Евгения Кустова - Закатная звезда

Он слишком странный для обычного транспортера: большой и черный. Такие раньше Лосю нигде не встречались.

- Орэгу! – она кинулась обнимать корабль, прижалась так сильно, что могла оставить на нем вмятину в форме своего тела.

Лось никогда не видел, чтобы кто-то так радовался кораблю, но судя по всему, на его борту был кто-то очень близкий ей - некий Орэгу, имя которого она неоднократно упоминала.

«Какой же я болван», - подумал Лось, - «конечно у нее кто-то есть. А та ночь вовсе ничего не значит. Она же попросту ничего не помнила».

Дверь корабля отворилась, но оттуда, вопреки ожиданиям Лося, вышел вовсе не красавец офицер, а лысеющий пузатый старикан, но, явно, очень обеспеченный.

Лось был неприятно удивлен, тем, что именно этот старик уводит ее прямо из-под носа. Он, конечно, не мог рассчитывать на что-то серьезное, но ведь так приятно было ощущать ее частью своей жизни. Лось перевел опустевший взгляд на Лию, та, без преувеличения, бросилась на шею пузану.

Мало того, что бросилась, так еще и принялась душить его, царапать и колотить, что было сил.

«Либо у них очень странные отношения либо…»

- Старый предатель. Я верила тебе, а ты… - так она еще не орала, - Саста, я убью тебя!

Лось мгновенно сообразил. в чем дело и кинулся отдирать Лию, пока она не убила предателя. Однако сделать это ему удалось бы едва ли, если бы не голос, раздавшийся непонятно откуда:

- Нет, нет! Остановись! Все не так как ты подумала! Да дай же ты ему сказать!

Лось так и не понял, кто это был, но его уговоры подействовали безотказно: Лиа сей же момент отпустила шею избитого до крови Яши. Тот отдышался и поднял на нее виноватые глаза, полные слез; он начал свой рассказ:

- Когда тебя привезли ко мне, ты была еще совсем девочка. Я никогда не видел людей из Совета, но знал, что именно они отдают приказы, потому что, как только я представил тебя командованию, те тут же согласились тебя принять, хотя ты была совершенно не подготовлена. Даже начальной базы не было.

- И поэтому ты меня предал? – сорвалась она.

- Я бы и не взялся, но Одаши…

- Одаши?

- Это она сказала, что тебя надо взять. А месяц назад я получил от нее плаграмму, где она говорила, что ни я ни в коем случае не должен тебе мешать. Уже во время заседания я понял, что дело нечисто. Коалиционное Собрание выполняет указания Совета.

- Но тогда зачем им я?

- С твоей помощью Совет ими руководит. Я не знаю в чем тут дело, но ты гарант их власти. И вот когда ты отправилась туда, я уже точно знал, что быть беде, но остановить тебя не мог. Я несколько дней ждал у дверей пирамиды, ломился внутрь. Но ничего не произошло. Все решили, что я сошел с ума. Я тоже думал, что схожу с ума от горя, но потом опять.

- Что опять?

- Ты должна понять. Я вот уже семьдесят лет о ней ничего не слышал даже. Она просто пропала и все. А теперь я получил уже вторую плаграмму за месяц. Она сказала, что я должен искать тебя здесь. Это сумасшествие. Зачем тебя искать на другом конце галактики, если ты умерла в двух шагах от меня? Но я вернулся на «Имфатрион», забрал Орэгу и мы прибыли так быстро, как только смогли. Планета немаленькая – сама понимаешь. Одаши просто сказала, что надо отправляться на эту планету, но где конкретно тебя искать?

- А спросить у нее?

- Как? Я понятия не имею, где она сама находится. Я чувствую себя пешкой в какой-то дикой игре. Мы стали ждать на орбите, пока вдруг вчера не появился знак.

Ту вмешался Лось:

- Знак?

- Да. Да. – затараторил Саста, - в другом полушарии появился твой свет. Орэгу сразу его узнал. Мы ринулись туда, но над местом, где все произошло, кружили транспортеры инспекции. Эти стервятники подчиняются непосредственно Совету.

- Но почему я раньше о них не слышала? – в голосе Лии не было недовольства, скорее озабоченность тем, что от нее ускользало нечто важное на протяжении многих лет.

- Потому что тебе не следовало этого знать, - признался Саста.

- А ты знал?

Старик не нашелся, что ответить, и только виновато молчал.

- Им совсем не нужно было видеть нас рядом с планетой, на которой обнаружились повстанческие силы.

- И повстанцы? Ты и о них знал? То есть все, кроме меня, осведомлены о том, что творится в моей собственной империи?

Саста решил, что разумнее всего в этой ситуации, будет закончить свое повествование.

- А потом еще вспышка. И мы уже видели все, что с вами происходило. Нам оставалось только следовать за тобой.

- Но как вы нас нашли? Мы же были… - Лося аж передернуло. Если их смогли найти старик и человек-невидимка, то и инспекции это не составило бы особого труда.

- Я знал, где тебя искать, мне сердце подсказало – сказал Орэгу, - даже не спрашивай. Я не знаю, как понял, но я точно знал, что ты будешь здесь.

Лиа снова прижалась к фюзеляжу звездолета.

- Я всегда могла на тебя положиться. Прости меня. Я не должна была тебя вот так бросать, - она закрыла глаза, словно каясь в каком-то грехе.

- Я был в хороших руках. Вищту очень обрадовалась, когда ты не забрала меня в первый день, а на второй так и вовсе. Ты приятно удивишься, когда увидишь, сколько всего она сделала.

Лиа заглянула внутрь и обомлела: глаза у нее распахнулись чуть не шире чем рот.

- Где мое кресло?

Глава 15. Договор.

Лиа мирно покачивалась в люльке, которой Вищту решила заменить еще вполне пригодное к использованию кресло пилота. Когда Лиа впервые встретила Орэгу, вместо рабочего места пилота в кабине находились только паутинные кабели, зачастую используемые разного рода проходимцами. Иным кораблям, конечно, до этого дела нет, но Орэгу это ужасно унижало, как унижало бы любого другого, если бы к его рукам и ногам привязали нитки, заставив быть марионеткой. Потому, при первой же возможности, Лиа поспешила заменить эту варварскую, с любой возможной точки зрения, конструкцию на более приемлемый для обоих вариант.

И вот теперь эта люлька.

Она сама так ее назвала, потому что иного слова для обозначения найти не могла: мягкое белое лежбище точно повторяло каждый изгиб ее тела, соприкасаясь с полом с другой своей стороны лишь едва, имея, при этом, форму некой скорлупы. Мониторы теперь располагались наверху, под самым потолком. Лие стыдно было признаться в том, что это было до помутнения рассудка удобно, и с эргономической точки зрения в том числе, потому что положение, в котором она при этом находилась, нельзя было назвать иначе как позорным. Пожалуй, в этом и заключалась основная ирония, которую Вищту вложила в эту конструкцию: притом, что вставать Лие вовсе не хотелось, она ощущала себя младенцем.