Тэд Уильямс - Поворот Колеса

— Ты велел ему искать нас? — спросил Кадрах. — Это была невероятная удача, если он действительно пытался.

— Нет, нет, — сказал Тиамак. — Я видел его всего несколько секунд. Я, правда, надеялся, что, если он освободится и доберется до Деревенской Рощи, вы, может быть, встретитесь. Но х только хотел, чтобы вы узнали, что я не по своей воле бросил вас. — Он нахмурился. — Я и мечтать не смел, что кто-нибудь пойдет в это место из-за меня…

— Хватит, парень, — быстро сказал Изгримнур. — Что же они делали с тобой?

Теперь Мириамель была уверена, что герцог пытается избежать разговора об их решении. Она чуть не засмеялась. Как будто кто-нибудь когда-нибудь мог усомниться в его честности и храбрости! Наверное Изгримнур чересчур чувствителен после того, что он наговорил Кадраху.

— Я еще не уверен. — Тиамак прищурился, как бы пытаясь вызвать зрительное воспоминание. — Как я уже говорил, они… вложили мне в руки зеркало и покрыли слизью. Ощущение холода становилось все сильнее и сильнее. Я подумал, что умираю — задыхаюсь и замерзаю одновременно. Потом, когда я уже был уверен, что через несколько секунд сделаю свой последний вдох, случилось нечто еще более странное. — Он поднял голову и посмотрел прямо в глаза Мириамели, как бы желая убедиться, что она верит ему. — В мою голову пришли слова — нет, не слова. Там не было никаких слов… только видения, — он помолчал. — Это было так, как будто открылась дверь… как будто в моей голове проделали дырку и в нее потекли чужие мысли. Но, что хуже всего, это… это были не человеческие мысли.

— Не человеческие? Но как ты это понял? — теперь заинтересовался Кадрах, он подался вперед, его серые глаза не отрывались от лица вранна.

— Я не могу объяснить. Вы слышите в кроне дерева крик красного кожеклюва и понимаете, что это не человеческий голос. Так и я могу сказать, что те мысли не мог породить человеческий разум. Это были… холодные мысли. Медленные, спокойные и настолько ненавистные мне, что я сам отрубил бы себе голову, если бы не был скован этой слизью. Если раньше я не верил в существование Тех, Кто Дышит Тьмой, так теперь поверил. Это было с-страшно, чувствовать их у себя в г-голове.

Тиамак дрожал. Мириамель протянула руку, чтобы плотнее закутать плащом его плечи. Взволнованный Изгримнур, нервно ерзавший на месте, подбросил в костер сухих сучьев.

— Ти уже достаточно рассказал, — сказала она.

— Я п-почти к-кончил. П-простите, у м-меня с-стучат зубы.

— Сейчас, — сказал Изгримнур, и в голосе его слышалось облегчение оттого, что можно что-то сделать. — Мы подвинем тебя поближе к огню.

Когда Тиамака передвинули, он продолжал:

— Я наполовину понимал, что говорю, как гант, хотя и не чувствовал себя им. Я понимал, что принимаю эти сокрушительные мысли и произношу их вслух, но каким-то образом у меня получается только щелканье, жужжание и прочие звуки, при помощи которых общаются эти твари. Тем не менее, в этом был какой-то смысл — я хотел говорить и говорить, чтобы дать мыслям этого холодного существа вытечь из меня… и чтобы их поняли ганты.

— Что это были за мысли? — спросил Кадрах. — Ты можешь вспомнить?

Тиамак нахмурился.

— Кое-что. Но, как я уже сказал, это были не слова, и они настолько чужды мне, что трудно будет объяснить их. — Он выпростал руку из-под плаща и взял чашку чая из желтого корня. — На самом деле это были видения, картинки, как я говорил. Я видел гантов, идущих из болот в города, тысячи и тысячи, они ползли как мухи на луковицу сахарного дерева. Они шли просто… толпой, и они все пели на своем щелкающем языке одну и ту же песню о могуществе, о еде и о бессмертии.

— И это было то, что… говорило это холодное существо? — спросила Мириамель.

— Я полагаю, да. Я говорил, как гант. Я видел вещи такими, какими их видят ганты — и это было ужасно. Тот, Кто Всегда Ступает По Песку да сохранит меня от того, чтобы когда-нибудь увидеть это еще раз! Мир их глазами, разрушенный и искаженный, и в нем только два цвета — кроваво-красный и черный, словно деготь. И все мерцает, как будто залито жиром или ты смотришь из-под воды. И — это труднее всего объяснить — нет никаких лиц, ни у других гантов, ни у людей, которые с криками бегут из захваченных городов. Все живые существа — просто г-грязные комки с н-ногами.

Тиамак замолчал, опустив лицо в чашку с чаем, которая дрожала у него в руках.

— Это все. — Он сделал глубокий прерывистый вдох. — Казалось, что прошли годы, но на самом деле это не могло занять больше нескольких дней.

— Бедный Тиамак! — с чувством сказала Мириамель. — Как тебе удалось сохранить разум?

— И не сохранил бы, если бы вы пришли хоть немного позже, — сказал он твердо. — Я в этом уверен. Я уже чувствовал, как мой мозг натягивается и скользит, как будто я вишу на кончиках пальцев над глубокой пропастью и готов упасть в бесконечную тьму. — Он посмотрел на свою чашку с чаем. — Хотел бы я знать, сколько моих деревенских соседей, кроме Младшего Могахиба, тоже попали в плен, но не были спасены?

— Там были лампы, — медленно проговорил Изгримнур. — Другие лампы рядом с тобой, но они были больше, и из них не торчали головы. Я подошел к ним близко. — Он запнулся. — Там были… там были люди, под этой слизью.

— Мое племя, я уверен, — пробормотал Тиамак. — Это чудовищно. Их используют по одному, как свечи. — Лицо его исказилось. — Чудовищно.

Некоторое время никто не проронил ни звука,

Наконец заговорила Мириамель:

— Ты говорил, что раньше гантов никто не считал опасными.

— Нет. Хотя теперь я уверен, что они стали представлять серьезную угрозу после того, как я ушел — иначе зачем бы жители деревни решили устроить набег на гнездо? Потому из дома Старшего Могахиба и пропало оружие. А то, что видел Изгримнур, объясняет, что сталось с участниками набега. — Тиамак посмотрел на второго вранна. — Он, вероятно, был последним из пленников.

— Но я ни черта не понял из всей этой истории с зеркалом, — сказал герцог. — У этих жуков ведь нет зеркал, верно?

— Нет. И они ничего не умеют делать так хорошо, — Тиамак слабо улыбнулся риммерсману. — Я тоже хотел бы понять, Изгримнур.

Кадрах, наливавший чай безмолвному Камарису, обернулся и сказал через плечо:

— У меня есть некоторые идеи на этот счет, но я еще должен все как следует обдумать. Как бы то ни было, ясно одно. Если существует какой-то разум, направляющий этих тварей постоянно или временами, то нам нельзя мешкать. Мы должны покинуть Вранн так быстро, как только возможно. — Тон Кадраха был холодным, словно он говорив о вещах, мало его занимающих. Мириамель не любила этот его отстраненный взгляд. Изгримнур кивнул.