Юлия Остапенко - Книга страха

— Люди…

— Что, ты хочешь сказать, люди перестанут умирать? Да ничего подобного. Люди умирают каждый день. Не ты это сделаешь, так кто-то другой. А если тебя мучает совесть, — добавила Адель, и в её голосе снова зазвенели лёд и стекло, — то подумай о тех, кого ты уже убила. Одного или тысячу — не всё ли теперь равно?

Эми молча отвернулась. Что-то капнуло на её стиснутые руки сверху — капля пота с её лба, холодная, как дождевая вода — и растеклось крохотным прозрачным пятнышком по её наманикюренному ногтю.

— Мой брат погиб в Афганистане, — глядя прямо перед собой, сказала она. — Моя мать умерла от рака, потому что у нас не было денег на лекарства. Их тоже…

Рука на её спине скользнула ниже и обняла её за талию: Эми не шелохнулась, закрыв глаза и чувствуя тёплое, пахнущее табаком дыхание у себя на щеке.

— Все умирают, деточка, — тихо сказала Адель Симмонс. — Все. Просто такая работа.

Она отстранилась через мгновение, и Эми ощутила странную потерю, пустоту на том месте, где только что была её рука. Не такая мягкая и тёплая, как была у мамы, конечно, но…

Адель, в конце концов, права. Рано или поздно умирают всё. Так не всё ли равно, чья рука подписывает приговор.

Она словно очнулась и поняла вдруг, что прошло уже очень много времени. Гул, доносившийся из зала, переменился, стал тише и жужжал теперь вяло, как сонный пчелиный рой. Вечеринка, слава богу, заканчивалась.

— Позвони мне при случае, как будет настроение, — сказала мисс Симмонс, протягивая Эми маленький картонный прямоугольник, глянцево отблескивавший синим на неоновом свету. — Посидим поболтаем, выпьем мартини. Любишь мартини?

— Пунш, — сказал Эми, и мисс Симмонс укоризненно покачала головой.

— Слишком любишь, верно? Ничего, у меня есть отличный доктор, он тебя посмотрит. Всё будет хорошо, родная, — сказала она, снова касаясь щеки Эми ладонью. — Ты больше не одна.

Эми всхлипнула и закрыла глаза. Сухая ладонь Адель ещё пару мгновений лежала на её щеке, а потом исчезла. Когда Эми открыла глаза, то увидела, что и сама старая леди исчезла тоже, оставив на память о себе лишь лёгкий аромат «Шанель № 5» и густой запах кубинских сигар.

Встречу, которую всё же устроил для Эми Глен, пришлось перемести в Атланту. Вице-президент «Шанель» летела туда на конференцию, и Глен сказал, что такой шанс нельзя упускать. Эми заказала билет на самолёт, вызвала такси и коротала время, валяясь на диване в своей огромной гостиной и листая модный журнал. Время от времени она бросала взгляд на визитную карточку Адель Симмонс, но потом отводила глаза. Той ночью, вернувшись с вечеринки, она была совершенно уверена, что не станет звонить ни за что на свете. Теперь она уже не знала, и эта карточка… пусть полежит, в самом деле. Она ей ничем не мешала. В комнате было тихо, только тикали часы и низко гудел холодильник на кухне.

«Надо, что ли, завести хотя бы кошку», — подумала Эми и посмотрела на репродукцию Альфреда Мухи, за которой была дверца сейфа. Женщина на картине была молода и прекрасна, и Эми подумала, что такой, должно быть, была в юности Адель Симмонс. Историю о прачечной и муже-скупердяе она восприняла как миф, сказку о Золушке, превратившейся в королеву. У Эми тоже была такая сказка, просто ей некому было эту сказку рассказывать.

Она смотрела на картину довольно долго. Потом зазвенел будильник, который она поставила, зная свою склонность некстати задремать. Пора было собираться и ехать в аэропорт, но прежде Эми встала, подошла к сейфу и достала из него свой счастливый дневник.

Свою учётную тетрадь, куда она записывала отчёт о проделанной ею работе.

Она открыла тетрадь там, где остановилась, и медленно перелистнула страницы назад. Успех зимней коллекции. Дополнительный заказ. Провал коллекции компании-конкурента. Рост акций банка, в который она вложили деньги. Мэл. Булочки с маком и горячее молоко.

Всё то, чего она не достигла, не заслужила, к чему не прилагала усилий. Но — не заработала ли?

Теперь она знала ответ.

Эми Завацки закрыла тетрадь, положила её обратно в сейф и тщательно заперла замок.

Таксист попался нерадивый, и в аэропорт она едва не опоздала. Торопливо прошла регистрацию, взбежала по трапу последней, протянула билет улыбающейся стюардессе, упала в своё кресло и сразу попросила минеральной воды. Потом закрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь выровнять дыхание. Не сказать, чтобы она сильно волновалась перед грядущей встречей. В конце концов, не так уж сильно и нужна ей эта работа, но… ей хотелось сделать это — сделать самой. По крайней мере попробовать. Ну а если даже не получится… ладно, не стоит преждевременно думать о неудаче.

Полёт прошёл незаметно и совершенно спокойно, погода стояла хорошая, всё было в порядке. Уже на подлёте к Атланте самолёт тряхнуло пару раз, но стюардесса сказала, что это просто турбулентность. Эми хотела сказать ей спасибо — не за слова, а за спокойную уверенную улыбку, с которой они были произнесены, но не успела. Раздался ужасный скрежет, потом грохот, потом была вспышка пламени и всё поглотивший огненный вихрь.

Боли она не почувствовала.

— …в тридцати милях от аэропорта Атланты. Причины катастрофы пока неизвестны, но специалисты надеются получить сведения из чёрного ящика, найденного на месте крушения. На данный момент нам ничего не известно о выживших. Из двухсот семидесяти пяти пассажиров самолёта опознаны тела ста шестидесяти двух, в том числе известного дизайнера Эмили Роуз, летевшей в Атланту на деловую встречу. Остальные считаются пропавшими без вести. Сенат принял решение об объявлений завтрашнего дня, 24 июля, днём национального траура в память жертв трагедии. К другим новостям…

Роберт Флеккет — теперь он настаивал, чтобы его звали именно так, и горе было тому, кто осмелился бы вспомнить те времена, когда он был младшим менеджером захудалой бруклинской конторы и звался Робби, — выключил телевизор и нажал клавишу селектора, вызывая по интеркому свою секретаршу:

— Минни, сенатор Гензби ещё там?

— Да, мистер Флеккет.

— Скажи ему, что я буду через минуту.

— Да, сэр.

Роберт убрал палец с клавиши и поднялся из-за стола, оправляя фалды пиджака. Потом уронил взгляд на свой ежедневник, лежащий на столе среди прочих бумаг. Десять лет назад, найдя его на столе и поняв, что он в себе таит, Роберт заказал под него несгораемый сейф — где его и обнаружила первая жена Роберта, Дейла. С тех пор Роберт постиг простую и мудрую истину: если хочешь надёжно спрятать что-либо — держи это на виду.

Он слегка улыбнулся и тронул пальцами чёрную кожаную обложку ежедневника — на удачу, как делал всегда. И только тогда вышел из кабинета, чтобы встретиться с сенатором Гензби и сообщить ему о своём намерении стать президентом Соединённых Штатов.