расскажут. Может, с вами, мой господин, откровенней станут… да и то вряд ли. Паршивый народ, одно слово — слуги Тьмы.

— Точно, — подхватил осмелевший староста, — вечно нам вредят, пакости подстраивают. Как бы хорошо было, если ваша милость их приструнили бы, а?

— Недосуг мне, — отрезал магистр, — сами разберетесь!

— Прощения просим! — Староста, похоже, снова решил повалиться на колени.

Хагней остановил бородача жестом, потом, смягчившись, добавил:

— Ладно, я скажу брату Астусу, когда в Раамперль вернемся. Скажу, пусть пришлет кого-нибудь из братьев потолковей. Пусть разберут ваши тяжбы. А теперь рассказывай, что с этим хромым?

Бородатый поселенец внимательно вгляделся в лицо магистра, потом покосился на Олвиса. Он хотел угадать, что желает услышать важный господин — похвалы или брань в адрес охотника? Рассудив, что вряд ли убогий отшельник может быть приятен знатному гостю, стал припоминать странности в поведении старика — такие, что можно было истолковать как признак принадлежности Тьме. По выражению лица Хагнея бородач понял: верно выбрал, кривого следует ругать. Тогда уж он пустился в откровенное вранье, вроде того что следы за хромым остаются черные и что как он появится в округе, так непременно совы за ним летят стаями… Магистр остановил:

— Эти глупости оставь при себе. Рассказывай только то, что доподлинно известно. И главное — как нам хромого найти?

Староста приуныл, но врать более не решался, коротко выложил, что знал. Старик живет по ту сторону Черной, в его лесу, понятно, никто не бывал. Нечего честным людям в такую даль шастать, да еще ведь и Завеса в той стороне! К Завесе лучше не приближаться, это всем известно! Так что, как логово кривого старикашки найти, никому не ведомо. Охотник отменный, даром что хром и одноглаз. А в последнее время ему паренек стал помогать. Вырос, стало быть.

Хагней покосился на Олвиса — мол, что за паренек? Проводник развел руками. О младшем чужаке староста знал еще меньше, чем о калеке. Старик воспитывает юнца, но тот появляется редко. Сперва поселенцы сочли парня одним из старых, то есть коренным жителем окраины. Но по всему выходит — он чужой и прежним вассалам Графа Кордейла.