Древесный маг Орловского княжества (СИ) - Игорь Васильевич Павлов
— Доброе, барышни. Я постричься хочу, — заявляю, снимая шапку и демонстрируя лохмы.
— Батюшки, — ахнула худощавая.
Вторая покрупнее, на хомячка похожая, смеяться начала.
— Он у нас немного того, — выпалила Дарья, заходя следом.
— Оно и видно. Тут стрижка три серебряника стоит, — выкрикивает вторая, посиживая на кресле мягком. — Мальчик, ты хоть раз видел серебряник?
Оборачиваюсь к подружке.
— Сама ты того, понятно? — Фыркаю на неё хмуро. Достаю кошель — мешочек и вынимаю три серебряных рубля. — Вот, пожалуйста.
Две дамочки и заткнулись сразу. Дарья с подозрением посмотрела.
— Украл где? — Выпалила.
— Я вообще — то барон, всё, надоела, — потолкал магичку из цирюльни.
— Эй, эй, сама пойду. Сильный какой стал. И богатый!
— За языком следи, тётя, — пригрозил. Захлопала глазами, которые заблестели, как мне показалось.
Вышла. К работницам оборачиваюсь. Шёлковые уже стоят.
— Мне самую модную стрижку, — заявляю. — За старания ещё рубль дам. Договорились, дамы?
— Какой обходительный, — растаяла худощавая.
— Присаживайтесь, ваше благородие, — прочирикал хомячок.
Обкорнали в горшок, обозвав это некой новомодной стрижкой для господской молодёжи. В целом, я остался доволен и дал чаевые, спросив, где тут одежду можно купить хорошую.
На улице Дарья стоит, которую не ожидал уже увидеть. Насупилась, как маленькая.
— А тебе идёт, — произнесла с неподдельным восторгом.
Согласен, я преобразился. Даже шапку надевать не стал, уже незачем.
— Так, тёть Даш, — сразу с наездом. — Давай проясним кое — что.
— И что же? — Снова запорхала своими глазками.
— Ещё раз дурачком меня назовёшь прилюдно, да и так. Можешь ко мне вообще не подходить больше. Поняла?
— Да ладно, ладно, — сразу сдалась. — Ну чего ты в самом деле. Я ж переживаю, чтоб тебя за вора не приняли. Тут если посадят в темницу, то надолго. Бабка твоя не переживёт.
— Вот! — Показываю ей кольцо баронское на большом пальце. — Видишь печатку баронскую?
Дарья ротик так и раскрыла. Закивала живенько. Призадумалась.
Узнав, что я хочу приодеться, магичка предложила рынок, который уже совсем близко, буквально на следующей улице. Но к чёрту рынки! Дамы посоветовали хорошую лавку в доме, где одеваются ученики с академии на свои гулянки вне занятий, мол, мой размер там точно найдётся.
Дом солидный на вид. Рядом карета припаркована расписная и два солдата при ней караулят в кожаных доспехах с гербами красно — жёлтыми тульскими на небольших щитах. Оба какие — то напряжённые и подозрительные. В Дарью сразу взглядами впились.
Вошли, а внутри целый павильон. Всё в стопках ткани всякой яркой. И только в одном закутке виднеются висящие барские одежды. С другой же стороны, где толпятся женщины в одеждах богатых, похоже, намного больше одежды для них.
На фейсконтроле нас сразу задержал один из продавцов, но отскочил, когда я ему кольцо баронское продемонстрировал.
Надо же, работает!
Дарья в женскую сторону пошла, а я к кафтанам, где вообще никого. Поначалу всё показалось мне одеждой для сценических образов в театре. Но напялив первый же кафтан не без помощи обходительного лощёного и пухленького продавца средних лет, я переменил мнение.
Вместо зеркала у них отполированный металл, но отражает он неплохо. Достаточно, чтобы понять: был оборванцем, а стал барином.
Собрался брать первое попавшееся, а продавец отговорил, выразив своё экспертное мнение. И вскоре предложил ещё варианты. Да так обставил, что каждый последующий лучше предыдущего. Соответственно и дороже. Поясок мне подобрал шикарный и туфли летние с носами — лодочками для полного образа.
После грубого льна я чуть не расплылся от кайфа, ощутив на коже китайский шёлк. Из него здесь всё самое дорогое. Но скупиться я был не намерен. Поэтому легко расстался с золотой монетой и пятью серебряными рублями. Набрал себе ещё рубах хлопковых и штаны повседневные. Всё мне в узелок тканевый ловко перевязали. Старое тряпьё им оставил, обещали сжечь.
— Какая ваша карета барин? — Спросил продавец. — Слуга отнесёт поклажу.
— Я дал всем выходной, — брякнул и сам подхватил.
— Вы так добры и рассудительны, ваше благородие, — продолжают облизывать торгаши, даже когда уже расплатился.
Ну а я плечи расправляю, подбородок выше поднимаю.
Дарья с другой стороны павильона застряла. Пошёл за ней, минуя двух дамочек в красивых платьях, которых рассмотрел только со спины. Заметил уже по шелесту платья, что одна даже обернулась.
Магичка с женщиной невзрачной стоит и платки с вышивкой красивой разглядывает, разложенные на столе. Глаза изумрудные горят, мается она что — то, выбирая из товаров средней паршивости.
На меня взглянула, опешила. Конечно, я ж преобразился! Красавчик хоть куда. Пусть пока ещё и щегловатый.
— Вот эти посмотри, — предлагаю ей шёлковые, как ни в чём не бывало.
— Да куда ей, — посмеивается продавщица с глазами восточными. — Такие серебро стоят, а Дарьюшка с копейками медными. Сколько ты мне уже должна, голубушка?
Дарья вышла из оцепенения не сразу.
— Да отдам всё, — заворчала. — Вот этот беру.
Копейки в ладошке пересчитывает неуклюже, подаёт.
— Двух недостаёт, голубушка, — посмеивается продавщица.
— А сколько она должна? — Интересуюсь.
— А тебе какое дело, барин? — Кривляется продавщица.
— Хамить вздумала барону? — Возмущаюсь на неё и смотрю пристально.
Похоже, здесь всех надо воспитывать.
— На три серебряных рубля наберётся, — отвечает сразу, хлопая перепуганными глазами.
— На, — бросил ей на платки четыре монеты и подружке: — выбирай шёлковый.
Дарья в шоке стоит, слова в горлышке, похоже, застряли.
— Какой ей понравился? — Спрашиваю продавщицу.
— Вот этот, ваше благородие, — показывает на шёлковый с зелёной и розовой вышивкой. — Ещё серебряник накинь только.
Покупаю ей платок. Дарья подарок приняла, но раскраснелась, как варёный рак.
— Я верну, честно, — пробурчала.
— Не надо, это за спасение тебе награда. От всего сердца, Дарья.
Заулыбалась. И тут вдруг подалась да в щёку меня чмокнула. Теперь жар к щекам подкатил у меня. И с чего так⁈ Я ж не школьник уже давно. А всё равно так тело реагирует.
Вышли на улицу. У кареты четыре дамочки стоят в ярких нарядах, в том числе и две, которые в павильоне стояли. Тканей шёлковых набрали, воркуют стоят, пока солдаты всё это укладывают в багаж.
Брюнетку я узнал. Это та, которая в последней карете ехала в той колонне, направляющейся к нашему князю. Та, что платок кинула мне, они меня ещё «беременным» обозвали.
— О! Беременный! — Воскликнула женщина, сияя.
Она и оборачивалась в павильоне, вероятно, распознав меня. Высокая, симпатичная женщина с глазами серо — голубыми лет тридцати на вид с несколько развратным и игривым выражением на лице заставила меня даже оторопеть.
Вышла вперёд, остальные подружки на меня уставились с интересом. Ни одной
