Анатолий Махавкин - Леди Зима (СИ)

На плече странного пришельца вольготно расположился крошечный грифон, с подрезанными крыльями, которого хозяин ласково поглаживал пальцами, унизанными огромными перстнями и время орт времени, подкармливал крошечными пищащими комками. Грифончик жадно заглатывал пищу и злобно шипел, выбрасывая острый язычок из золочёного клюва.

Глаза человека, странно бесцветные, обежали приутихшую толпу и тот, на ком они задерживали безжизненный взгляд, тут же бледнел и пятился, пытаясь укрыться за спинами товарищей. Пришелец, увидев подобную реакцию, растягивал тонкие бледно-синие губы в улыбке, которую можно увидеть разве на лице покойника. Напугав очередного пьянчугу, человек продолжал изучать толпу, точно пытался кого-то в ней отыскать.

Вышибалы, наконец то опомнились и приподнявшись, сделали пару неуверенных шагов вперёд, сжимая клинки так, словно не знали, как им поступить с оружием. Но не успели они приблизиться к дверям и на пару шагов, как один из гостей в серых балахонах, оказался рядом и продемонстрировал, извлечённый из-под одежды, странный продолговатый предмет с сетчатым раструбом на конце.

Никто не произнёс ни слов, но вышибалы побледнели и повинуясь жесту лысого парня вернулись на свои места. Глаза всех троих, расширившись от дикого ужаса, неотрывно следили за жутким раструбом. Посетители «Юнги», увидев, какой предмет скрывался под балахоном, подались к стенам трактира. Теперь вокруг пришельцев образовалось кольцо пустого пространства и уже ничто не могло помешать обнаружить искомое.

Джонрако задницей чуял приближение неприятностей. Рука капитана, лежавшая на рукояти плазменного пистолета, покрылась липким потом, прилипая к костяной накладке. Собболи ещё не забыл тот летний денёк, три года назад, когда, неожиданно для самого себя, обнаружил, кто именно является пассажиром «Морского чёрта», скрывавшим ранее физиономию под капюшоном. Более того, ему захотелось немедленно выпрыгнуть за борт и грусти, как можно дальше от собственного корабля. Именно такое желание овладело им, когда он впервые встретился с мёртвым взглядом этих бесцветных глаз и холодной ухмылкой покойника.

Собболи мгновенно узнал пассажира и проклял чёртовы деньги, обещанные ему за «простенький» рейс. Любой, проживающий на побережье моря Зац, отдал бы всё в жизни, лишь бы не встретить на своём пути жуткого человека и уж точно не становиться самому на его пути.

Его боялись так же, как Магистра, а некоторые, хорошо знакомые — ещё больше. Как его звали на самом деле, не знал никто, а сам он предпочитал претенциозное: Остриё Тьмы. Поговаривали, что ему подчиняются преступники всех городов континента и если Остриё желал получить некую вещь — он получал её.

А если некий человек мешал ему, то этот человек исчезал.

Обливаясь потом, Джонрако лихорадочно вспоминал, не ляпнул ли он какую глупость, после того злополучного рейса. Вроде бы нет, даже во время самых сильных попоек, капитан держал язык за зубами. Да и о чём говорить: плату он получил до последнего медяка, а преступник благополучно добрался до Черза. Тем не менее, морехода не покидала мысль, что эта славная компания здесь именно по его душу.

Правда слабая надежда ещё теплилась в голове Джонрако, когда бесцветные глаза нащупали столик, где он сидел со своими товарищами. Холодная ухмылка стала заметно шире, а лысая голова склонилась в поклоне приветствия. Отвечая на поклон, Собболи ощутил, как его сердце с грохотом рухнуло в пятки. Пальцы на рукояти оружия совершенно онемели, спину грызли ледяные блохи, а каждый волосок (Каждый! Капитан ощущал это!) на теле встал дыбом.

Остриё медленным шагом направился в сторону столика и пятеро телохранителей проследовали за ним. «Точно чёртова акула со свитой» подумал мореход. Остальные спутники бандита остались у дверей, продолжая держать посетителей трактира под прицелом зловещих раструбов.

— Сдаётся мне, разлюбезный Джонрако, — пробормотал смуглолицый капитан, от которого не укрылись знаки внимания Острия и Джонрако, — Тебе предстоит конфиденциальная, мать её, беседа и нам лучше не присутствовать…

— Ты думаешь, тебе позволят встать и уйти? — перебил его Собболи, неотрывно наблюдая за приближающейся группой, — Тогда, поднимай свою задницу и вперёд.

Четырёхпалый нервно хохотнул, а лысый провёл свободной рукой по вспотевшей татуировке. Никто и попытки не сделал хотя бы приподняться с места, не то что встать и уйти. Собболи молился лишь об одном: лишь бы их пьяный товарищ спросонья не отколол какой-нибудь фортель.

Приблизившись, Остриё нахмурился и слегка мотнул головой в сторону официанток. Спустя пару мгновений бандит уже размещал свой зад на спешно принесённом кресле с кожаной обивкой, видимо — единственном в трактире. Продолжая улыбаться, пришелец оглядел присутствующих, а потом отвлёкся, чтобы покормить грифончика. Запихивая твари визжащие комочки, Остриё тихо сказал, обращаясь в пустоту:

— Господа, ваша нервозность вынуждает Путса опасаться нападения, — он погладил грифончика по золотистым чешуйкам уродливой головы, — А мои спутники могут попытаться отразить это нападение. Поэтому, будьте так любезны, положите ваши руки на стол. Неужели вам не жаль бедное животное?

Видимо всем было очень жаль пугливого Путса, потому как ладони спешно легки на столешницу. Так спешно, что у толстого капитана даже выпала некая вещь, пребольно, если судить по гримасе, стукнувшая его по ноге. Поднимать её он, правда, так и не решился. Джонрако пришлось поднапрячься, чтобы разжать пальцы, сомкнувшиеся на рукояти пистолета и положить руку рядом с недопитым бокалом портера.

— Ну вот, — ухмыльнулся Остриё, — Теперь мы с вами в одинаковых условиях. Никто никому не угрожает, просто старые знакомые ведут мирную беседу.

Изо рта четырёхпалого вырвался нервный смешок, но он постарался скрыть его за глухим кашлем. Впрочем, гость не обратил на этого никакого внимания. Взгляд его мёртвых глаз переместился на Джонрако и тихий шелестящий голос коснулся ушей капитана:

— Славный Джонрако Собболи, — унизанные перстнями пальцы почесали шею грифончика и тот, запрокинув голову, заклекотал от удовольствия, — Я до сих пор вспоминаю нашу совместную прогулку, лелея надежду, что вознаграждение оказалось достойным оказанной услуги.

— Деньги были неплохие, — проворчал Джонрако, разлепив склеившиеся губы, претензий нет.

— Это — славно, — прошипел Остриё, усмехаясь, — Хорошо, когда люди остаются довольны друг другом. Очень скверно, когда возникают разногласия, недопонимание, вынуждающее людей идти против друг друга.