Ловушка - Ульяна Каршева
— Круг второй, — стараясь сохранять невозмутимость, сказал старший.
И шестеро бросились на них, словно маленькие боевые катера на два эсминца. Им хватило пяти минут, чтобы не только сбить мужчин с ног, но и выволочь обоих на лестничную площадку. Бугаи были в таком состоянии (били-то их мастера своего дела, пусть и проходившие путь ученичества), что не то чтобы встать, но и говорить не могли. Любая их попытка озвучить хотя бы слово мгновенно била режущей болью по всему телу. Причём ни на лицах, ни на телах отметин не оставалось.
— Круг третий, — проговорил старший группы. — Вы меня слышите?
Мало того — слышали! Они уловили повторяемость: круг второй, третий… И затихли, уже трезвые из-за выбитого их них алкоголя.
— Круг третий. Эта квартира находится под нашим наблюдением. Если случится что-то ещё — и даже без нашего присутствия, мы найдём вас легко. Поверьте.
Даже в том состоянии, в котором оба находились, у них перехватило дыхание, когда один за другим трое юношей и три девочки внезапно принялись называть их по имени, отчеству и фамилии, а затем будто прочитали в воздухе их адреса и места работы. Негромкие слова повисали в том же воздухе ушатом ледяной воды.
— Круг четвёртый, — спокойно сказал старший, но бугаям показалось, что в его голосе появился лёд. — Когда мы вас найдём после нарушения предъявленных вам правил, вы забудете всё. Вы забудете, кто вы. Вы забудете, что когда-то умели мыслить. Всё.
Две девочки склонились над алкашами. Указательные пальцы нажали на лицевые точки, а потом ребята снова вошли в квартиру и закрыли за собой дверь.
Больше их не интересовали двое, которые почуяли, что могут шевелиться, а потому немедленно, хоть и покряхтывая от боли, покинули когда-то гостеприимный дом. Навсегда. С такими подростками им ещё не приходилось встречаться.
А старший группы тем временем вежливо постучал в дверь детской, с недоумением поглядывая на дверь ванной комнаты, за которой подвывала женщина.
— Кира, мы твои знакомые из фитнес-клуба. Точнее — из клуба единоборств.
Но дверь им открыли два пацанёнка, обрёванные до степени заикания. А когда ребята вошли в комнату, даже они, предполагавшие, что могут увидеть, просто остолбенели при виде Киры.
— Круг пятый, — бесстрастно, но кусая губы, чтобы оставаться спокойным, сказал старший.
И девочки велели Кире лечь и не двигаться. В ход пошли восточные практики с элементами эльфийского исцеления. А мальчики за это время выполнили круг шестой: выпустили мать Киры из ванной комнаты и провели с ней беседу, в которой женщина испуганно смотрела на незнакомых и таких юных людей, которые пытались её вразумить.
Они опоздали на свои занятия, но не стали врать, объяснив, что устроили практикум по «камню, упавшему в воду». Оба мастера-учителя с интересом выслушали учеников и одобрили практическое применение выученного на занятиях. А потом заставили дать слово, что без взрослых, до совершеннолетия, такие дела решаться не будут. Группа слово дала.
А Кира пришла в себя и обнаружила, что у неё есть притихшая, пришедшая в себя мать, которая старалась собрать себя из тех человеческих осколков, что у неё ещё оставались. Беспрекословно мать вернулась на работу, и через месяцы её старшая дочь и младшие сыновья вернулись в детство. Единственное — Кира продолжила работу в фитнес-клубе, а через год её взяли в младшую группу юных бойцов-дзюдоистов. В семье за это время тоже наладилось: мать нашла хорошего человека, который принял не только её, но и её детей… Когда Кира закончила школу, ей предложили место в школе будущих курьеров при бюро дополнительной помощи. И начались её деловые путешествия по планетам содружества.
…Она вздохнула — и насторожилась, уловив что-то необычное в привычной картине «уличного» затопления. Но всего лишь всплыл новый труп, видимо сначала заваленный другими телами…
Она вышла замуж за однокурсника по той школе курьеров. Он тоже был с Земли и покорил её нежностью и необычным даром художника. Рисовал он странные картины, в которых мистика мешалась с реализмом. Его картины были очень востребованы. И всё бы хорошо. Но однажды он чуть не убил свою жену, не поверив, что она его жена. Вот такие странности. Кира с трудом отбилась от человека, который дрался на одном уровне с ней. И сумела лишить его движения, а обездвижив, вызвала скорую. Прошло довольно долгое время, прежде чем ей сообщили, что содержание его картин — плоды развивавшейся шизофрении. Такие болезни можно держать в узде, но не вылечить. Когда муж снова смог смотреть на мир нормально, он сам предложил Кире развестись.
Время от времени она следила за его творчеством и затаённо страшилась, что однажды он сорвётся уже навсегда… Но картины появлялись, и она чувствовала к нему благодарность — не потому, что он сам предложил развод, а потому что он не срывался, а значит — продолжал пить таблетки. Потому, что у него был характер и воля к настоящей жизни.
Снова шаги за спиной.
— Ты разожгла во мне любопытство, — сказал Ратмир, вновь присаживаясь рядом.
— И ждёшь, что я тебе расскажу, что во мне вызвало воспоминание о «камне, брошенном в воду»? — теперь уже усмехнулась она. И пожала плечами. — Я была тем камнем. В детстве.
— Я посижу с тобой, — улыбнулся он и оглянулся, проверяя, есть ли у него свободное время. — Не из любопытства. Захочешь — расскажешь сама.
Кира всё с той же усмешкой посмотрела на него и снова уставилась на подконтрольную ей площадь затопления. Смотреть на Ратмира именно сейчас она не могла. Ей причудилось (а может, она только придумала это), что именно такой человек её устроил бы в качестве постоянного спутника. Она чуяла в нём силу и видела, как он говорит с Неллой, которую остальные спасшиеся побаивались.
Да, ему она могла рассказать об эпизоде из детства. О том эпизоде, который привёл её в бюро дополнительной помощи.
Посидев и помолчав, Кира сообразила, что Ратмир приводит в действие свой план: «Посижу с тобой». И рассказала ему всё. А когда замолкла, принялась с интересом ждать, как от отреагирует на её
