Роджер Желязны - Порождения света и тьмы. Джек-из-Тени. Князь Света.

Мегра вздрагивает, она чувствует, как на сердце ей опускается что-то вроде глыбы лежащего между звезд черного льда.

— Кто ты? — спрашивает она.

— Меня зовут Изида, Мать Праха.

— И почему нужна я тебе? Я не знаю тебя, Госпожа, — разве что по сплетням из легенд.

Смеется Изида, а Мегра хватается за металлическую стойку, которая подпирает павильон справа от нее.

— Я искала тебя, крольчонок, чтобы страшно отомстить.

Почему, Леди? Я ничего тебе не сделала.

— Может так, а может и нет. Может быть, я ошибаюсь, хотя думаю, что нет. Ну да скоро узнаю. Нам придется подождать.

— Чего?

— Исхода битвы, которая, я думаю, вот-вот разразится.

— Как мне ни нравится твое общество, Госпожа, но я не намерена ждать здесь с какой-либо целью. Ты должна извинить меня. У меня дело…

— Милосердие! Я знаю..

И она опять смеется, и сжимаются пальцы Мегры на металле подпорки, и гнется та под девичьей рукой, и обретает наконец свободу от тут же падающего павильона.

Замирает смех Изиды.

— Дерзкое дитя! Уж не осмелишься ли ты поднять против меня оружие?

— Бели будет на то нужда, хоть я и сомневаюсь, Мадам, что оно мне понадобится.

— Тогда замри, как статуя, где стоишь!

И с этими словами касается Красная Ведьма рубиновой подвески у себя на груди, и выбивается из нее луч света и падает на Метру.

Борясь с накатившим на нее оцепенением, параличом, швыряет Мегра в Изиду металлическую стойку, и та крутится в воздухе, как большое серое колесо, словно циркульная пила, диск, устремленный к колеснице.

Бросив поводья и подняв вверх руку, Изида продолжает сжимать подвеску, из которой вылетает теперь целый сноп лучей. Они падают на вращающийся в полете металл, на миг он вспыхивает с яркостью метеора — и тут же исчезает, лишь бесформенная груда шлаков падает на запекшуюся под местом вспышки почву.

Мегра чувствует, что ледяная хватка на ее теле разжалась, и прыгает вперед к колеснице, с размаху бьет в нее плечом, сбивая Изиду на землю, ну, а наперсник ее удирает, хоронится за пошатнувшимся колесом.

Мегра подскакивает к ведьме, готовая нанести удар ребром ладони, но увидев, что упала вуаль Изиды, замирает она на долю секунды, не в состоянии дотронуться до предмета столь дивной красы, что зрит она перед собой, — огромные темные глаза на красном, сияющем пламенем жизни лице, формою схожем с сердечком; ресницы, взлетающие выше бровей, словно крылья порхающей малиновой бабочки; блеск розовых, как плоть, зубов в неожиданном просверке улыбки, подобную которой, если повезет, можно иногда увидеть, когда долго смотришь в огонь.

Продолжает сгущаться тьма, свирепеет ветер, вдруг содрогается, будто от далекого удара, земля.

Снова падает на Мегру свет рубиновой подвески, и пытается подняться Изида, вновь падает на колени, хмурится.

— О неразумное дитя, если бы ты знала, какая судьба тебе уготована! — говорит она, и Мегра, припоминая дошедшие из тьмы веков стародавние легенды, молит не только официального бога общепринятой ныне религии, но и давным-давно павшего.

— Озирис! Владыка Жизни, избавь меня от гнева супруги своей! Ну, а коли не услышишь ты моих молений, обращу я их к темному богу Сету, которого и любит, и боится эта Леди. Спаси меня!

И тут замирает голос у нее в груди. Встает наконец Изида и смотрит на нее сверху вниз, а землю между тем все сильней и сильней сотрясают чудовищные толчки, сумерками становится ясный полдень, — и в небесах, и на земле. Вдалеке все ярче разгорается синее свечение, откуда-то долетают звуки яростной схватки двух армий. Доносятся крики, вопли, стоны. У горизонта ландшафт начинает подрагивать, будто мир охватывают волны жара.

— Ты, может, считаешь это официальным ответом, — кричит Изида, — на свои кощунственные речи? Но это не так! Знаю, я не должна убивать прямо сейчас, нет, будет моя месть несравненно более жуткой. Получишь ты от меня в дар нечеловеческую мудрость и весь человеческий стыд. Ибо уже узнала я то, ради чего сюда приходила, посетила Блис, — и пора отомстить! А теперь, со мной в колесницу! Живее! Этот мир скоро может перестать существовать — ибо не удастся Генералу взять верх над твоим любовником! Будь он проклят!

Трудно и медленно подчиняются приказу мышцы Мегры, и забирается она наконец в колесницу. Рядом с ней встает Красная Ведьма, вновь набрасывает она на себя вуаль, расправляет ее складки. Вдалеке зеленый великан выкрикивает какие-то слова, но не слышны они, ибо тут же подхватывает их ветер и уносит куда-то прочь. Мерцая в неверном свете, проносятся всевозможные осколки и обломки по кругу в огромном вихре, который движется по Ярмарке. Все покрывается пятнами, меркнет, двоится, троится, одни образы расщепляются, другим удается удержаться. В земле то тут, то там открываются трещины, расщелины. Вдалеке рушится город. Маленький наперсник прячется в складках плаща ведьмы, крик застыл у него на губах. Сумрак разбит под ударами мрака, на землю с грохотом обрушивается ночь, и всеми цветами расцвечиваются те темные закоулки, где цвету бывать не должно. Изида натягивает поводья, и вспыхивают в колеснице языки алого пламени, но не причиняют вреда, а заключают их всех в сердцевину рубина — или яйца Феникса, и нет ни ощущения движения, ни звука езды, — да и вообще никаких звуков; и вот — вдруг — мир, называвшийся Блис, со всеми его сложностями, с его хаосом, бедламом, чумой, с его спасением, лежит далеко-далеко от них, словно светлый зев колодца, в который они падают, а по сторонам, как плевки, шлепают звезды.

То, что кричит в ночи

Во дни, когда я правил какВладыка Жизнии Смерти, —говорит Принц Который Был Тысячью, —в те дни по просьбе Человекавложил Срединные Миры я в море силы,изменчивое, чьи приливыи отливы неспешно пестоватьмогли своим теченьемрождение,рост,смерть...

Потом все этопрепоручил я Ангелов заботам,их пастырству назначивПосты по Окоему, чтобыруками их вершить судьбу течений.И век за веком так мыуправляли и помогалижизни,обуздывая смертьи направляя рост,все раздвигая берегаи без того огромнейшего моря;все новые и новые из ВнешнихМиры короною венчала пенатворения.

И вот однажды,кручиняся над безднойпросторной нового такого мира,прекрасного на взгляд,но мертвого, иссохшего,без жизни ростка,я нечто пробудил,коснувшись поцелуем поднятойволны до сна его.

И я испугался того, что проснулось,набросилось,из недр земных восстав,напало на меня,пытаясь уничтожить:онопереварило на планете всю жизньи впало в спячку,затем проголодалось и заворочалось во сне.Зачуя Жизнитечение, оно проснулось.И коснулось тебя, жена моя;и вот, не в силахвернуть тебе я тело,лишь дыхание сумел сберечь твое.

Оно пьет Жизнь,как человек вино;и все оружие, что было у меня,я разрядил в него —оно не умирало,не упокоилось, хотя бы и на время,нет, нет, оно старалосьуйти.

Я заточил его.Воспользовавшись силой своих Постов,построил поленулевых энергий,как в клетку, заключил в него весь этот мир.

Оно способно было странствовать по царству Жизни,опустошать за миром мир.Егонеобходимо было уничтожить.

И я пытался:сколько попыток — и все неудачно.Полвека целыхдержал я в пленуего в безымянном мире.

Затем отброшены обратно в хаос оказалисьСрединные Миры:им не хватало моего контролянад жизнью, смертью, ростом.Безмерна боль моя была.А новые Посты — как медленно они вводились!

Лишь я один заладить снова мог бы поле, но Безымянным занят был,и мне недоставало силудерживать в темнице эту тень иподдержать Срединные Миры и Жизнь в них.И вот, средь Ангелов моихвозрос росток раздоров.Быстроего я сжал —ценою часть их преданности стала,я знал об этом с самого начала.

Тебе, моя Нефтида,не по нраву пришлось, когда отец мой,рискнув навлечь гнев АнгелаОзириса,вернулсяс окраины Живых Миров,чтобы предаться высшей своей страсти —разрушенью.Да, не по нраву,ведь Сет, отец мой,величайшийвоитель всех времен,в ушедшие те дни был нам к тому же сыном,был нашим сыном в дни те Марачека,когда сломал я времени преграды,чтоб заново прожить все временамудрости ради,что в Прошлом.

Не знал я, что стану, когда время пошло назад,отцом того, кто был мне отцом,солнцеокого Сета,Владыки Звездного Жезла,Облеченного Рукавицею,Странника с Горы на Гору.

Не по нраву тебе это было,но не стала перечить ты битве,и облачался Сет к схватке.Никогда не знал Сет поражений,не было ничего, что не мог бы он покорить.Он знал, что Стальной Генерал был Безымянным разбит и рассеян,но это его не пугало.

Простер он десницуи натянул на нееРукавицу Мощи.Разрослась она и покрылавсе его тело,но не скрыла блеск его глаз.На ноги обул он своибашмаки,в которых могидти по воздуху или воде.Потом подвесил к поясуна черной нити ножныЗвездного Жезла,немыслимого оружия,рожденного слепыми Норнами-кузнецами,никто больше не мог носить его.Нет, не боялся он.

И готов он уже покинутьмою кружащую вокруг твердыню,спуститься в мир, гдепресмыкается Безымянное —разворачивается,извивается,яростное и голодное.Но тут другой его сын, мой брат Тифон,черная тень из пустоты,является и молитпустить его вместо отца.

Но Сет отказал ему в этом,открыл люки ринулся в темноту,упал на поверхность мира.И бились они триста часов,больше двух недельпо Старому Стилю,прежде чем Безымянноестало слабеть.Усилил Сет натиск,ранил его,готовил смертельный удар.

Он бился с ним на лоне океанских вод, на ложе океана,на суше бился,бился в воздухе холодноми на вершинах гор,по всему светупреследуя егои поджидая, когда оно раскроется,чтоб нанести удар ему последний.

Два континента разбились вдребезги от их ударов,вскипели океаны,заполнив облаками небо.

Кололись и плавились скалы,раскаты грома трясли в небесахсамоцветы туманаи пара.

Много раз я сдерживал Тифона,чтобы не ринулся он вниз на помощь.И вот, когда свернулось Безымянное в кольцои коброй дыма вознеслосьна высоту трех миль,а Сет встал прочно,одной ногою попирая воду,другою — сушу, тут-тозлокозненный и мстительный предатель, тот АнгелДома Жизни —Озирис— свершил свою ужасную измену.

Когда Сет умыкнул его законную супругу, Изиду,и родила она ему Тифона и меня,дал клятву птицеглавый,что уничтожит Сета.Поддержанный Анубисом, имелОзирис на руках ту компоненту поля,которую используют для разжигания светил,звезду любую выводя за граньстабильности.Хоть и поздно, но все ж за миг узнал, что будет, я.Сет не успел.

Никогда доселе не направляли это поле на планеты,и уничтожило оно весь этот мир.Я спасся,перенеся себя за много световыхлет. Тифон бежать пыталсяв пространства низшие, где дом его. Ноон не преуспел. Не виделникогда я больше брата. Ни тебя, Нефтида.Мне стоило все это отца, который был и сыном,братаи тела жены моей,но Безымянное осталось цело.

Не знаю как,но выжило оно и в бойнепод Молотом для Разрушенья Солнц.Ошеломленный,увидел я его потом плывущимсреди обломков мира —туманность крохотную, в сердцекоторой чуть мигает огонек.Сплел паутину сил вокруг него я,и, ослабнув,оно в коллапсе рухнуло в себя.Унес его тогда в тайник яза пределы Живых Миров,где посейчас оно еще томитсяв узилище без окон, без дверей.Хоть часто пытался уничтожить я его,но так и не узнал, где Сет нащупалжезлом своим его пяту… иличто там еще… то место, через которое его разрушить можно.И все оно живет, и все кричит в ночи;

и ежели оно освободится,то может уничтожить Жизнь —Срединные Миры погибнут.Вот почему с захватом власти,что за атакой следовал, не спорил,да и сейчас не буду спорить я.Я должен оставаться стражем, покудане будет уничтожен Жизни враг.И все дальнейшее предотвратить не мог я:немало Ангелов моих Постовраскольниками стали без меня;борясь за верховенство,восстали друг на друга.

Войны Постов длились, должно быть, лет тридцать.Остатки в конце поделили лживая Птица и Пес.Больше Постов не осталось. Теперь имне остается другого, как тольковзъярять мощные Силы вала,сея в Срединных Мирахвойны,голод и мор,чтобы добиться баланса,который бы сам, без насильяустановился, будьстанций больше у них.

Иначе они не могут.Боясь плюрализма,они не уступят ни грана захваченной Власти и Силы.Не могут они — и не смогут — действовать сообща.

Итак, пока ищу я способ покончить с Безымянным;когда свершу я это,я обращу энергии своина бывших Ангелов моих, чтобы изгнать ихиз двух преступно занятых Домов.

Нетрудно сделать это.Надо толькоо смене позаботиться,чтобы не стало катастрофойбезвременье без рук, умелыхв обузданье волн.

И вот, когда исполню это все,смогу использовать я силуПостов, чтоб воплотить тебя,моя Нефтида…

Но плачет Нефтида у моря и говорит: