Евгений Лукин - Катали мы ваше солнце

— Э!.. — вскричал жердяй, и возчики жаждуще повернулись к нему в ожидании новой шутки. Однако головастый сволочанин смотрел теперь на Кудыку с суровым сочувствием. — Так это что ж выходит? Это выходит, князь-то ваш на тебя всё свалил?..

— На меня, катись он под гору… — вздохнул Кудыка.

Сволочане крякнули, покачали головами.

— Ну и куда теперь бежать мыслишь?

Кудыка честно развёл руками.

— Да не думал ещё…

— А девка с тобой?

— Со мной…

Возчики собрались в кружок и озабоченно посовещались о чём-то, хмуро оглядываясь на Кудыку с Чернавой.

— Слышь, теплынцы, — обратился к ним наконец возчик с подбитым глазом — судя по всему, старшой. — А с нами к Теплынь-озеру прогуляться не желаете? Саней-то у нас семь, а людишек всего пятеро… Ваши слобожане тогда двоих наших так отделали, что их у боярина на дворе пришлось оставить.

— А что ж в слободке никого не наняли? — подозрительно спросила Чернава.

— Да неймётся никто. Боятся теперь с нами идти… А вам-то, я так понимаю, податься некуда. Ну так как? По рукам, что ли?.. Заплатить, понятно, не заплатим, а вот одёжку дадим и хлебушком поделимся.

При этих словах в брюхе у Кудыки забурчало, а по горлу Чернавы прокатился кадычок. Глядючи на них, старшой только ухмыльнулся да махнул рукой.

— Вижу, согласны…

Глава 7

Озеро Теплынное

Возчики, ходившие с обозами за древесной золой к Теплынь-озеру, всегда представлялись Кудыке людьми непростыми и загадочными — вроде греков с варягами. Народишко сплошь тёртый да занозистый. Сами сволочане сторонились их и побаивались, а уж о теплынцах и говорить нечего. Слышал Кудыка и не раз, что коли сходил берендей хоть однажды с обозом — ни к ремеслу, ни к сохе его уже не возвернёшь… Начнёшь такого на ум-разум наставлять, а он смотрит на тебя с обидной ленивой ухмылкой и явственно думает: «Дурак ты, дурак… До бороды вон уже дожил, а так ничего и не понял…» Ну ясно: он-то ведь на Теплынь-озере побывал, видел, как в него ясно солнышко падает, через губу теперь не переплюнет… Потому и жили возчики в большинстве своём впрохолость, что породниться с ними добрые землепашцы просто опасались… Гультяи — ни кола, ни двора… Ещё и жену с панталыка собьёт…

А уж если возчик в кружале по пьяному делу речь заведёт — затыкай уши да идолов вон выноси!.. Других и за меньшую-то дерзость в бадье бы спустили — вместе с навьими душами берендейки таскать, а этим, вишь, всё сходило. Ни храбры их почему-то не трогали, ни волхвы, ни лешие. Ну берегини — те понятно: им зажиточных подавай, справных, чтобы дом у них двупрясельный, и печка кирпичная, и греческая денежка под половицей… А у возчика ежели и огребёшь чего-либо звонкого да полновесного — то разве что оплеуху…

Но сейчас, ведя под уздцы большеголовую саврасую лошадёнку, Кудыка был настолько придавлен собственным своим несчастьем, что не мог думать ни о странных спутниках, ни о навязавшейся на его шею Чернаве, ни даже о Теплынь-озере, после которого, говорят, и пахарь — не пахарь, и резчик — не резчик. Снег на зольной дороге измерк,[52] сани шли по грязи волоком, полозья шипели и скрежетали. Туда-то ещё ладно — короба полые, лёгкие, а вот обратно, с золой, тяжко будет… Тут Кудыка сообразил, что обратно ему возвращаться незачем — и ужаснулся вновь. Прав был дед: кабы раздобыть тогда тирлич да жабью костку — глядишь, оно бы и по-иному всё повернулось… А вдруг и теперь не поздно? Выпросить у знахаря у какого, зашить в мешочек, повесить на ремешке — может, и смилуется старенький царь-батюшка… Надо будет с Чернавой потолковать, раз ворожея…

По левую руку смеялась Вытекла, по правую хмурился лес, что тянулся, сказывают, до самого Теплынь-озера. Стоптанные сапожки, выданные взамен безобразных лаптей, в которые переобули Кудыку погорельцы, почти не протекали, а ношеный полушубок после лохмотьев грел так душевно, что пришлось расстегнуть его на груди… Лишняя одежонка завелась у сволочан вот откуда: когда разбили обоз, царь-батюшка Берендей шибко разгневался и повелел слобожанам в три дня поставить новые сани, упряжь и вообще возместить убытки. Не будучи дураками, возчики тут же предъявили всё старьё, что на них было, и сказали, будто порвали в драке. Словом, пришлось слобожанам ещё и приодеть обозников…

Услыхав про этот случай, Кудыка лишь вздохнул и ещё раз подумал уныло, что дед от него отрёкся вовремя. А то все убытки на Кудыкин бы двор и спихнули…

Теперь становилось понятно, почему сволочане столь человечно и бережно отнеслись к бывшему супротивнику. Не будь его, так бы и таскались они со старыми санями да в изношенной до дыр одёжке. Бока им, правда, в тот раз намяли крепко, ну да это дело привычное. Синяк-то сойдёт, а зипунишко-то останется…

К вечеру замутнённый взор Кудыки несколько прояснился, и первое, что поразило древореза, это отяжелевшее алое солнце.

— Вроде оно побольше стало!.. — моргая, проговорил он.

Возчики взгоготнули.

— Ну а как ты хотел? Чай, к Теплынь-озеру идём!..

— Погоди, то ли ещё будет!..

«А и впрямь… — сообразил Кудыка. — Оно ж ведь в Теплынь-озеро опускается… Вона как оно… того-этого…»

Оглянулся на Чернаву. Та, по всему видать, завила уже горе верёвочкой и шла теперь с беспечным видом, а когда возчики принимались задирать да зубоскалить, огрызалась весело и хлёстко. Конечно… Чего ей горевать, чумазой? Подумаешь, землянки лишилась! А тут одна печь кирпичная вон сколько стоила!.. А горница на подклете!.. А жом для стружек… А набор резцов греческой работы…

— Чего молчишь, берендей? — окликнул головастый жердяй, вышагивающий по-журавлиному у третьих саней. — Повесил головушку на праву сторонушку!.. Мы тебя для чего в ватагу брали? Чтоб ты молчал всю дорогу?..

— А чего говорить-то?.. — хмуро отозвался Кудыка.

— Расскажи, как вы там на речке Сволочи воевали, — при общем смехе предложил жердяй.

Странный они всё-таки народ. Взять в ватагу теплынца, да ещё и с погорелицей впридачу! Погорелица — ладно, но теплынец-то — смутьян, вдобавок беглый. Нет, воля ваша, а не только по доброте душевной приняли их возчики к себе. Не иначе насолить кому-то вздумали… Только вот кому? Столпосвяту? Или самому царю-батюшке?..

Немудрено, что добрые берендеи с ними и знаться не хотят…

— Опростоволосился Всеволок… — Старшой оглянулся через плечо и подмигнул правым глазом, поскольку левым подмигнуть не мог. — Нет чтобы нас, обозных, вывести во чисто поле, а он — дружинушку свою хоробрую…

— И что было бы? — буркнул Кудыка, невольно вовлекаясь в разговор.