Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Первый лабиринт

Впрочем, это хорошо, что нас видят всех вместе — ты же знаешь, какое значение имеет у нас семья…» — «Ну, вот…» — огрызнулась девочка звонким шёпотом. Моти укоризненно качнул головой и нежно сжал плечо дочки. «Давай, договоримся, где мы встретимся после концерта. Ведь не самим же вам до дому добираться…» — «Ну, конечно. Но у вас ведь закончится гораздо позже, чем у нас. Ну, ладно, подождём на лавочке возле «Шоко-Мамтоко»… Но и вы с мальчиками не задерживайтесь…» Моти, пожимая руку жене, погладил дочь по голове и тихо кивнул: «Договорились…

Только постарайся, чтобы вас не увидели уходящими мои коллеги…»

Выбравшись из возбуждённой толпы, что давилась у контроля, Галь и Гай побежали искать столик поближе к сцене: «Пап! Мы займём места возле сцены!» Моти посмотрел вслед мальчикам и рассеянно кивнул. Мальчишкам удалось занять столик почти вплотную к сцене.

За пару столиков от них в гордом одиночестве сидел типчик с непропорционально широким, красным и неуловимо асимметричным лицом. Он подозрительно постреливал в публику глазками, прикрытыми круглыми (а может, квадратными) очочками, и казались безжизненно-белёсыми.

Моти обратил внимание на крепко сидящую на короткой шее круглую голову, покрытую коротким ёжиком, того же, что и глаза за очками, белёсо-безжизненного оттенка.

Эта удивительная голова показалась ему идеальным решением старинной задачи о квадратуре круга. Если бы не едва заметная, лёгкая асимметрия, как бы оживляющая лицо, Моти решил бы, что перед ним робот…

Моти вспомнил, что иногда в коридорах «Лулиании» мелькало это непропорционально широкое, жутковатое лицо; кто-то в курилке назвал этого таинственного субъекта странным именем Кобелио (или как-то так?) Арпадофель. Увидев Моти с сыновьями, он скроил нечто, типа покровительственной улыбки, и величественно кивнул. Моти показалось, что левый глаз субъекта вспыхнул и испустил ослепительный луч невообразимого оттенка. Моти недоуменно кивнул в ответ: менее всего он предполагал, что этот тип его тоже заприметил в коридорах «Лулиании».

Миней Мезимотес и его семья, конечно же, сидели в роскошной, уютной ложе, увитой пышной зеленью; такие ложи-беседки предназначались для почётных гостей «Цедефошрии».

Из глубины ложи он увидел Моти, бросил ласковый взгляд на близнецов и приветливо помахал рукой младшему коллеге.

Откуда ни возьмись, возник, как из воздуха сгустился, и внезапно оказался возле Моти с близнецами Тимми со своей широкой улыбкой. Первым делом он приобнял мальчишек за плечи. Вертя головой и нежно воркуя, он приговаривал: «Привет, лапочки! Как дела?» — «Лучше всех, Тимми! — радостно загомонили близнецы. — Видишь, мы успели занять самые лучшие места! Сегодня мы впервые увидим «Звёздных силоноидов» на сцене! Так сказать — вживую, а не в записях!!!» — «Молодцы, сладкие мои! — и повернулся к Моти: — А где твои девочки? Ведь не дома же ты их оставил! Мне показалось, я видел у входа в Парк Рути!..» — Тим завертелся, высматривая что-то. — «Они пошли… э-э-э… в туалет…» — отозвался Моти. — «А-а-а…

Ладно! Вообще-то, я думаю, пигалицам рано… — рассеянно бубнил Тим и всё так же озирался по сторонам. — О! А вот и шеф тут как тут! — и он низко согнулся в сторону беседки Мезимотеса со сладчайшей улыбкой: — Приветствую вас, Миней!» Моти прошептал на ухо Тиму, незаметно указывая в сторону типа с круглой головой, стреляющего косым белым глазом по сторонам: «Тимми, ты, я вижу, всех знаешь…

Не можешь сказать, кто это?» Тим снисходительно поглядел на Моти, затем по сторонам и как бы невзначай громко и отчётливо произнёс: «Ты что, не знаешь этого человека?» — «Нет!.. — Моти почему-то смутился и покраснел. — Знаю только, что он пару раз у нас в «Лулиании» мелькал, кто-то назвал его… э-э-э… Ко… бе… лио Арпа-до-фель… А кто он и что он — понятия не имею…» Тим наставительно, веско произнёс, продолжая многозначительно стрелять глазами по сторонам: «Таких людей стыдно не знать!.. Ну, ладно, тебе простительно, ты у нас высоко в облаках витаешь, ничего, что ниже, не видишь… Того и гляди, шмякнешься!.. Это друг самого Мезимотеса, понял? И имя его — Тим понизил голос: — совсем не Кобелио, это придумали враги! Зовут его Коба! А чем занимается, не скажу… Обо всём узнаешь в своё время. Рекомендую запомнить это имя — Коба Арпадофель! Большой человек! — качнулся и согнулся в его сторону: — Адон Коба, рад вас приветствовать!» — «Ого, ты его по имени!..» — Моти решил продемонстрировать удивлённое уважение. — «Тоже из тусовки daddy… — легко и небрежно обронил Тим и добавил громко, чтобы слышали близнецы: — Знаешь, сейчас у элитариев модно отца называть по-английски». — «Как-то ни к чему: мой папа далеко…» — холодно бросил Моти. Но Тим уже не слышал. К нему подкатила юркая, вертлявая особа лет 35–38 в мини цвета зыбучих топей, с бесовскими глазами того же таинственного оттенка. Моти подумал про себя: «Ба-а!.. Да это же его girl-friend Офелия, знаменитая звезда эранийской журналистики!.. Помню — она меня при первой встрече пыталась заклеить. Ну, и хорошо, что Миней их в своё время свёл. Долго же они, однако…» Офелия высокомерно глянула на Моти, который сейчас показался ей почти одного с нею роста, а значит, слишком маленьким и плюгавеньким, приобняла Тима чуть пониже талии и увела в сторону. Моти смотрел им вслед долгим взглядом, на него снова нахлынули воспоминания.

За неделю до свадьбы Моти пригласил своих друзей на вечеринку. Рути облачилась в подаренные им узкие, в обтяжку, брючки, распустила по пухленьким плечикам свои шикарные светло-пепельные волосы. Девушка, воспитанная в строгой религиозной семье, она в таком виде впервые появилась в компании жениха. Она бы никогда не посмела так одеться дома, при отце и матери, перед младшими братьями и сестрёнкой…

Пришли Бенци и Нехама Дороны. Нехама с удивлением и лёгким неодобрением оглядела новый облик подруги, но ничего ей не сказала. Вскоре они ушли. Бенци отговорился, что они не могут у них ничего есть, разве что чайку попить, заедая пирожными, которые сами принесли.

Когда Бенци и Нехама прощались с Моти и Рути, в маленькую квартирку Моти ввалился громадный увалень, на которого и Нехама, и Рути взирали чуть ли не со страхом. Он едва окинул взглядом Бенци, поджав свои тонкие губы, равнодушно, как предмет мебели, прошил взглядом Нехаму в длинной юбке и затейливо повязанной косынке.

Неожиданно он уставился на Рути, слишком внимательно оглядел её короткую фигурку в короткой блузочке и обтягивающих брючках, задержал взгляд на пышных светло-русых волосах, с нарочитой небрежностью прихваченных сверкающей ленточкой, заглянул в глаза. Этим он изрядно смутил Рути, и без того с трудом привыкаюшую к своему новому облику.