Талиесин - Лоухед Стивен Рэй

— Кто там шумит? — спросил Гуал. — Приведите его сюда, я с ним разберусь!

Слуги вытащили вперед нищего в лохмотьях.

— Ха! Гляньте на него! — воскликнул Гуал. — Что ты здесь делаешь, оборванец?

— Если угодно, сударь, у меня к вам просьба, — сказал нищий.

— Что у тебя за просьба, которую я не мог бы исполнить одним пальцем ноги?

— Просьба нетрудная, — сказал убогий. — Дай мне маленький мешочек еды. Только от великой нужды тебя прошу.

— Бери, — горделиво отвечал Гуал. Он заметил на поясе у Рианнон маленький кожаный мешочек. — На, — рассмеялся он, — наполни его, чем хочешь.

Нищий взял мешочек и стал складывать в него еду, но, сколько ни клал, мешочек не наполнялся. Гуал в нетерпении махнул слугам, чтобы те помогли, но мешочек оставался пустым.

— Слушай, попрошайка, неужели твой мешочек никогда не наполнится? — сердито спросил Гуал.

— Не наполнится, пока ты, господин, не встанешь, не примнешь его ногой и не крикнешь: «Довольно!».

— Давай, Гуал, и покончим с этим, — сказала Рианнон.

— С радостью, если это поможет нам избавиться от попрошайки.

Гуал поднялся и поставил ногу на мешок. Тут нищий так его дернул, что Гуал полетел в мешок вниз головой, а нищий тут же затянул ремешок. Из-под лохмотьев он вытащил охотничий рог, громко протрубил, и тут же в зал вбежала боевая дружина. Нищий сбросил лохмотья и оказался Пуйлом Пен Анноном.

— Помогите! — кричал Гуал из мешка. — Что за игру вы затеяли?

— Игра называется «барсук в мешке», — отвечал Пуйл, а его воины принялись осыпать мешок пинками и побоями.

— Сударь, — сказал Гуал, — послушай. Недостойная это смерть для меня — быть убитым в мешке.

Тут выступил вперед опечаленный Хэфайдд Старый и сказал:

— Государь, он говорит правду. Недостойная это смерть для мужа — быть убитым в мешке. Выслушай его.

— Слушаю, — сказал Пуйл.

— Тогда позволь мне с тобой примириться, — сказал Гуал. — Назови твои условия, и я соглашусь.

— Ладно, обещай, что не будешь мне мстить, и побои прекратятся.

— Обещаю, — сказал Гуал из мешка.

— Согласен, — отвечал Пуйл и велел дружинникам выпустить его.

И Гуала выпустили из мешка, и он отбыл в свое королевство. Снова принесли яства, и начался свадебный пир. Все ели и веселились, а когда пришло время почивать, Пуйл и Рианнон взошли на свадебное ложе и провели ночь в ласках и удовольствиях.

На следующее утро они вернулись в Каер Нарберт, где семь дней продолжался пир, на котором присутствовали знатнейшие мужи и жены королевства. И никто не ушел без подарка, будь то пряжка, или кольцо, или самоцветный камень.

Так началось правление Пуйла и Рианнон, прекраснейшей из прекрасных, и на этом заканчивается эта ветвь Мабиногион.

Последние отзвуки арфы смолкли в ночном воздухе, и бард склонил голову. Костры догорали, еле-еле светили факелы. Многие из гостей закутались в шкуры и заснули прямо за столами или вытянулись у огня.

— Славно спето, Хафган, — произнес Гвиддно, сонно глядя на лежащих гостей. — Ты лучший из бардов. Но на сегодня довольно. Давайте отдохнем, ибо пир продолжается, и завтра мы услышим другое сказание.

С этими словами Гвиддно завернулся в шкуру, свернулся у костра и заснул. Эльфин и Ронвен встали, забрали олений мех и тихо проскользнули в дом Гвиддно, где вместе опустились на лежанку из свежего тростника и заснули в объятиях друг друга.

Глава 9

— Уже поздно, а тронуться надо будет засветло, — сказал Сейтенин. Голос его гулко отдавался в полупустом покое. Тяжелые кипарисовые балки терялись в высоте потолка, богато украшенные стены блестели в свете качающихся медных светильников, и казалось, что комната заполнена подвижными тенями. — Скажите, что открыла вам ваша мудрость.

Три жреца стояли перед царем, одетые в пышные церемониальные одежды — длинные белые хитоны с поясами из витого серебра и изумрудного цвета хламиды, отделанные серебряной бахромой. Их бритые головы покрывали высокие белые колпаки. Все они слегка улыбались и осеняли себя знаком Солнца. Аваллах сидел подле Сейтенина; Аннуби стоял за спиной своего повелителя, сузив глаза и положив руки на спинку кресла.

— Государь, — произнес жрец, стоявший впереди других. — Мы прочли в храме положенный текст, посовещались между собой и решили, что это благоприятнейшее знамение; оно обещает процветание всем, кто его видел.

— Объясните, — сказал Сейтенин. — Я хочу знать подробнее.

— Как пожелаете, — с кислой улыбкой отвечал жрец. — Мы считаем, что звездопад означает небесное семя, которым Хронос оплодотворил Океан. От него родится новая эра, в которой Девять царств будут мудро и справедливо повелевать миром.

— Да будет так, — произнес другой жрец, кланяясь. Колпаки согласно закивали.

— Когда же это случится? — спросил Сейтенин.

— Вскоре. Как и при рождении человека, будут знамения, по которым мы сумеем точнее определить время, и тогда объявим народу.

Сейтенин взглянул на Аваллаха и сказал:

— Прошу, говори, если желаешь. Вижу, ты не удовлетворен ответом.

— Ты проницателен, Сейтенин, — сказал Аваллах. — Я не удовлетворен, поскольку слышал, что знамение это отнюдь не столь благоприятно, как внушают нам эти ученые люди. Скорее оно сулит огромные бедствия. — Он посмотрел жрецу прямо в лицо. — Что ты на это ответишь?

Жрецы сразу подобрались — как, в их искусстве посмели усомниться? — и напыжились.

— Кто тебе это сказал? — спросил первый жрец, глядя на Аваллаха. В его голосе сквозило презрение.

Аваллах сверкнул глазами, но сдержал гнев.

— Я жду ответа на свой вопрос, — сказал он.

Жрецы нагнулись друг к другу и зашептали. Наконец они выпрямились и старший сказал:

— Государь, это трудно объяснить тому, кто не сведущ в искусстве пророчества.

— А вы попробуйте, может, я не так глуп, — промолвил Аваллах. — Во всяком случае, я хочу слышать ваши доводы.

Жрец беззвучно выругался, но начал объяснять.

— Мудрым ведомо, что из всех земных и небесных знамений наиболее благоприятны являемые в расположении звезд. Мы знаем, что небесные Дома, чрез кои проходят звезды…

— Да, да, — нетерпеливо перебил Аваллах. — Можешь это пропустить. Я не тупица.

— Если говорить упрощенно, небеса представляют собой совершенный порядок, к которому стремится все земное. Поскольку звезды падали из Дома Случая, проходя через Дом Царей, следует ожидать притока благ, особенно для царствующих семей. Звездопады обычно сулят удачу. Об этом есть упоминания в священных текстах — так много, что долго было бы их перечислять, но все они подтверждают наш взгляд. — Жрец развел руками, показывая, что такое внятное объяснение убедит всякого здравомыслящего человека.

Однако Аваллах не удовлетворился.

— А разве не верно, что у счастливого знамения есть близнец?

Жрец, похоже, удивился.

— Да, конечно, верно. Для многих знамений возможно двойное толкование.

— И разве не правда, что близнец удачи — опасность?

— Да, правда.

— И разве не правильно, что знак у опасности и удачи на самом деле один?

— Они близнецы, государь. Ты прав.

— Не близнецы, — настаивал Аваллах. — Это один знак.

— Да, — чересчур осторожно сказал жрец. — Однако священные тексты говорят ясно: звездопад следует толковать только в благоприятном смысле.

— Почему?

— Потому что так было всегда.

— Вы хотите сказать, потому что за таким знамением никогда не следовало ничего дурного?

— Именно так, — отвечал жрец; его собратья самоуверенно закивали.

— По-моему, неразумно утверждать, что какого-то события не будет просто потому, что такого не бывало прежде. Все когда-то случается в первый раз.

Жрец захлебнулся от возмущения и обратился за поддержкой к Сейтенину:

— Государь, если ты недоволен, отошли нас прочь. Однако я уверен, что мы вникли в это дело самым тщательным образом.