Эльберд Гаглоев - Во славу Блистательного Дома

Факультет рудознания не походил на тривиальный цех и уж тем более на шахту. Горняки – ребята ответственные. Работа у них такая. И наверное, поэтому все-таки предпочитали надежность изяществу. И факультет они выстроили под стать себе. Основательный. При этом, демонстрируя свою нечуждость прекрасному, совсем не поскупились. Очень радовало, что не в моем мире и не в мое время обитали эти повелители земных недр, и, скорее всего, поэтому икебан из молотов, ломов, кирок и прочих отбойных молотков избежать удалось. Но вот мускулистые дядьки, которые и крыши поддерживали, и по сторонам грозно смотрели, угрожающе замахиваясь на кого-то, присутствовали. Причем в изобилии. Чудовища разнообразные навевали мысли о трудности рудокопной деятельности, а здоровенные образцы руд, очень блестящие, на высокую ее оплачиваемость. И все это на фоне огромного трехэтажного строения темно-красного камня, украшенного кипенно-белыми колоннами. На меня, например, впечатление произвело. Думаю, на абитуриентов тоже.

Лестницу рудокопы сделали удобную, широченную, метров в пятьдесят, и пологую. Так что подниматься по ней было легко. И народу по этой лестнице шастало множество, похоже, рудознание, как наука, пользовалось здесь популярностью.

Стереотипы – штука страшная, так что на первых порах я ожидал увидеть в качестве преподавателей лишь представителей подземных рудокопов, но оказалось, что в широких темно-коричневых мантиях, указывающих на принадлежность к почтенному цеху, щеголяли и настоящие рудокопы и люди, причем представители самых разных рас. Людей, кстати, встречалось больше всех, и среди них – зеленые драконообразные сородичи того самого здоровяка из таверны. В общем, популярная такая наука оказалась востребованной.

Ну а внутри обстановка выглядела напрочь учебной. Аудитории, аудитории, аудитории. В одних, как водится, читали лекции, в других допрашивали студентов, эта средневековая пытка сейчас называется семинарским занятием. В третьих что-то громыхало, скрежетало и скрипело. Лабораторные занятия проводили. Словом, шел нормальный учебный процесс.

Лорда-проректора и здесь хорошо знали, даже пытались умыкнуть для сугубо деловых переговоров, но он, заинтригованный таким странным яром, то бишь мной, явно желал узнать, чего же мне надо-то от рудознатца. Вот и думай теперь. То ли просто любопытство, то ли в функции лорда-проректора не только философская пытливость входит. А пуркуа не па? Учреждение-то не маленькое. Вполне возможно, и свои интересы в местных раскладах имеет. Надо на досуге задуматься. Может, просто беспокоится человек о сотруднике. А ну как нестойкий психикой яр почтенного мастера обидеть возжелает. Последнюю мысль достаточно быстро пришлось признать необоснованной. Мало того что, по моим данным, был он вагигом. Он и замаскировался весьма оригинально. Или функционально? Ну сами судите. Пониже среднего роста, чтоб к наковальне поближе. Слегка кривоногий, чтобы колени не сгибать. В талии основательный, это для устойчивости. Бородой до глаз заросший, чтобы окалиной лицо не пожгло. Руки длинные, мускулистые, каждая жилка видна. А видна потому, что напряжены руки. Одна заготовку клещами удерживает, а вторая немаленьким таким молотом ее охаживает. А молот порхает, несмотря на свои нескромные размеры.

За размахивающим молотом почтенным мастером, который, кстати, на наше появление прореагировал равнодушнейшим образом, наблюдали не только мы, поднимающаяся амфитеатром аудитория была полна ищущих знания. Но мастер, собственно, и на аудиторию особого внимания не обращал, он священнодействовал. Немаленькая, с голову мужчины, поковка сыпала окалиной, плющилась под ударами упрямого молота, становилась все меньше и меньше, хотела окрепнуть, но жестокие клещи безжалостно совали ее опять в горн, ветер мехов раскалял ее до белоснежной ярости, которую выколачивали бесконечные удары молота. Подсвеченный огнем то ли горна, то ли доменной печи – слаб я в металлургии – мастер завораживал.

Наконец поковка стала размером с голову младенца, и я уже грешным делом подумал, что умелец прямо вот сейчас начнет творить совершенно волшебный меч, но он равнодушно швырнул плод своей деятельности на слегка потухшие угли, аккуратно умостил на наковальню клещи и молот и пророкотал густым басом, такой, наверное, и должен быть у кузнеца:

– Вот приблизительно так и выглядит первичная обработка металла. После выдержки, – не преминул добавить он. – У мастеров Скалистого кряжа. На сегодня все свободны. – При этом грудь его тяжело не вздымалась, она вообще нормально так дышала. – Тем более, у нас гость, – неожиданно склонился он в поклоне. – Лорд-проректор.

– Мастер Курдалагон, – вернул тот приветствие.

Пока непривычно тихие студенты покидали аудиторию, мы с Хамыцем скромно стояли поодаль.

Высокие стороны изощрялись в вежливости. Негромко. О чем они говорили, мы не слышали. Тем более что мастер невзначай качнул какой-то рычаг. Огонь взвыл.

Гул этого огнедышащего монстра не давал возможности подслушать беседу двух высоких сторон, на что, собственно, и был направлен коварный замысел почтенного металлурга. Так, отдаленно. Вроде как в зоопарке. Лорд-проректор погромыхивал, а замаскированный вагиг в ответ порыкивал. При всем их старании кое-какие фразы все-таки прорывались. В основном когда мастер не сдерживал эмоций.

– Яр удивил вас философской сентенцией?

– Сами пригласили в семинар?

– Сразу не дал согласия?

Последнее замаскированного вагига поразило, тем более что он самым решительным образом прервал беседу с лордом-проректором и направился в нашу сторону.

Меня в очередной раз потрясла его маскировка. Это лишь издалека он казался крепеньким коротышкой, а приблизившись, оказался всего на голову ниже меня. И это, учитывая мои непристойные размеры. То есть оказался он мужчиной даже повыше среднего роста.

Он весьма равнодушно мазнул взглядом по предусмотрительно добытому мной из-под френча ожерелью, тому самому, выданному мне неким тренированным вагигом в качестве пароля со словами: «Всякий узнает, что ты тот человек, с которым интересно разговаривать».

Но чужая воля, а тем более нечеловеческая, как и душа – потемки.

И совершенно игнорируя меня, почтенный металлург обратил внимание на Хамыца, с большим интересом, в свою очередь, осматривавшего местную доменную печь или горн, едва ли не целиком залезая в его огнедышащее нутро.

Возможно, рудознатец Курдалагон и хотел что-то сказать, просто не успел.

– Мастер! – рявкнул вдруг всегда вежливый Хамыц, после чего я совсем перестал понимать, что он говорит. В отличие от почтенного металлурга, который тоже засунулся в это самое жерло и ответил какой-то тарабарщиной. Затем они вылезли из этой жары и продолжили свой высоконаучный разговор, в процессе которого нам с лордом-проректором оставалось только переводить взгляд с одного на другого.