Ярослава Кузнецова - День цветения

Он все это с грехом пополам повторяет, вызвал Гера моего. Стойки-то мы с Гером работали до тихого писка, так что не пришлось краснеть за ученичка.

Остальные вокруг стоят, ритм отбивают. Гер меня позвал, я малость попрыгал — "каракатицу", "птаху", "белку прыгучую", правый "волчок", Гера прихватил и на пару с ним — "леопардов" засобачили. С "кобылячьим перестуком".

— Не кажется ли вам, уважаемые господа, что пора и о партнершах подумать!

Это возмутилась старшая дочь хозяина, по-моему, госпожа Иверена Нуррана.

— Так нам же нужны ритмоотбиватели… — пробую оправдываться, а она фыркнула, как кошка и кинулась к столу:

— Отец, дядя, леди Агавра! Что вы тут сидите просто так? Отбивайте нам ритм! Гелиодор, проснись! Отбивай ритм. Отец Арамел, прошу вас…

Ну, раз так, станцуем с дамой. Только сама-то дама убежала… Э, а вот "госпожа Альсарена". Любительница умных разговоров. А как она — насчет танцев?

"Приглашение". Поняла. Шагнула ко мне, руку подает.

— Делайте то же, что я.

— Попытаюсь.

— Музыку!

Альсарена Треверра

Ой, мама! Зачем же под потолок подбрасывать? Огни, лица, наряды, пестрые гобелены, перила верхних галерей, музыканты со своими дудками — все колесом. У меня, конечно, иммунитет к полетам, но я не привыкла, чтобы разжимали руки в самый ответственный момент.

Взвизгиваю, конечно. Гости хохочут. Хлопают. Полный восторг. Приземляюсь в Адвановы жесткие объятия — все равно, что упасть с потолочной балки прямиком на деревянную скамью.

Будут синяки, понимаю я, вновь взмывая в небеса. Стуро спросит, откуда. Я скажу, что училась летать.

— Расслабьтесь. Не надо напрягаться. Теперь поворот. Раз, два, и… еще поворот! Правую ногу мне на колено, и… оп-па!

Хотя, в этом что-то есть. Азарт, кураж. Свежая языческая сила. Главное — не бояться, доверять партнеру и не слишком визжать. Последнее плохо удается. И, подозреваю, подобные кульбиты лучше переносятся до обеда, чем после него.

А? Что? Неужели все? Растерянно моргаю. Вокруг хлопают. Адван говорит:

— Очень неплохо для первого раза. У вас врожденное чувство равновесия.

Мне почему-то приятно.

— Спасибо. Ощущения космические. Неужели все каоренские танцы такие?

— Альсарена! — моя сестра уже рядом. Возбужденно подпрыгивает, тычет меня локтем в бок, — Иди остынь. Водички выпей. Вся мокрая.

— Я не мокрая.

— Мокрая. Краска поплыла, волосы слиплись. Приведи себя в порядок!

Наверху флейта завела вступление.

— Господа, все хлопают в ладоши. Господин Адван, я повторяю за вами. И… раз! И… раз!

— Из платья не выпрыгни, — злюсь я, отходя, — Из маленького каре.

Всегда так. Всегда она у меня все отнимала. Кукол отнимала в розовом детстве. Потом книжки. Потом жениха. Теперь вот даже потанцевать спокойно не дает. У, глаза завидущие.

Хорошо, она про Стуро ничего не знает. Стуро я бы ей не простила.

Отец Арамел

Этот прием не давал мне покоя. Прием, которым шустрый гирот лишил меня оружия. Странный прием. Ни на что не похожий. И определенно, являющийся принадлежностью некоей совершенно мне незнакомой системы. Причем, системы какой-то парадоксальной. Он сделал бы то же самое и без меча. Меч только мешал ему. Он отнял у меня двуручник фактически голыми руками. Одной рукой, если точнее.

Иверена Нуррана, насколько я могу судить, решила натанцеваться задним числом, да еще впрок впридачу. После "круговой" собрат мой по таолорской "миске" показал молодежи фигуры одного из самых сложных каоренских танцев. Я имею в виду "перебранку". Этот танец, помимо всего прочего, имеет очень быстрый темп. Своеобразные состязания на выносливость. Даже в молодости я не выдерживал "второй смены партнера". А госпожа Нуррана, если глаза мне не врут, не сделала ни одной ошибки, точно копируя движения гирота, а музыканты уже завели мелодию по третьему разу. Нет, я, конечно, знаю, что старшая дочь советника Треверра обожает танцы и прочие развлечения, но, признаться, такой выносливости я от хрупкой аристократки не ожидал. Ее бы на Малую Проверку в Таолорские казармы… что это со мной? Вдруг очень ясно представилась госпожа Нуррана в мужской одежде, с легким мечом, а на трибуне — коллегия, и среди них, конечно, Эльроно. Этакая "незаметная личность". Командир пехотной тридцатки, один из многих. Человек, к которому не просто прислушивается — которого слушается король… Гм. Кажется, я или выпил лишнего, или слишком увлекся воспоминаниями.

Кровь Пресвятого Альберена, они все еще пляшут! Интересно, кто не выдержит первым? Почему-то мне хочется, чтобы выиграл язычник. Общая "миска" сближает.

Кстати, можно было бы спросить его, как там поживает Эльроно… На самом деле, если бы не этот человек, меня не приняли бы стажером в Сеть Каор Энена. Бесспорно, как Истинный Закон. Он замолвил за меня словечко, и, хотя кальсаберитов Сеть не принимала уже тогда (эту возможность перекрыли первой), меня взяли. Даже не потребовав увеличения платы за "голову обучающуюся". А теперь каоренцы не берут наших мальчиков вовсе. Не только Сеть, но и армия. Я ведь предупреждал Эстремира. Но он и слушать не пожелал. "Мы и сами уже давно можем обучать всем их фокусам, Арамел." Конечно. Через вторые-третьи руки. И что останется от Искусства? Он не понимает. Он никогда не относился всерьез к идее Искусства Владения Оружием. Для него Искусство — игра, и только она. И он считает, что достойно обучить молодежь может и тот, кто сам обучался у того, кто обучался у того, кто обучался в Каорене. И совершенно неважно, что половина, да что там — две трети! — "маленьких хитростей" теряется при такой системе. Какая разница!

Спокойно, Арамел. Спокойно. Гневливость — грех, Арамел. Грех.

Ага! Госпожа Нуррана… Нет. Нет, у нее порвалась туфелька. Туфелька не выдержала "перебранки", а сама госпожа Нуррана…

— Наше состязание не окончено! — глаза ее сверкают, как у безумной, — Я сейчас переобуюсь, и мы продолжим!

— Всенепременно, — ухмыльнулся гирот, — Я жду вас, госпожа моя.

И направился к столу. Уселся и, как ни в чем не бывало, принялся уплетать жаркое. Наполнил кубок белым вином.

— Любезный Адван, — окликнул я, — Можно тебя на минутку?

Он улыбнулся, кивнул, прихватил кубок и кусок мяса на вилке, обогнул стол и занял соседнее место, развернувшись со стулом ко мне лицом.

— Скажи, друг мой, что это был за прием?

Пошевелил бровями, усмехнулся.

— У "пса" хороший нюх. Этот приемчик, между прочим, не единственный. Года… э-э… да, года два назад, завербовался к нам в Большие Таолорские один парень. Откуда родом — не сказал. Молчуном его звали. Длинный такой, тощий… В общем, на Проверке он вышел, махало-то отложил, да без махала и раскидал пятерых "недопесков". Играючи. Ларанг на него двоих "псов" выпустил. Потом — троих. Потом — десятку. Ну, и взяли его сразу "псом", да с прибавкой за наставничество, да после первой же заварушки на десятника представили. Вот он нас и натаскивал. И, скажу я тебе, не все его науку воспринять сумели. Зато уж кто сумел…