Кровавая Мачеха (СИ) - Ольга Ружникова

— ЭЛГЭ!!! — Бешенство в его глазах вспыхнуло черным пламенем, но в Элгэ страх выжжен давно. Остался лед.

— … но посмеешь поднять руку на меня — и будешь Темному и его змеям рассказывать, как тебе вскрыла горло собственная жена, когда ты крепко спал. Я тоже прошла Квирину, Виктор. А еще — змеиное подземелье, плен у принца Гуго и первый брак. Спроси, где все те, кто хотел привести меня к покорности до тебя. Хотел покорную жену — нужно было брать в жены Элен Контэ. Пока еще хоть она была согласна.

— Кто из них твой любовник⁈ — зарычал Виктор. — Тенмар или Эверрат? Говори!

— Очнись! Обоих всё это время не было в столице.

— Если не любовники — значит, сообщники? Моя собственная жена строит ядовитые козни за моей спиной. Куда ни плюнь — кругом обналевшие люди Тенмара. Не Кридель или Эверрат, так Ревинтер или этот сопляк с легочной болезнью!

— Так мне повезло, что в мои любовники ты еще не записал Сержа Криделя или Роджера Ревинтера? А то и бедного Криса. Кстати, с каких это пор ты забыл его имя? Мы росли в Вальденэ все вместе. Впрочем, да, ты же не жаловал тогда библиотеки, в отличие от меня. Кто знает, чем я там занималась с юными книгочеями, пока ты не видел? Мной ведь восхищался не только Лоренцо Винсетти…

— ЗАТКНИСЬ, Элгэ! Или, клянусь Творцом…

— Не клянись: он вряд ли сейчас тебя слушает. У него, в отличие от меня, есть выбор, и он здесь не присутствует. Но если немедленно не освободишь моих друзей — Творца точно придется привлечь. Потому что ты станешь вторым разведенным монархом этого года.

2

— У нас здесь полно раненых, Элгэ, — ровным голосом ответила Алекса. — На улице, в драках. В основном, пострадавшие за сопротивление страже. Все избиты плетьми и вышвырнуты на улицу. Ну, кроме тех, кого приговорили к отсечению руки или ноги. Тех мы не всегда успеваем спасти.

Если где-то и впрямь существует Творец — пусть окажутся ложью хотя бы утверждения церкви, будто наши умершие близкие наблюдают за нами. Слишком жестоко заставлять Кармэн и Алексиса смотреть, как их сын устроил всё то, что они оба при жизни так ненавидели и презирали.

— Прости, меня. Прости, что я была глуха и слепа, пока ты находилась в этом Пекле.

— Я давно в Пекле, Элгэ. С тех пор, как потеряла сына, с тех пор, как услышала о смерти Вита. Но знаешь точный способ спастись даже там? Окружи себя хорошими людьми и пытайся поступать, как они.

— Мне это не подойдет. Я не могу затвориться в монастыре. Виктор этого не позволит. И я окружена не хорошими людьми. Но еще хуже, что я сама — ничуть от них не отличаюсь. Я давно сбилась с пути, Алекса.

— Нет, если ты сама это понимаешь, — в светло-зеленых глазах сестры — понимание и прощение. Наверное, Элгэ сейчас впервые вспомнила, что Алекса ее старше. — Истинное зло считает себя добром. И считает, что вправе нести это добро всем. Огнем и мечом.

Настоящее добро несут здесь такие, как ее сестра. Александра всегда была воплощенной добротой, просто это не все и не всегда замечали. В юности добро и сострадание кажутся слишком пресными, правда? Как чистый белый цвет? Нам подавай всё сложное и неоднозначное — всех оттенков радуги?

А потом живи с этим неоднозначным и давись его деяниями — ты же сама так выбрала.

— Ваше Величество, — кардинальский секретарь Жерар предупреждает о себе стуком, но не когда они в лазарете, — мне нужно с вами переговорить.

Он нашел для Элгэ время? В какие Священные Свитки это занести? Еще менее доступен для разговоров только ее собственный супруг.

Элгэ оставила сестру с ее подопечными — в царстве стонов, крови и бинтов. Во всём, что сотворил Виктор, а расхлебывают теперь другие.

А сама прошла в кабинет секретаря. Теперь отец Жерар ни за что не посмел бы оставить ее у ворот обители. Как когда-то прежде. Когда она еще не была королевой, а он… просителем?

— Вынужден просить вас о милости, Ваше Величество.

— Буду рада помочь, — холодно ответила Элгэ.

Но рада будет — ради Алексы. И всех, кому она сейчас помогает. Всех пострадавших.

— Орден михаилитов вот-вот будет упразднен, — сухо изрек отец Жерар. — И изгнан из Лютены. Если не навечно, то на весь срок правления нынешнего монарха.

А он молод, да.

— Даже король не в силах сместить кардинала. Это в ведении Патриарха Мидантийского. Мой муж не настолько безрассуден, чтобы перессориться со всем подлунным миром.

Всему подлунному миру наплевать — он слишком занят собственными войнами. Но Мидантия — вполне свободна и боеспособна. И Виктор — безумен, если собрался воевать с одной из сильнейших стран подлунного мира при наличии уже действующей войны со Словеоном и Бьёрнландом.

— Его Высокопреосвященство уже не может исполнять свои прямые обязанности. Нам всем известно, что они давно фактически переложены на кардинала Евгения Аравинтского. Патриарх Мидантийский сам одобрил это. В этом случае кардинал Александр станет всего лишь одним из иноков-михаилитов, не больше.

Одним из. Одним из тех, кто спас Элгэ от свинопринца Гуго.

Только он всегда был особенным. Потому что без Его Высокопреосвященства кардинала Александра ни один из его людей даже не попытался выцарапать Элгэ у Валериана Вальзери. И этот отец Жерар — в том числе. Он даже не открыл перед ней дверь.

— Вы уже определились, куда отправитесь? Не советую Квирину — там воинствующие леонардиты. Либо Тенмар, либо Мидантия. — Элгэ поймала его недоумевающий взгляд. — Вам, наверное, уже сообщили, сколь мало мое нынешнее влияние на моего мужа? Скорее вам стоит попросить о покровительстве графа Валериана Вальзери… от кого вы когда-то пальцем не пошевелили меня спасти.

— Тогда я многого не знал о графе Валериане. Даже Его Высокопреосвященство не знал, — склонил отец Жерар голову.

— Понимаю. Я тоже многого, как выяснилось, не знала о Викторе Вальданэ, когда шла за него замуж. И мы с вами оба теперь там, где заслужили быть, не так ли?

— Кто защитит Лютену без михаилитов?

— Никто. Ее и сейчас никто не защищает. Вы лишь перевязываете раны и спасаете калек, что предпочли бы погибнуть. Но вы не в силах остановить руку, что эти раны наносит. Я поговорю с Виктором. Только потому, что вы обещали