Ольга Грибова - Омут

Все случилось постепенно, в несколько этапов. Сначала замигал фонарь, и, хотя он так и не потух, его свет стал заметно слабее. Потом что-то случилось с природой. Дождь, конечно, и не думал заканчиваться, но теперь он накрапывал совсем неслышно, как будто стесняясь собственного звука. Все вокруг затихло или даже затаилось, но мы были так увлечены делом, что не приняли это в расчет.

Внезапно звук снова вернулся, но это был уже не дождь, а что-то намного более опасное. Оно приближалось, а мы при этом проявляли чудеса беспечности.

Дима находился наверху ямы (к этому времени мы успели уже достаточно углубиться и рассчитывали в самое ближайшее время наткнуться на гроб), он отгребал комья земли подальше от краев, не давая им падать нам на головы. Мы с отцом продолжали копать, стоя по колено в смешанной с землей воде. В ту секунду, когда моя лопата стукнулась обо что-то твердое, сверху раздался странный всхлип, и донеслись звуки борьбы. Еще не понимая, что делаю, я полез из ямы, а отец тем временем продолжал копать, тем более что уже показался край гроба. Только предав огню останки чиновника, мы могли положить конец существованию экимму. Думаю, отец здраво рассудил, что здесь он будет наиболее полезен.

Я же, цепляясь за скользкие края ямы, кое-как выкарабкался наверх и застал брата, пытающегося оказать сопротивление экимму. Надо сказать, ему это плохо удавалось по причине бестелесности противника.

Чтобы помочь Диме, я принялся кричать и шуметь, рассчитывая, что экимму переключится на меня и оставит брата в покое. Эти попытки увенчались успехом, и вскоре экимму действительно заинтересовался моей скромной персоной.

Я впервые имел дело с подобным существом, хоть и был о них наслышан, но не могу сказать, чтобы он произвел на меня особое впечатление. Экимму был лишен не только тела, но и облика как такового, и представлял собой бесформенное плотное облако белого густого дыма. Возможно, поэтому, когда это облако начало приближаться, во мне не всколыхнулся страх за собственную жизнь. Я не думал, что какой-то туман может представлять реальную угрозу. Очень распространенная ошибка — недооценивать своего противника. В тот день я на собственном опыте убедился в этом.

Полы дождевика обвисли из-за скопившейся в складках влаги, и это помешало вовремя достать склянку со святой водой. Честно говоря, существовала еще одна причина, по которой я оказал столь слабое сопротивление экимму, и заключалась она в моей заторможенности. Организм, подорванный недосыпанием и расшатанными нервами, оказался вялым, не готовым к охоте и неспособным на быстрые реакции.

Экимму приблизился и начал окружать меня в прямом смысле этого слова. Густое облако обвилось вокруг тела, но не остановилось на достигнутом. Экимму все плотнее сжимал круг, стремясь проникнуть внутрь и вдоволь полакомиться кровью. Сознание медленно покидало меня. Сопротивляться не было сил. От сжимавшего грудную клетку тумана стало трудно дышать. Я ничего не слышал и видел перед собой только белую пелену, которая затмила собой весь остальной мир.

Не знаю, как долго это продолжалось; очнулся я от падающих на лицо капель дождя. Именно их холодные прикосновения привели меня в чувство. Я лежал на земле лицом вверх, надо мной склонились отец и брат. Было необычайно светло, как если бы начался рассвет, но, вздохнув поглубже, я почувствовал запах гари и понял, что отцу все-таки удалось добраться до гроба и поджечь тело. Значит, экимму погиб, без особого облегчения подумал я. Мне была странно безразлична моя несостоявшаяся смерть и чудесное избавление от нее.

— Ты как? — В голосе отца слышалась искренняя тревога.

— Бывало и хуже, — я попытался сесть, и с Диминой помощью это даже удалось.

— Ты вел себя безрассудно, — отец нахмурился. Его лицо превратилось в суровую маску. — Почему не воспользовался святой водой?

— Не смог достать банку, — пожал я плечами, показывая, что нет смысла говорить о том, что уже прошло.

— Да что с тобой в последнее время? — с отчаянием в голосе воскликнул папа.

— Все в порядке.

Я старался выглядеть спокойно и уверенно. Встать оказалось намного легче, чем до этого сесть. Приняв, наконец, вертикальное положение, натянул на голову капюшон дождевика и отвернулся от полного беспокойства и заботы взгляда отца.

Видимо решив, что здесь неподходящее место для серьезного разговора, папа на время оставил меня в покое. Дима же вообще не пытался заговорить со мной. Он лишь издали посматривал в мою сторону, как будто опасаясь, что я выкину что-то непотребное.

— Ладно, пора уходить, — отец, захватив лопаты, направился к машине, которая стояла у самых ворот кладбища.

Мы с Димой заторопились следом. Оставаться здесь действительно было небезопасно: пожар на кладбище вскоре кто-нибудь заметит, и тогда нас поймают с поличным и наверняка осудят за вандализм.

Уже в гостинице отец попытался возобновить начатый на кладбище разговор, но я сослался на усталость и улизнул к себе в номер. Только оставшись наедине с собой, я признал очевидное: сегодня мне здорово повезло. Налицо были все шансы погибнуть, но я до сих пор жив. Возможно, у судьбы имелись другие планы на мой счет.

Я собирался, как обычно, продолжить игру в прятки с Морфеем, но в этот раз, измотанный нападением экимму, сдался почти сразу. Незаметно веки отяжелели, и двери в царство сна распахнулись, настойчиво приглашая войти.

Это место было мне отлично знакомо — за прошедшие недели я успел досконально его изучить, тем более что здесь особо нечего было изучать. Если бы меня спросили, где оно находится, ответ был бы: нигде. Его просто-напросто не существовало, или оно находилось за пределами привычного мира. Все известные мне законы физики здесь ничего не значили. Я шел и при этом оставался недвижимым, кричал, не слыша собственного голоса, стоял на месте, стремительно приближаясь к цели. Именно здесь ждала Амаранта. Я приходил сюда каждую ночь, чтобы обрести ее на краткий миг и снова потерять.

Так было и в этот раз. Я снова стоял в черном ничто и видел перед собой девушку своей мечты. Сегодня она была необычайно грустна. Мне давно стало казаться, что мое бездействие огорчает ее и даже лишает сил.

Эмми опять звала меня, и я, как и все ночи до этого, пошел к ней. Но на этот раз что-то изменилось, правда, не сразу удалось уловить разницу. В конце концов я понял: Амаранта не отдалялась от меня, а осталась там, где и была. Уже через пару неуверенных шагов при желании я мог бы вытянуть руку и коснуться ее, но медлил. Не знаю, что меня сдерживало, ведь я хотел этого больше всего на свете: снова ощутить подушечками пальцев ее бархатистую кожу, вдохнуть аромат дикой розы. Но вот, наконец, я набрался решительности, коснулся ее руки кончиком указательного пальца, как будто она была фантомом и могла растаять от любого неловкого движения. К моему удивлению, Эмми осталась на месте.