Александр Меньшов - Железом и кровью

Закончить Бернар не успел: из-за очередной дюны со стороны Сумеречного леса нам навстречу вышла рысь. Мы остановились как вкопанные.

И тут следом появилась Стояна.

— Фух! — вздохнули мы с облегчением.

Друидка улыбнулась и кивнула головой в знак приветствия.

— Где вы потеряли своего друга? — тихим голосом спросила она.

— Остался в лагере, — ответил я. — А ты что тут делаешь?

Спросил, а сам подумал, что, пожалуй, нарываюсь на грубость. На удивление Стояна пожала плечами:

— Хотела прогуляться по побережью. А вы куда путь держите?

Глаза девушки блестели едва заметной «искоркой» лукавства. Секунду-другую я глядел на неё, пытаясь найти хоть что-то привлекательное… женственное…

Стояна не была ни красавицей, ни даже милой. Лицо её было с резкими чертами, выдавая в характере какую-то нервозность. И ещё глаза с колючим пронизывающим насквозь взглядом. Верно, правду говорят, что друидам известны иные миры, в коих они черпают мудрость и силу. Друидами не рождаются, а становятся.

Несколько небольших шрамиков на шее, щеках и кистях худых белокожих рук Стояны, говорили о частой кочевой жизни по лесу. А, может, и столкновениями с какими-то дикими животными. Пальцы были длинными, ловкими, с грязными изгрызенными ногтями.

Единственное что ещё как-то притягивало взгляд, были шикарные волосы, стянутые в тугую косу.

— Обследуем берег, — ответил Бернар, покосившись на неё.

Я сразу заметил, что её зрачки расширяются, едва только она начинает говорить с эльфом. Что это? — Результат симпатии к нему? Или напротив?

— Ищите что-то магическое? — усмехнулась Стояна. Меня сразу поразила её прямо интуитивная склонность определять суть любого дела.

— Почему «магическое»? — удивились мы.

— Потому что вы работаете в паре: эльф и человек.

Логика Стояны мне была не понятна, но возражать я не стал.

— Здесь недалеко есть одна штука, — продолжала друидка. — Что-то древнее. Кажется, джунское.

— Где? — спросил Бернар.

— Дальше по берегу, вон за теми дюнами.

Бернар благодарственно кивнул головой, и мы разошлись.

Стела, а это была именно то, что Стояна назвала «древней штукой», была идентична той, что стояла на южном берегу. Правда, была более разрушена. Здесь тоже вовсю копошились крабы.

Бернар обошёл стелу со всех сторон, как-то придирчиво оглядывая её.

— Ты знаешь, — вдруг произнёс он, — что тут изображено?

— Дракон какой-то, — бросил я.

Бернар промолчал. Он подошёл ближе и прищурился, разглядывая выбитые со всех сторон узоры. А, может, это были надписи на древнем языке.

— Хочешь, расскажу одну интересную историю? — предложил он, отходя назад.

При словах «пошёл», «отходя» и «двигался» следовало бы понимать то, что эльфы почти никогда не касались ногами земли. Они едва-едва парили над ней. Наклонившись в какую-либо сторону, их тела начинали перемещаться в пространстве. Эфирные крылья едва заметно колыхаясь, переносили их с места на место. Причём что интересно, у каждого эльфа крылья были разные: у одних наподобие стрекозиных, у других — птичьих, у третьих — как у мотыльков, и далее в таком же духе. Чем это было вызвано мне не понятно, но, возможно, что «крылья» это фикция, вид которых обусловлен внутренними влияниями или какими-то чертами характера эльфа. А что же это на самом деле — не ясно.

— Какую историю? — спросил я, оглядываясь в поисках обсидиана. В моём понимании это должны были быть какие-то чёрные камни.

— Эльфы — одни из самых древних созданий Сарнаута.

— Это и дураку понятно, — пробормотал я.

— В старом мире мы, эльфы, жили по-другому. Главным понятием миропонимания была Красота. Она считалась основным критерием жизни. Это отражалось во всём: в философии, в поступках, в одежде, в архитектуре… В общем — во всём. Но чем больше мы познавали мир, тем больше уродств в нём находили. И вот тогда началась Битва за Красоту: мы меняли саму природу до самых её истоков. Но чем больше изменяли этот мир, тем больше врагов в нём встречали.

Однажды древние эльфы столкнулись с джунами. Говорят, что они были словно неким кривым зеркалом, в котором отразилась сама наша суть. Однако джуны были не менее могущественны, чем мы. А, может, и… В общем, эльфы и джуны пришли к некому паритету в Битве за Красоту.

Но однажды их союз дал трещину. Это стало после того, как мир столкнулся с Драконами.

Это был Идеал, само Совершенство. Это были Хозяева мира.

Но была одна проблема: Драконы уничтожали всё — и эльфов, и джунов, и троллей, и авиаков. Всех без исключения. Мы — эльфы — видели в этом только одну причину: весь мир, включая и нас самих, для Драконов был Уродством. Наши принципы требовали одного — умереть во имя Красоты, если того требуют Идеалы — Драконы. Однако был найден ещё один выход: можно было измениться и приблизиться к Совершенству. Мы решили стать подобными Драконам.

Почти двести лет длились магические изменения… Мы давно мечтали обрести крылья. И вот — результат…

— Но после Изменения мы не стали жить вечно, а только дольше. И крылья лишь приподнимали наши тела над землёй… Можно было бы снова запустить процесс Изменения и скорректировать некоторые моменты, но вот надобность в этом отпала, — тут Бернар сделал театральную паузу.

— Почему? — подыграл я ему.

— Джуны не хотели мириться с ролью жертвы и, в конце концов, уничтожили всех Драконов. А сами стали жертвой непонятного проклятья… Мы получили для себя следующий урок: в этом мире права на жизнь не имеет никто — ни Красота, ни Уродство. Погибают все…

Бернар коснулся рукой стелы и закрыл глаза.

Всё-таки странные эти эльфы. Понять их, практически, невозможно. Не удивительно, что их, мягко говоря, недолюбливают.

— Бернар, — окликнул я эльфа. — Давай искать обсидиан. Мы тут за этим.

Несколько секунд тот медитировал над старыми развалинами, а потом, тяжело вздохнув, отошёл в сторону.

— Что их искать! — бросил он и вытащил из-под одной из разбросанных каменных плит какой-то камень. — Держи.

Это была часть какой-то поделки, своим видом похожая на гигантский острый зуб.

Бернар обошел вокруг стелы и вскоре принёс мне ещё несколько кусков обсидиана. Я аккуратно сложил их в свою котомку и присел на плиту.

— Возвращаемся? — спросил я эльфа.

— Передохни часок, а я тут в округе пошатаюсь, — ответил тот.

Пока Бернар занимался изучением окружающих развалин, я успел позавтракать. А вскоре к нам подошла Стояна.

Она как-то странно посмотрела на потуги Бернара и присела напротив меня. Её питомец вылез на песчаный холм и задремал.