Александр Прозоров - Каменное сердце

— Водопой, — сообразил ведун. — Изрядные стада, однако, тут пасутся. Явно не пара лосей изредка заглядывает.

— Дно какое чистое, — согласно кивнула девушка. — Летом тут загорать просто сказочно. Лучше, чем в Марь-дель-Плата.

— Может быть, чтобы ноги не ломать, попытаемся вдоль по тропе пройти? Она наверняка на открытые луга выведет. Пойдем по ним на север. Думаю, там дальше еще выходы к реке будут.

— Подержи коня, я вон с того камня помыться попробую, чтобы сапоги не мочить.

— Повезет — поселок какой найдем. Попытаемся лошадей на лодку сменять. А если места дикие, то просто отпустим их и плот срубим. Тут, на лугах, уже не пропадут.

— Вот черт, все волосы спутались! И расчесать нечем. Так ты коней подержишь?

— Да-да, конечно…

Лошади фыркали и тянулись к воде, но поить их Олег не торопился. После питья скакунам положен обед и отдых, а ведун не был уверен, что есть смысл останавливаться на дневку.

— Ах ты сволочь! — прервала его размышления звонкая пощечина. — Как ты мог так поступить, скотина?!

И прежде чем Середин успел отреагировать, он схлопотал еще одну оплеуху.

— Ты чего, с ума сбрендила? — Ведун отпустил скакунов и попытался поймать девицу за руки.

— А это, это что? — тыкнула себе в щеку Роксалана. — Откуда этот синяк?! Откуда? Ты меня бил, ты меня бил, сволочь!

— Когда, ненормальная?

— Откуда синяк? Думаешь, я ничего не помню?

— А что ты помнишь?

— Все помню!

— Что?!

— Ну, помню, как мы через перевал шли, — несколько понизила тон спутница.

— Дальше?

— Долину помню…

— А Ургу? Бубен, костры, коровья шкура, ай-люли, ай-люли… — Олег затряс руками и закружился, слегка притоптывая. — Про пророчества помнишь?

— Точно! Помню! — потерла лоб девушка. — Помню, хорошо так было… Я им говорила, чтобы мужиков на три буквы посылали, если те начинают права качать. Типа, начал требовать, чтобы сапоги снимала или ноги мыла, — к телу на хрен не допускать. А полезет силой, так просто уйти. Свалить там в лес или к маме. И детей им не рожать, если хамят. В общем, равноправие, или пусть вообще без женщин живут.

— Совсем сбрендила, малышка? Какое равноправие? Сутками в седле стада с пастбища на пастбище перегонять и овец стричь с рассвета до заката?

— Ты считаешь, женщина хуже мужчины управится с ножницами?!

— Нет, женщина лучше, — моментально пошел на попятный ведун, поняв, что коснулся опасной темы. — Ты говорила, тебя научили пророчествовать?

— Еще как! Урга учила. Она настоящая ведьма, не то что ты.

— Ну да, конечно, — хмыкнул Середин. — Куда нам, грешным. Может, предскажешь, что нас ждет?

— Запросто. — Роксалана закрыла глаза, запрокинула голову, подставила ладони солнцу. Начала вращаться, тихонько подвывая.

— Ну, и что?

— Мы придем в селение… Там много юрт… Ну вот, все вижу. Мы будем сидеть на коврах в сытости и полном кайфе, нас будут ублажать, как заморских принцесс. А потому… А потому… Нет, не потому. Просто я буду дочерью подгорного князя! Вот.

— Ну-ну. А дочерью луны ты не станешь?

— Сам дурак, — небрежно парировала Роксалана. — Я, между прочим, и так дочь подгорного князя!

— Это как?

— А чем, ты думаешь, мой папа занимается? Так вот, не считая всякой ерунды, он еще и нефть добывает. Наша фирма то есть. Так что он самый настоящий хозяин земных недр. Или того, что под землей, под горой. Самый настоящий подгорный князь. Что, съел? — И она показала ему лиловый, обложенный белой сыпью язык.

— Вот проклятье! — спохватился ведун, но было поздно. Забытые за спором скакуны уже опустили свои морды к воде. — Ну вот, вопрос решен. Теперь никуда не денешься. На опоенных конях скакать нельзя. Насосутся — отведем их на лужок, пусть поедят немного. А там видно будет.

Ближайшая поляна оказалась всего метрах в пятидесяти от реки. Трава здесь стояла если не по колено, то все равно довольно высокая. Олег спутал скакунам ноги, занялся костром, и вскоре они со спутницей растянулись на попонах по сторонам от огня.

— Ты представляешь, Олежка, — продолжала копаться в своих воспоминаниях девушка, — они продают своих дочерей за выкуп. Они заставляют женщин себя мыть. Считают для мужчины оскорбительным дотронуться до грязной посуды. Все праздники проводят только мужчины, а женщины должны в это время оставаться в юртах! Представляешь? Естественно, я объяснила, что всякое имущество они зарабатывают вместе с мужьями. И для благополучия детей это добро нужно считать женским. Ведь детей рожаем именно мы, правда?

Олег тоже вспомнил о своем пребывании на злополучном стойбище, открыл сумку, нашел туесок с селитрой, аккуратно рассыпал его на обрывок сари — пусть подсохнет на солнце. Ковырнул из костра продолговатый уголек, оставшийся от ивовой ветки, немного выждал, пока тот остынет, и, раскрошив между пальцами, высыпал поверх «китайского снега». Сюда не мешало было бы добавить и серы, но единственным доступным ему сейчас источником этого минерала было ухо. А там оно с салом и кремнием. Хорошо хоть, долю элемента в составе можно снижать вплоть до двух-трех процентов.

— Ты меня слышишь, пижон?!

— Слышу, слышу, — кивнул Середин. — Вот только, помнится, когда меня позвали на жертвоприношение в честь полнолуния, тетки там хлестали брагу наравне с мужиками.

— Да, да, точно! — обрадовалась девушка. — Это тогда первый раз удалось… — И тут она осеклась. — Подожди, это там тогда… Я тебя… О господи! Олеженька, милый, извини! Сама не знаю, что там на меня нашло. Я тебе так обрадовалась, помню, так хорошо мне было. А потом чего-то вспомнилось, как мы через снег шли, и как у Аркаима на крюк меня вешали… И ведь правда вешали! А ты и пальцем не пошевелил, чтобы меня спасти! Ты бесчувственный чурбан! Ты эгоист и самовлюбленный тип! Да-да, отверни морду! Не нравится, когда правду в лицо говорят? Глаза колет? Как я тебя терплю столько времени, просто сама себе поражаюсь. У тебя, кстати, вода закипает. Посоли ее и можешь бросать крупу.

Поначалу Олег собирался пообедать и двигаться дальше через луга. Но после еды его одолела лень. Он подумал, что после долгого дня пастухи наверняка пригонят ближайшие стада на водопой, и прямо здесь можно будет узнать про окрестные селения, здешние нравы и обычаи, про возможность поторговать. Увы, до самой темноты никто на берегу так и не появился. Путникам пришлось дожидаться утра, собираться и скакать неспешной рысью по утоптанной дороге, пробитой сквозь изумрудно-зеленую траву. Пастбища казались девственными, ни разу не тронутыми, но уже перед полуднем Олег и Роксалана миновали отару овец минимум в две тысячи голов. Сторожили тонкорунных бяшек пятеро пастухов. Один, заметив незнакомцев, подъехал ближе, но в полусотне метров отвернул и галопом помчался обратно.