Хладнокровное чудовище (СИ) - Евгения Александрова
Лики богов взирали из углов комнаты. Кими, Ойгон, Метта, Скадо. Четыре ступени на пути к Духу. Каждому — по силе его.
Вот и остальные девушки. Арнеина быстро окинула взглядом всех, кого Сиркх собрал и привез сюда еще до того, как ночной сумрак отступил прочь. И первой внимание привлекла та самая темноволосая ивварка. Арнеина успела узнать её имя — Айдан де Марит, особа, состоящая в Ордене Дарханов, рожденная в Ивваре, хорошо знакомая императору.
Хладнокровная, с сильным даром, яркая. Хорошая партия для императора по духу, стати и напору — однако не имеющая за собой ни влияния рода, ни богатств, ни армии, готовой помочь в дальнейших военных походах.
Арнеина быстро оглядела всю комнату. Потенциальные избранницы Сиркха держали себя в руках, хотя напряжение в этом пустой просторной комнате можно было ощутить даже кончиками пальцев.
Появится ли здесь Сиркх? Стучащее сердце не поддавалось контролю. Арнеина будто почувствовала вдруг его приближение. Он где-то здесь. Он придёт. Она увидит его снова. Боги, да что же с ней такое⁈ Этого не должно быть.
— Садитесь, — раздался его голос позади, и сердце будто кувыркнулась внутри. — И закрывайте глаза.
Арнеина с силой прикусила изнутри щеку, чтобы не вскрикнуть и не обернуться. Соблазн увидеть императора снова был столь силен, что было физически больно удержать себя на месте и подчиниться приказу.
Невидимая воля будто пронеслась по небольшому залу, коснулась всех присутствующих мягким и одновременно… опасным вниманием. Он видит каждую. Чувствует до самого нутра. Арнеина мягко опустилась на ковёр с закрытыми глазами, послушно коснулась пальцами мягкого ворса, выпрямила спину, но не решилась даже на полумиг приоткрыть ресницы — будто последствием нарушения приказа станет мгновенная смерть.
Да нужен ли этот отбор — если все они — Арнеина не сомневалась ни на миг — перед Сиркхом как на ладони, до самого дна⁈
«Пожалуйста, позволь тебя увидеть», — взмолилась она вдруг, словно ожидала, что он не только заглянет в её душу, но и сможет прочитать мысли так, как будто она прошептала их прямо ему на ухо.
* * *
Сиркх не ответил. Почувствовал ли? Эту же безумную силу, что так и тянет к нему, что выворачивает сейчас наизнанку? Неужели она одна это чувствует? Не может быть, что эта сила коснулась лишь её одну.
Но император больше не произнес ни слова. Ни приказа, ни намека, что он ждёт от тех, кто возомнил себя равной и способной стать с ним на одну ступень пути к Великому Духу.
Арнеина наконец успокоила бешено стучащее сердце. Она всё же маг и умеет управлять не только своими чувствами, но и другими! В самом деле!
Да будет так. Пусть их рассудят боги, достоин ли кто-то здесь быть равной. Нужно ли делать что-то? Понять истинный приказ императора, который он не произнес вслух? Может ли испытание заключаться в том, что кто-то первый услышит его невысказанную мысль?
Арнеина почувствовала такое напряжение, которое не ощущала никогда в жизни. Каждый мускул, каждая частица её тела ждала подсказки — и каждый миг последующей тишины рвал на части. Она не справится. Она проиграет. Кто-то наверняка поймет раньше. Напряженный слух различал только стук крови в ушах, а биение сердца — пусть и равномерное — отдавалась тяжелой пульсацией.
Она знала только одно — Он ещё здесь, с ними, не покинул комнату, оставив семь девушек биться за его сердце и сражаться в молчаливом неведомом испытании. И эта мысль держала в сознании, стала крепкой нитью, привязавшей Арнеину к происходящему.
Она чувствовала его дыхание. Глубокое, размеренное. Это дыхание становилось её дыханием, будто сам Сиркх дышит её легкими, будто только благодаря ему она сейчас продолжает жить, а воздух продолжает поступать в её тело только потому, что дышит он.
Отступило болезненное желание прикоснуться к нему, увидеть его лицо. Арнеина просто ощутила, что она и есть — его часть. Она уже внутри. Ей надо просто быть. Просто дышать и позволять ему дышать ей. Сознание распадалось на части. Слишком могущественная сила. Слишком, слишком большая мощь для человека.
Как он до сих пор живет, воплощенный всего лишь в это тело?
Ему нужно больше.
Ему нужен весь мир.
Весь этот огромный невообразимый мир.
Хотелось кричать от этого осознания, но пропал голос, тело, крик. Мощь проносилась по телу горячими волнами, одна за другой отнимая силу и тут же наполняя ещё большей, ещё более могучей, неподконтрольной, невероятной.
Это невозможно выдержать обычному человеку!
Любой умрет, прикоснись хоть к тысячной доли этой мощи.
Крохотная часть сознания того, что когда-то было Арнеиной осознало это так ясно, что хотелось умереть и отдать себя тому, что было Сиркхом.
Отдать, чтобы продолжать быть в нем. Продолжать быть им.
Продолжать быть миром и всем сразу.
Арнеина перестала быть собой и стала лишь силой, объединяющей всё вокруг, вбирающей в себя мир как огромный океанский водоворот — судьбы, души, стремления, цели, чужие силы, мысли и чаяния — всё сгребалось в этот единый центр, и это не было страшно. Это было правильно. Это было единственным способом жить. Единый источник силы, из которого все они вышли, и единый центр, сметающий всех обратно.
Огромная мощь во имя Великого Духа.
Никто не устоит.
Ничего больше не будет.
Ничего и не должно больше быть.
Арнеина отдала себя целиком, успев краем ускользающего внимания поймать молитву Четырём богам, которую как будто произнесли её губы, и перестала существовать на какую-то часть вечности. Не навсегда, нет. Что-то важное оставалось на самой кромке сознания, пока прежний мир кололся на части, дробился снова и снова, чтобы причудливо соединиться обратно совсем новым образом…
Когда то, что когда-то звалось Арнеиной, открыло глаза, показалось, что прежний мир закончился и погрузился в небытие, что то, что было воплощением в виде Сиркха, поглотило миропорядок, чтобы отстроить заново. Темнота. Ничто. И где-то слабый гул ветра.
Но постепенно, очень медленно, мир приобретал знакомые очертания. Вот то, что когда-то было окном, выходящим на бесконечную, поросшую лесом пропасть. Вот ковёр, в котором сейчас можно было разглядеть каждую ворсинку. Вот очертания ног и рук…
Арнеина только сейчас осознала, что слишком долго не дышит — и первый вдох пришлось сделать с усилием воли: заставить лёгкие снова набрать жизненную силу, заставить воздух проникнуть внутрь и наполнить организм, чтобы потом шумно и медленно покинуть его. Она дышала, снова дышала, точно как в тот
