Валерий Сальников - Гур

— Вы не знаете, где я? Как я тут оказался? Вы кто? Что происходит? Где Женева? — зачастил я.

Здоровяк что-то буркнул в ответ. Что за язык?

Тут пришла мысль, что здесь не только Женевы нет, нет и Швейцарии, Европы и, вообще, Земли. Я в другом мире. Ё-моё. Donner Wetter. What the fuck? Капец моей научной карьере. Не светят мне теперь никакие нобелевские кроны! Почему такая гадость и на мою голову?

— Какого же хрена все это случилось именно со мной? — выразил я печальную мысль.

Атлет встал, ну и здоров, ему бы в боях без правил участвовать, килограмм под сто, и подошел ко мне. Протянул баклажку. Я попил, антикварная фляга, деревянная, а вода холодная и вкусная. Громила опять что-то произнес и дружелюбно осклабился. Ткнул себя пальцем в грудь и сказал:

— Гур.

Потом опять ткнул:

— Гур.

Имя называет, понятно. Перевел палец на меня. Вообще-то я — Евгений и даже Юрьевич, кандидат наук, но в нашей исследовательской группе я был младший и стариканы покровительственно называли меня Жекой. Я и привык.

— Жека, — ответил я.

Гур добродушно улыбнулся. Я понял, что он приглашает меня пройти с ним куда-то. Почему бы не пройти, не на траве же здесь лежать? Мы направились к ближайшей роще и прибыли на живописную поляну, у края которой лежали меч, еще какие-то колюще-режущие инструменты, тюки и мешки, а рядом с этим добром стояла палатка, похожая на монгольскую юрту времен Чингисхана. Из-за деревьев слышалось фырканье лошадей. Средние века. А где войско Гура, с копьями и щитами? Или он робингуд?

Гур подошел к скарбу, разделся по пояс, освободился от груды железа, накинул на шею длинную тряпку типа полотенца и знаками показал, что пошел мыться. Лысый, настоящий скинхед, а мышцы могучие. Пригласил меня с собою. А что, неплохая идея. Снял куртку и рубашку, взял полотенце. Озерцо, в котором мы стояли и обливались, было мелким, но с холодной водой. Видимо, подводные ключи. Мыло у них жидкое, с приятным легким ароматом. Гур стоял голым и с удивлением поглядывал на мои плавки. Ясно, цивилизация здесь еще не дошла до изобретения нижнего белья. Мы на Земле уже начали забывать про белье, «мы его теряем», как говорят в кино, а они еще не нашли. Выйдя на берег, я снял плавки и отжал их. Гур недоуменно посмотрел на меня. Да я и сам понял, что сглупил, если отжал, то зачем намочил. Ну ладно, пусть думает, что у нас так принято.

Вернувшись на поляну, я оторопел. Три женщины в штанах, тужурках и армейских берцах, правда, почему-то без каблуков, а одна еще в шлеме и при мечах, возились с какой-то грудой ткани, видимо разобранной палаткой. Это что-же, войско Гура? Тут бабская армия, что-ли? Тогда почему Гур не женскага роду? Или он у них, типа, резервист? Женщины подошли и стали пристально разглядывать меня. Что, в сексуальное рабство возьмут? Потом они все заулыбались, а Гур представил меня. Нет, вроде не смотрят как на раба, может я просто им понравился, как интеллигентный человек. Вот, еще и кормить хотят. Две женщины — мускулистые, не культуристки, но все же, особенно та, что повыше, с длинной, ниже талии, гривой белокурых кудрявых волос. Уайда вроде. Когда женщина в шлеме его сняла, я изумился. Голова у нее была лысая, гладкая, как попка младенца. Кардинальная прическа. Но все равно, симпатичная тетка. Добродушная, но может зарубить, если встретит хулигана. По всему видно, что она — сестра Гура.

Третья, чуть пониже, стройненькая, очень красивая. Анниэль. Смотрит на меня, иногда легко улыбается, кусочки пищи подкладывает. Флиртует? Не успел я тут появиться, а местная красотка меня охмуряет. Если так дальше пойдет, то этот мир мне нравится.

Они о чем-то беседовали между собой. Язык мелодичный. Вдруг две девушки, те, что покрепче, ни с того, ни с сего, приблизили лица друг к другу и жарко поцеловались. Это что такое? Остров Лесбос? Я — традиционалист в таких вопросах. Гур вполне благосклонно смотрел на них. То есть, у Гура сестра — лесбиянка, а ему все пофигу? А кто тогда рожать детей будет? Еще, не приведи господь, и Гур окажется спектральным. Известно, что в цепных реакциях, для их развития, коэффициент размножения должен быть единица или выше. А на острове Лесбос и в примыкающей Голубой лагуне его величина строго равна нулю. Кто же этого не понимает, тот — омбудсмен, поправка, анацефал.

После ужина, судя по времени суток, Анниэль потащила с собою, чтобы помочь поставить палатку, я так понял. Завершив установку, Анниэль знаками показала, чтобы я разделся и укладывался в угол палатки. Накрыла тканью, сама же, не раздеваясь, легла подальше и тоже укрылась. Я немного возбудился от нахождения в тесном пространстве с такой красавицей, но, конечно, не бросился на нее, не идиот все же. Спать все равно не мог, потому что не так уж давно проснулся. Кто-то прошел мимо палатки, внезапно сон сладкой волной захлестнул меня.

Утром, когда я вылез наружу, в лагере были заметны признаки свертывания. Сестра Гура хлопотала у костра, остальные дамы энергично вязали тюки. Другой палатки уже не было. Гур стоял в центре поляны, закрыв глаза. Эксплуататор женского труда. Открыв глаза, уже направленные в мою сторону (откуда знал, что я здесь стою?), слегка усмехнулся и кинул мне полотенце. Намек понял.

За завтраком Анниэль по-прежнему ухаживала за мной. Одновременно, маленьким прутиком указывала на тот или другой предмет и говорила слово. Повторяла и вопросительно смотрела на меня. Сухомлинский женскага роду. При этом успевала и сама перекусывать. Когда я повторял слово, она слушала и, если я правильно произносил, совала мне в рот кусочек еды, если же, по ее мнению, неправильно, то легко хлопала прутиком по спине. Работать собакой Павлова было интересно и я включился в игру.

После завтрака все стали собирать ковер, на котором мы сидели. Я тоже пытался помочь. Мне строили одобрительные гримасы. Я улыбался в ответ. На поляну вышли лошади и сами выстроились в цепочку. Вот это дрессура! Седла лежали на траве отдельными рядами. Все занялись снаряжением лошадей и крепежом багажа. Я понял, что мы сейчас уезжаем, куда, правда, не знал. Гур подвел ко мне оседланного мерина, жестом показал, чтобы я сел на него. Я вскочил в седло, похлопал мерина по крупу. Езда на лошади не представляла проблемы, мои предки по армянской линии не только делали вино, но и разводили лошадей, так что приезжая к родне в гости, я много времени проводил верхом в свое удовольствие. Гур одобрительно осклабился.

Караван цугом покинул поляну. Я ехал четвертым, за мной — Анниэль. Какая она прелестная. Супермодель! Выехав из рощи, мы ускорили движение на ровной степи и вскоре выехали на большую дорогу, жаль не асфальтированную. Красавица догнала меня и опять заставила играть в Павлова. Правда, при поощрении, она, вместо кусочков мяса или сыра, протягивала мне ягоду земляники. Видимо подошло время десерта. А прутиком лупила больнее. Любит делать больно? Вряд ли.