Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

— На меня напали. Все демоны этого леса, не меньше. Но я отбивался как волк. Как зверь! Как тоже демон! Не многим удалось…

— Не б-браните его, ваше ц-царственное в-величество, — октябришна махнула на него рукой, призывая помолчать, и просительно заглянула в непонимающие очи Серафимы. — Это я виновата…

Сказать, что очи стали еще более непонимающими, было не сказать ничего.

— Я, я, дура деревенская, правду господин первый советник Зюгма говорил! Мы когда по деревьям лезли, я не посмотрела, что Сайку досталось, а это оказался сандал ногоплодный!

— Сандал?.. — потерял и без того жиденькую и рвущуюся нить своей истории и недоуменно уставился на рыжую девушку оплывающим глазом поваренок. — Какой еще сандал?

— Да, сандал, сандал! А откуда, по-твоему, слово "засандалить" пошло? От него и пошло. Так-то оно тихое, дерево, как дерево, стоит и молчит, но когда у него плоды поспевают… ножки, то есть… у него плоды на ногу человеческую похожи — пятка, пальцы… его поэтому и называют "ногоплодный"… это нам те колдуны из Ши… Ша… Шентони… рассказали. Ну, так вот — когда плоды созревают, оно само не свое делается. Уж больно много кругом охотников до его ножек. Только зазевайся — с ветками оборвут! Вку-усненькие…

— Так что ж ты мне раньше!.. — возмущенно вытянул шею и вытаращил глаза герой.

— Прости, миленький, не подумавши чего-то я была, со страху света белого не взвидела, куда уж там дерево различить…

— Сама-то, небось, березу выбрала… — не переставал обижено бурчать Саёк, снова позабыв о том, как положено разговаривать настоящим героям.

— Отставить пререкания! — скомандовала вошедшая в роль Серафима и повернулась лицом к новой проблеме.

Вернее, к беде.

Вся пятнадцать умрунов стояли шеренгой по стойке "смирно" и ели, как по уставу положено, начальство глазами.

Серафима — командир умрунов.

Ха.

Какое звание, интересно, мне себе придумать по этому поводу?

Комбед?

Кошмар.

И что мне с ними теперь делать?

Уничтожить умруна можно было, только прокрутив его через мясорубку…

Она вспомнила про поляну, заросшую сабельником.

Если приказать им ходить по ней, к примеру, две недели, а еще лучше — ползать, то мясорубка может и не понадобиться…

Перед мысленным взором Серафимы возник глубокий, чуть не кости, как от удара кинжалом или косой, порез на ноге поваренка, она представила, что останется от послушных приказу гвардейцев, и ее передернуло.

Конечно, неплохо бы было оставить их при себе — лучшей защиты от всех напастей в этих дебрях да и потом, когда выберемся, конечно, не придумать… Но если они встретятся со второй бедой, под командованием Щура, или с другим отрядом Костея, то кому станут подчиняться ее "детки", такие исполнительные сейчас, вопроса, увы, даже не возникало.

Неужели придется поступить так?..

Но другого способа избавиться от них не было.

Или был?

Или не было?..

Или был.

Идея была тут как тут — простая, как мычание.

Надо отправить их подальше, куда глаза глядят, придумав им невыполнимое задание где-нибудь за тридевять земель, чтобы Костей никогда не смог больше наложить на них руку. Где-нибудь в Вамаяси, или Узамбаре, или вообще в какой-нибудь Нени Чупецкой, где бы это ни было…

Хотя…

Можно поступить еще проще.

Совместим полезное и… полезное.

— Беда! Равняйсь! Смир-р-на! Слушай мою команду!

Гвардейцы вытянулись по струнке.

— Я, царица Елена, почти жена вашего царя Костея, приказываю вам разыскать лукоморского царевича Ивана и защищать его от всего ему угрожающего ценой собственной жи… э-э-э… целостности. Понятно?

— Так! Точно! — хором грянули пятнадцать голосов, как один.

— Никто другой больше не имеет права отдавать вам приказы! Только царевич лукоморский Иван и я! Понятно?

— Так! Точно!

— Розыск должен производиться методом обхода местности и опроса местного населения! На вопросы не отвечать! Пленных не брать! Поиска не прекращать! Понятно?

— Так! Точно!

— Начать поиск в том направлении! — Серафима махнула рукой в сторону поляны. С одного раза, если не споткнутся, с ними ничего не должно было случиться.

Ничего фатального, быстро поправила она себя. И продолжила:

— В пройденные места не возвращаться! Понятно?

— Так! Точно!

— Ваши жизни — его жизни! А сейчас Первый берет на руки меня, Второй — девушку, Третий — мальчика. Приказываю донести нас до берега большой реки и оставить там! Дальнейший путь продолжаете самостоятельно! Выполнять — бегом — марш!!!

— Есть!

Но когда Первый подхватил ее на руки, он заметила в корявых зарослях чего-то с белыми ветками и красными листьями нечто черное, металлическое, матово поблескивавшее так, что у нее руки затряслись и зачесались.

— Сто-ять!!! Четвертый! Подать мне меч! Вон там, в тех кустах, на которых синие яблоки рожи строят!

— Это не яблоки, это морды, а кустарник этот называется мордовник, ваше царственное величество, — тут же подсказала Находка.

Вернее, ее рот, с недавних пор заживший своей, отдельной и самостоятельной жизнью от мозга. Тот, казалось, временно вышел из строя из-за перегрузки, отказываясь переварить события последних минут, и лишь бестолково хлопал округлившимися еще больше глазами и таращился на окружающих.

— Это я и имела в виду, — приняла поправку Серафима, не замечая состояния октябришны. Ей и в голову не приходило, что человека, выросшего бок о бок с мухами-дроздофилами, мордовниками и прочими блуднями, может удивить поездка на ручных умрунах.

— А вон еще один! — едва не вывернувшись из мягких, но крепких объятий своего гвардейца, закричал Саёк, указывая в траву — простую неэмоциональную сухую траву, не кровопийцу и не людоеда — шагах в пяти от него.

— Седьмой! Дайте и этот меч, — небрежно шевельнула пальцами царевна.

Не было ни гроша…

— Мне!.. Можно мне, ваше… Серафима!.. — умоляюще протянул к ней руки поваренок, чувствуя, что так просто из-под опеки своего умруна ему не вырваться. — Я ваш телохранитель! Я обязан быть вооруженным! Я на кухне с секачом работал два раза, я умею, я сильный!..

— Сейчас посмотрим, — рассеяно кивнула та и взвесила в руках оба меча, одним истосковавшимся взглядом профессионала прикинула качество заточки, баланс, сталь, удобство рукояти…

Офицерский меч отличался от сержантского как муха-дроздофила от мухи-дрозофилы. Зловещая черная сталь с текучим матовым отблеском, баланс как у экслибриста, рукоять, ложащаяся в ладонь, как влитая — совершенное орудие для подведения итогов и расставления точек над "и", не сделанная — созданная для избранных. То, что ей так не хватало эти последние месяцы. Не для расставления и подведения — просто для душевного спокойствия, как Ивану — "Приключений лукоморских витязей", а Елене Прекрасной — любимого ожерелья из стеллийских ракушек с кораллами и жемчугом.