Тамара Воронина - Игры Людей

– Значит, будем драться, – пожал плечами Март. А ведь трудно будет, потому что уже далеко не тридцать. Вроде бы Март не чувствовал в себе признаком старения, и бодр был, и быстр, и вынослив… да ведь только не случалось за последние много лет никаких серьезных драк. По-настоящему серьезных.

Они шли уже полчаса, взяв хороший темп и зорко поглядывая по сторонам. И Марту было не по себе, очень не по себе. Те запретные земли, что они прошли с Лумисом, никогда не находились в ущельях. А если это и впрямь тупик? Придется возвращаться, а там, скорее всего, уже сидят особо верные люди герцога Мика с взведенными арбалетами. Магическое оружие и с трупа снять можно, оно сопротивляться не будет. Интересно, неужели герцог не обратил внимания на рунный кинжал? Это, конечно, не совсем магическое, однако и не простое оружие. И вообще, никто не кидался полюбоваться кинжалом. Март его, само собой, без нужды не вытаскивал, мясо отрезать старался чем другим, не один же нож с собой носил. Рукоять из синего рога единорога он, правда, плотно обвил тонким кожаным ремешком, однако люди видели голубую сталь, усеянную рунами. И не видели. Может, он только хозяина признает?

Пожалуй, свойства кинжала, за которые он и ценен, не пригодились ни разу. От лихих людей отбиваться можно и простой сталью, а сверхъестественного не попадалось. К счастью. Март вспомнил, как резал этими кинжалами тени, двинувшиеся к ним от стен замка, и как беззвучно кричали они, и как крик резал уши и самое нутро, и как ошалело наблюдал за этим Лумис… Вот ведь вспомнилось. Не иначе уроки Ли помогли.

Лумис свою сущность им никогда не являл, разве что после смерти к колодцу возвращался. Режим бога. Ну да это и понятно, бога простой стрелой или там мечом убить нельзя, вообще, наверное, нельзя. Можно уничтожить тело, которым он пользуется, ну так он в другом воскреснет. И, наверное, человеческие тела непригодны для способностей и возможностей бога. Может, они потому и играют в человеческом обличье, что есть некая часть риска. Как удивился Лумис, когда умирал! И богам бывает больно. Или они чувствуют человеческим телом? Лумис же то мозоль натрет хорошим сапогом (и как только умудрялся?), то зад о седло отобьет, то за горячий котелок голой рукой схватится и приплясывает потом вокруг костра, слегка подвывая. Каково богу почувствовать себя человеком?

Ли остановился, и Март без малого врубился в него носом. Впереди лежала куча костей. А если не трогать, твари появятся?

Это были не скелеты, а живые трупы. Март уж и забыл, какие они противные. Когда покойник зацепился плечом за ветку и оставил на ней внушительный кусок воняющего мяса, Марта передернуло. Но он помнил, что прежде всего им надо отрубать руки, остальное потом…

Справились довольно быстро. И правда, что им полтора десятка неповоротливых мертвецов. Лишившись рук, они продолжали наступать, только мешая своим целым товарищам. А после рук головы рубить было и того проще, остерегаться-то нечего.

Под костями были три малые красные скляночки и перстень, маленький, словно на женскую руку. Лумис бы всяко сказал, украшение это или амулет. Наверное, украшение, потому что не бывало в первом же месте чего-то особенно полезного. Ли покрутил колечко и напялил его на мизинец. На всякий случай, вдруг все-таки волшебное.

Рубленые покойники валялись на небольшой полянке и признаков жизни пока не подавали. Ничего. Воскреснут еще. Как Игроки. Им даже колодца не надо. Март почистил меч, несколько раз вонзив его в землю и отправил в ножны.

А потом были скелеты, аж три раза подряд, еще четыре малые скляночки, небольшой круглый щит, торжественно врученный Марту непонятно зачем, он предпочитал в левой руке кинжал держать, недлинное копье, которое Ли, покрутив в руке, пристроил себе за спину, и ладная пятнистая, словно из кожи змеи, куртка, о которой они поспорили… Но надевать ее пришлось все равно Марту, потому что Ли уперся: не буду, и все тут.

Всякий раз, оглядываясь на поле битвы… нет, поле – это при Сторше, а тут – поляна… Всякий раз, оглядываясь на поляну битвы, Март просил прощения за вторжение, объяснял, что не по своей воле, что выбора им особенного не предоставили, что они-то никак не воскреснут, порубят ли их, удавят ли… Не вслух, понятное дело. Даже не шепотом. Вовсе не хотелось слушать смешки да издевочки Ли. Вроде и слышал тысячу раз, и не обижался совсем, просто сам понимал, что глупо это. Вот пришел бы в его дом скелетик, покрушил всю семью, а там в ножки поклонился: простите, мол, люди добрые, я не сам, меня заставили… Ну не смешно ли? Именно что смешно. Сам бы посмеялся, расскажи ему кто.

А Ли не оглядывался. Не был он сильно чувствительным. Март, правда, тоже не был, просто осознавал свою неправоту. Их неправоту. Прошлый раз их вел Игрок, попробуй-ка не пойти за ним, а тут… даже не попытались выкрутиться, мечи в руки – и вперед. Не убивать, потому что невозможно убить мертвого, но кто знает, вдруг они переживают смерть снова? И что с того, что оживут, хотя какая это жизнь… Но вдруг в момент смерти они вспоминают себя прежних, ведь были же когда-то живые, не создавали бы боги полуразложившихся покойников. Хотя Лумис ворчал что-то насчет натуральности… нет, натуралистичности.

– Что такое натуралистичный? – спросил он. Ли дернул плечом:

– Естественный до отвратительности. Вот как эти. Думаешь, их умышленно создали?

– А кто ж их разберет? – зевнул Март. Он после драки всегда зевал. Ли говорил, что мозгам не хватает кислорода. Ну причем тут кислород и мозги, вдыхаешь-то легкими… – Может, это участники предыдущей Игры. А может, их по какой-то причине не доделали.

– А ты думаешь, они нас создавали поэтапно? – фыркнул Ли. – Сначала остов, то есть скелет, потом мясо на него нарастили, а потом пошли погулять, денек-то жаркий выдался…

– С чего ты взял?

– А протухло мясо, – безмятежно сообщил Ли. – Или ты запаха не чувствовал?

Март не выдержал, засмеялся, а через секунду смех погас в горле. Из кустов смотрели горящие глаза. Четыре штуки. Двухголовые твари вроде собак, только с теленка величиной, вдыхающие этот самый кислород, а выдыхающие огонь.

Ли метнул в кусты копье. Март и не заметил, когда он успел изготовиться. Попал. Потому что, когда тварюка выскочила из кустов, копье торчало у нее в груди, не причинив особенного ущерба. Разве что за ветки цеплялось. И то хорошо, авось придержит чуток. У собачки шкура… в общем, не для простых мечей.

Меч сломался, когда Март исхитрился его воткнуть твари в бок: ей не понравилось, она рванула, а Март понадеялся клинок вытащить. И остался с обломком в две ладони длиной. Ли запустил метательный нож и попал чудищу в глаз, только глаз оставалось еще три, а такая малость, как короткое лезвие, не могло убить этакое… Наверное, у него мозги не в голове, а где в другом месте, или такие малюсенькие, что нож до них не достал.