Ольга Онойко - Дети немилости

А я знал, от кого они это знали.

Чудесно, просто чудесно.

Плюнув на достоинство, я вычертил «безумный свет» и снял с лица «равноденствие». Это должно было произвести некоторое впечатление. Бросил наугад и откатился на влажную землю под розовыми кустами. Сверху посыпалась роса и лепестки. Будь оно все неладно! Я думал, что написал слишком много знаков, а теперь меня брала злость оттого, что я не предусмотрел что-нибудь вроде «трех острий» или «акульего плавника». Так, «млечный лебедь» разбирается на три части, из них одна боевая и две вспомогательные...

«Равноденствие» сработало.

Шандарахнуло знатно.

Я выдохнул.

Всадил кулак в подреберье кудрявой упрямицы, успокаивая вздыбившуюся совесть тем, что девчушка – из шестого сословия и ей не привыкать.

Снял «мощь», дописал «небесный огонь» и, во внезапном озарении, добавил две начальные схемы Второй магии – «вдохновение» и «ненависть». Получившийся коктейль мог разом свалить роту солдат, но на сей раз бухнуло убогонько и как-то смущенно. Даже не бухнуло, откровенно говоря, а пукнуло. Я устыдился и удивился, а потом различил сквозь частокол колючих стеблей «профессора медицины» и понял, почему мне пришла на ум именно медицина. Господин-тень специализировался на Второй магии.

В изрядную лужу я с этим сел.

И фантазия у меня закончилась.

Что теперь? Заскулить «не лупите меня больше, почтенные господа»? Звать на помощь полицию? Гвардейскую роту? Бесы! Мне нужно было написать боевые знаки. Иметь сейчас хоть те же «острия», и...

Парень со «змеедемоном» что-то сказал сотоварищу и уставился на мое пристанище под кустом. Он меня видел. Мне очень не нравилось выражение его лица. И еще больше не понравилось, когда я понял, что он отнюдь не молод, как бы даже не ровесник «профессора». Бес их знает, этих бесфамильных господ, они выглядят то непомерно моложе реального возраста, то непомерно же старше...

...я опомнился.

Все это не более чем игра. Я с большим жаром в нее играл, но пора заканчивать. Либо я сейчас выйду пред очи шестого сословия и добьюсь положенного мне несколькими фразами, либо на пустом месте потеряю лицо.

Сальто через забор получилось недурственно. При условии небольшой подготовки, пожалуй, из меня вышел бы не последнего разбора убийца.

– Благодарю, господа, – сказал я, усмиряя дыхание. – Вы меня развлекли.

Можно ли было ожидать иного?

Пожалуй, в глухом лесу неподалеку от Дома Теней – можно. Но мы находились в сердце столицы, и никто, имеющий разум, не стал бы гневить душу Тысячебашенного. Поднятые руки опустились, пробуждавшиеся схемы потухли. Тени сдержанно улыбнулись и склонили головы.

– Ты в плохой форме, – послышался до боли знакомый голос.

Я обернулся, роняя с лица стоившую мне такого напряжения высокомерную мину.

Навстречу мне шла Эррет.

Так я и знал, что она распорядится ускорить рейс.

Она шла, улыбаясь, прекрасная и целеустремленная; широкая юбка плескалась вокруг удлиненных голеней, ветер трепал темные локоны, распущенные по плечам. Город тянулся к ней, точно преданный пес: камни мостовой пробуждались под ее ногами, флюгера блестели ярче, витражи в декоративных башенках бросали радуги. Неслышимая приветственная песнь разносилась по Тысячебашенному, и в ритме песни плясало темное пламя в ее зрачках.

Эррет, владычица сил, украшение судеб.

– Ты в плохой форме, – сказала она чрезвычайно бодро. – Я полагала, Мори, что ты продержишься дольше.

– Чудесно, – проворчал я.

Эррет засмеялась, глядя на меня; глаза ее тепло сощурились.

– Если уж ты высчитал время моего прилета, – сказала она, – и отменил визит на острова, мог бы подготовиться к встрече.

«Высокого же она обо мне мнения», – подумал я почти с усмешкой; впрочем, не исключено, что Эррет насмехалась. Она на равных обсуждала с Онго стратегию, а политического опыта у нее было побольше, чем у легендарного полководца.

– Должен заметить, – неодобрительно сказал я, решив покамест оставаться суровым, – что это старый район, где живут почтенные люди. И мне крайне не нравится, что здесь вздумали применять «глас Бездны» и «белый пик». Это неприлично.

– Поэтому я и говорю, что ты в плохой форме, – заметила Эррет и подняла лицо. Я проследил за ее взглядом и узрел по-хозяйски расположившуюся на балкончике даму, фальшивую матушку пары юных теней.

Дама, сладко улыбаясь, раскинула руки – и я различил тончайшую прозрачную пленку вроде мыльного пузыря, затянувшую часть мостовой, сад и дом. Поглощенный вначале размышлениями, а потом стычкой, я не обратил на нее внимания, да и о последствиях применения боевых заклинаний в тесном переулке как-то не задумывался – думать вообще трудно, когда по тебе гвоздят Третьей магией – и в итоге упустил из виду отсутствие положенных разрушений.

Молодец, что тут добавить.

– «Звездный доспех», – сказал я покорно.

– Изолирующая сфера, – кивнула Эррет. – Да, Мори: я сочла необходимым произвести некоторые кадровые перестановки.

После того, как я оплошал в драке, мне не стоило подшучивать над манерой Эррет выражаться. Хотя говорить «сочла необходимым» относительно подобных вещей довольно забавно... Заговорщики сумели переманить на свою сторону всю верхушку Дома Теней. Только поэтому стал возможным террористический акт такого масштаба, как тот, что случился во время Весенних торжеств. Шестому сословию дозволили казнить предателей по собственному обычаю: в сравнении с их обычаями законное повешение – всего лишь мелкая неприятность.

Я огляделся, наново запоминая лица. Вполне возможно, что я этих людей больше никогда не увижу, но не узнать их при встрече – непростительный промах.

Обычные, неприметные лица, и знаки обычные... за исключением господина со «змеедемоном», в обоих смыслах.

– И желала бы отчитаться, – продолжала Эррет и вдруг лукаво на меня покосилась. – Может, пройдем немного?

– Пройдем, – согласился я.

Блистательный эскорт следовал за нами – бесшумно, как подобает теням.

Несколько часов назад я предвкушал встречу с Эррет как радостное событие, но с тех пор обстоятельства успели измениться. Шагая рядом с нею, я думал не о ней, а о князьях Улентари – и еще о положении крестьянства, о тайных политических кружках, о проблемах Восточных островов и западных гор. Эрдрейари оказался в столице по делам Западной операции, дневал и ночевал в здании Военного совета; вернувшись с Тиккайная, он снова отправится в горы.

Уарре нужна дорога через Лациаты. Торговля с Аллендором через северный океан не оправдывает затрат, а огибать горы с юга, через пустыню, немногим проще. Горцы считают своим священным правом грабить всех, кто проходит через их земли, и крайне трудно объяснить им, почему этого делать не стоит. Эрдрейари, подтвердив свою древнюю славу, присоединил к империи Чаарикам, но возможным это стало лишь тогда, когда чаары исчезли с лица земли. Поголовное истребление аборигенов Лациат – не выход... Каманар Таяна, безуспешно пытавшийся объединить дикарей, ныне укрылся в бесконечных пещерах Короны Мира. Все попытки найти его до сих пор оставались бесплодны. С чьей-то легкой руки Арияса в Уарре прозвали Пещерным Львом: невольное уважение мешалось с насмешкой.