Элизабет Рудник - Малефисента

Не обращая внимания на реакцию Малефисенты, Аврора кивнула головой.

— Крестная фея, — медленно повторила она. — Вы наблюдаете за мной всю мою жизнь. Я всегда знаю, когда вы оказываетесь поблизости.

— Как? — охваченная любопытством, спросила Малефисента.

Аврора указала за плечо Малефисенты. Обернувшись, Малефисента увидела свою характерную рогатую тень.

— Вы следуете за мной с самого детства, — пояснила Аврора. — Куда бы я ни шла, эта тень повсюду со мной.

Услышав это, Диаваль громко каркнул. Малефисента знала, что он, находясь в обличье ворона, сказал сейчас что-то вроде: «Я знал это!» — но Аврора услышала просто птичий крик и улыбнулась. Глядя, как Диаваль опускается на плечо Малефисенты, она помолчала, затем подошла ближе.

— Я тебя помню! — сказала она, протягивая руку, чтобы погладить Диаваля. — Хорошая птичка.

Малефисента сделала усилие, чтобы не поежиться, когда до ее плеча дотронулась маленькая рука девушки. Давно, очень давно она не была в такой близости от незнакомого человека. Удивительно, но ощущение оказалось вовсе не таким ужасным, как она могла подумать.

Но еще удивительнее было то, что Аврора чувствовала себя в этой низине как дома. Она отвернулась от Диаваля и принялась оглядываться вокруг, то и дело наклоняясь, чтобы лучше рассмотреть маленькие цветы и растения, которые не росли по ту сторону Стены.

Пока Аврора осматривалась, стали появляться проснувшиеся феи вересковых топей, которым было любопытно взглянуть на оказавшегося среди них человека. Аврора, увидев крылатых существ, не могла скрыть изумления. Малефисента невольно улыбнулась, когда несколько отважных фей-росинок принялись порхать вокруг принцессы — их прозрачные крылышки мерцали в лунном свете. Оказывается, Малефисента давно уже не замечала ничего вокруг. Да, она пылко любила свой мир, боролась за то, чтобы его защитить, но только теперь, когда здесь очутилась Аврора, словно увидела его свежим взглядом. А мир этот был прекрасным и таинственным. Мирным и по-прежнему полным жизни. Деревья защищали растения, растения цеплялись за землю. В этом мире хватало места всем и всему, и Малефисенте подумалось, что, наверное, именно поэтому она так страстно сражается за то, чтобы спасти его.

Не догадываясь о мыслях Малефисенты, Аврора ласково провела рукой по бархатной головке камыша.

— Я всегда мечтала побывать здесь, — тихо сказала она. — Но мои тетушки говорили, что это запрещено. — Она подняла голову и встретилась взглядом с Малефисентой. — Как мы проникли сквозь Стену?

Этот вопрос вернул Малефисенту к реальности. Одно дело, если девчонка побудет здесь недолгое время, но нельзя позволять ей задавать вопросы и допустить, чтобы она захотела вновь вернуться сюда.

— Пора отвести тебя домой, — сказала Малефисента, не отвечая на вопрос Авроры.

— Так скоро? — с явным разочарованием спросила принцесса. — А мне можно будет когда-нибудь вернуться сюда?

Ничего не ответив, Малефисента достала из кармана еще один желтый цветок и снова дунула на него, послав по воздуху облачко пыльцы в направлении Авроры. Глаза Авроры вновь начали слипаться, и она покачнулась.

На глазах у других волшебных существ Малефисента подняла Аврору в воздух, а затем вместе с ней молча покинула низину.

Вскоре они уже оказались в маленьком домике. Малефисента тихо направила Аврору по воздуху в ее комнату и осторожно опустила на кровать. Наклонившись над принцессой, Малефисента почувствовала, что ее губы тронула легкая улыбка.

— Доброй ночи, заморыш, — тихо сказала она перед тем, как уйти.

Возле двери Малефисента задержалась, чтобы в последний раз взглянуть на Аврору. В конечном счете оказалось не так уж плохо, что она показала ей низину. Но это случилось только раз и никогда не должно повториться. Никогда.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Стефан выглядел ужасно. Он не спал всю ночь, меряя шагами комнату, которую редко теперь покидал. Выглянуло солнце, возвещая начало нового дня. Если бы Стефан не был так рассеян, заря должна была напомнить ему о дочери, которую он назвал в честь нее.

— Вы издеваетесь надо мной, — пробормотал он в тот момент, когда за его спиной появился вошедший в комнату слуга.

— Сир? — переспросил слуга.

Но Стефан не обернулся и не ответил. Он не мигая смотрел перед собой.

Слуга решил, что можно сообщить новости, которые ему было поручено передать.

— Ваше величество, королева просит вас прийти к ней.

— Оставь меня, — отмахнулся Стефан, заметивший наконец присутствие слуги.

— Но, сир, — продолжал умолять слуга. — Королева больна. Сиделки опасаются, что…

— Оставь меня! — крикнул король. — Ты что, не видишь, я разговариваю?

Слуга удивленно уставился на него. В комнате, кроме них, никого не было. Король явно повредился в уме. Слуга вышел, закрыл за собой дверь и решил, что вернется, когда король немного придет в себя. Остается лишь надеяться, что не будет слишком поздно. Жить королеве оставалось в лучшем случае несколько часов. Никто не знал, что за болезнь ее сразила, но многие подозревали, что она умирает от разбитого сердца.

А Стефан даже не замечал, что его жена умирает, как не замечал и того, что слуга уже вышел из его покоев. Он зашагал по комнате, по-прежнему не мигая.

— Вы должны были олицетворять мой триумф, мою силу. Но вместо этого день за днем, год за годом только издеваетесь надо мной. Напоминать мне… Это неспроста. Ведь так?

Он уставился на предмет, причинявший ему мучения, — висящие в стеклянном шкафу огромные черные крылья. Крылья Малефисенты, жутко поблескивавшие в ярких лучах утреннего солнца. Стефан подошел к шкафу, долго смотрел на него, затем прислонился головой к стеклу и повторил:

— Ведь так?

Неожиданно крылья вздрогнули. Стефан отскочил назад, пораженный и встревоженный. Крылья снова стали неподвижными. Стефан глубоко вздохнул, безуспешно пытаясь успокоить свои нервы.

— Я сохранил ей жизнь — и что получил в награду? Проклятие, наложенное на моего ребенка! На мое королевство! На меня самого!

Крылья снова дрогнули, на этот раз сильнее.

Стефан продолжил свой монолог.

— Поняв, что ее проклятие не сбылось, Малефисента придет за мной. Я это чувствую. Я это знаю. Так же точно, как то, что утром восходит солнце, — он сердито погрозил крыльям пальцем. — И на этот раз я не буду таким милосердным. Я убью ее, как должен был убить еще тогда. И сожгу ее тело, превращу его в пепел!

Он помолчал, пытаясь успокоить свое дыхание. Он думал о будущей победе, о сладкой мести.