Святослав Логинов - Ось Мира

Зрелище грандиозное и отвратительное.

Но не это поразило меня всего сильнее. В сияющей черноте я увидел тьму ещё более беспросветную, если, конечно, возможны градации беспросветности, а посреди неё – нечто ослепительно белое.

Уже через мгновение я понял, что находится передо мной.

У некоторых рыб в голове встречается необычная кость: узорчатая, фарфорово-белая, очень твёрдая и тяжёлая. Она давит рыбине на мозжечок, помогая находить вертикаль в мире, лишённом верха и низа. Уроборос – не рыба, но в голове у него находилась такая же кость. Я отлично видел её – единственный белый предмет в чёрном теле. Костяга длиной всего три вершка, но весом почти в пуд; её покрывали причудливые борозды, словно кость копировала извилины мозга, в котором уместилась. На что она там давила, что позволяла ощутить, не мог разобрать даже я, но одно видел ясно и несомненно: белейшая костяшка, столь малая по сравнению с телом чудовища, была источником чернейшей магии, что разливалась окрест. Всё остальное – не более чем мясо, живущее за счёт вечного пожирания самоотверженных даров моря.

И ещё я вдруг осознал сиюминутный эгоистический смысл безобиднейшей с виду фразы: «В голове у него находилась кость».

С виду безличный, но на деле жадный глагол «находиться». «В отрогах Тимена находится серебро» – значит, туда приходят старатели, железными мотыгами вспарывают нутро горы и находят серебро. «В желудке кашалота находится амбра» – значит, китобой железным гарпуном пронзит кита, вспорет ему брюхо и найдёт в желудке комок амбры. «В голове Уробороса находится волшебная кость…» – её покуда никто не нашёл, но когда-нибудь явится великий маг, море вскипит небывалой битвой, и побеждённый Уроборос всплывёт кверху брюхом, а узорчатая кость больше не будет находиться в его голове, она будет найдена.

Люди не придумали слов, за которыми не скрывалась бы жажда обладания. Скажешь: «в голове имеется кость» – и понимаешь, что кто-то алчный хочет её иметь. «В голове была кость» – тут алчности не осталось, одно сожаление: мол, была да сплыла. Но если она не была, а есть, значит, кто-то мечтает её скушать. А когда человек мечтает, жаждет, хочет – он добьётся своего.

Мне зябко представлять того, кто станет владельцем подобного артефакта. Сила этого предмета столь же велика, что и у молота Тора, но бьющий молотом бьёт и по себе самому, а Уроборос не знает ограничений. Уроборос столь же могуч, как и Великая Черепаха, но Черепаха только защищает и оберегает, а кость Уробороса способна на всё. Тот, кто добудет её, сможет творить драконов и не приручать их, не зная, что выкинет чудовище в следующую минуту, а повелевать, приказывать, как хозяин приказывает собачонке.

Все эти картины я видел ясно, как действие на сцене кукольного балагана.

А ведь это далеко не всё. Полностью осознать возможности артефакта сможет лишь тот, кто возьмёт его в руки. И если такой гений объявится, то конец нашего мира наступит скоро и неизбежно. Человек, убивший Уробороса, спустится под защитой драконов в Прорву и заберёт зелёный кристалл, вокруг которого сплетаются нити багрового колдовства. Теперь-то я вижу, что нити, спряденные трудолюбивыми кобольдами, складываются под землёй в единую картину, очерчивая образ всепланетной Черепахи, той самой, на чьей спине держится земной круг. Настоящая Великая Черепаха держит землю и живёт в земле, а то, чем владел я, жалкий слепок, пародия, воспоминание о том, что должно быть. И если вновь забрать яйцо, Земля пусть не сразу, но рухнет.

И ещё… Зелёный кристалл и багровая магия глубин держат Землю. А что держат белая кость и чёрная магия водной пучины? И ещё есть золотистое сияние человеческого волшебства, есть бесцветный или чуть голубоватый, почти невидимый поток природной магии, фонтанирующий в Оси Мира. И нет ничего, что могло бы ограничивать их, придавать порядок и смысл. Или я просто не знаю об этих артефактах, как ещё недавно не знал о сокровище, скрытом под черепом Уробороса.

Я незримо висел над царём вод и думал обо всём этом, а рыбы продолжали плыть, бесконечной чередой скрываясь в чёрной дыре его глотки. И невольно возникала мысль, противная всему обдуманному ранее. Море кажется безбрежным, хотя на самом деле это не так. Оно богато, но и ему есть предел. Когда-нибудь Уроборос сожрёт всё, что плавает в океане, и тогда настанет черёд земли. Если, конечно, прежде не убить змея и не забрать белую кость, дразнящую призраком чёрного всемогущества.

Я не знал, что делать, а вернувшись домой и открыв книгу мага, увидел чистые листы. Никто прежде не сталкивался с подобными вопросами или, во всяком случае, не обсуждал их наедине с листом бумаги или в беседе с колдуном, равным по силе.

Оставалось просить помощи у того, кто знал Ось Мира гораздо лучше, чем успел узнать я.

Найти Растона оказалось непросто. Старый чародей жил, не проявляя даже искры волшебства. Впрочем, трудно – не значит невозможно. Я нашёл его в маленьком приморском городке, далеко на юге. По всему видать, старику ужасно надоели льды и вечная зима. Растон жил открыто, у всех на виду, так что никто не мог заподозрить в нём великого мага, впавшего в старческую немощь.

Я ещё не придумал, как буду разговаривать с Растоном, ведь для обычных чувств я неощутим, а колдовать в этих местах мне бы не хотелось. Не хватало ещё навести на след старика какого-нибудь шакала из тех, что добивают впавших в ничтожество колдунов, чтобы воспользоваться магическими кунштюками, собранными за долгую жизнь.

Но Растон, видимо, слишком сроднился с Осью Мира, потому что сразу заметил моё присутствие. Он поднял голову, улыбнулся вечернему небу и негромко сказал:

– Ну, здравствуй. Я думал, ты явишься ко мне гораздо раньше.

– Я хотел разобраться сам, – ответил я.

– Хорошо. Я рад, что не обманулся в тебе. И как ты, разобрался?

– Нет.

– Это тоже хорошо. Человек, который совершенно точно знает, что надо делать, непременно делает ошибки.

– Но делать всё равно нужно. Тот, кто колеблется всю жизнь и вовсе ничего не делает, совершает ошибку куда более серьёзную.

Растон промолчал, мелко кивая, так что непонятно было, согласен он со мной или у старика просто трясётся голова.

Тогда я спросил:

– Ты долго жил на Медовом, был хозяином Оси. Почему ты не узнал о мире всё, что может узнать человек, и не исправил то, что можно исправить?

– Я не был хозяином. Подобная сила хозяев не потерпит. Ей можно только служить. Тот, кто приходит властвовать, не проживёт в Оси и единого мига.

– Это я знаю. Одного такого я успел увидеть. Но пускай ты не был хозяином, но ты видел устройство мироздания, и у тебя было довольно времени, чтобы понять его. В мире есть великие артефакты, один из них ещё недавно был в моих руках, но коснувшись Оси, я понял, что не имел права владеть подобным предметом. Я вернул Великую Черепаху на законное место…