Тёмные дни (СИ) - Екатерина Михайлова
Что касается того, чтобы спасать кого-то, то, как ты и говорил, дети Колоссов тоже прекрасно справлялись в одиночку. Нас с ними ничто не связывает. Народ сам за себя.
Гвирн говорил, обращаясь исключительно к народу. На Корта он не взглянул ни разу. Это и не требовалось. Атлурги безоговорочно поддерживали каждое его слово. Они одобрительно гикали и вскидывали в воздух сжатые кулаки. В сторону Корта уже никто не смотрел, как будто он стал невидимкой.
Но Гвирн этим не ограничился:
— Что касается пророчеств о конце света, то тут я должен признать скудность своих познаний. Да, с детства мой отец, достопочненный Холден, учил меня понимать волю богов. Дни, месяцы и годы проводил я в Зале Свитков, преисполняясь их мудрости. Но всё же кто я такой, чтобы браться толковать знамения? Для этого у народа есть гурнас.
Гвирн смиренно опустил голову и шагнул в сторону. Из-за его спины, словно из ниоткуда, выплыл Регут — новый гурнас Утегата. Он был одет в традиционное облачение: халат светло-песочного цвета, полностью закрывающий ноги и руки, с тёмно-бордовыми вставками по вороту, отворотам рукавов и подолу.
Корт не питал ни приязни, ни уважения к этому человеку. Регут был ставленником Гвирна, имевшим к воле богов такое же отношение, как, к примеру, житель Лиатраса. Происходящее всё больше напоминало постановку. Корт чувствовал нарастающее отвращение, но, странно, не ощущал гнева.
Регут заговорил, приняв смиренную позу:
— Народ счёл меня достойным звания гурнаса совсем недавно. Но я всю жизнь занимался тем, что изучал свитки и силился постичь тайные послания богов, скрытые в них. Спустя годы моих вопрошаний и поисков, боги заговорили со мной. Они приоткрыли для меня дверь к мудрости, и теперь я могу передать народу их волю.
В свитках Руга и других почитаемых богов ничего не говорится о конце света. Руг вышел из-за края песков не для того, чтобы наказать, а для того, чтобы испытать народ. Атлурги были избраны Ругом для жизни в пустыне. И теперь он хочет убедиться, что народ живёт по его заветам. Если теперь мы не посрамим его, то Руг снова пошлёт козам приплод, полям — плодородие, а источникам — полноводие.
После смерти последнего Канга народ разделён. Наши раздоры и нашу нерешительность видят боги и гневаются на нас. Атлурги должны забыть о распрях и объединиться для того, чтобы выжить. Должны позаботиться о себе.
Всё, что нам послано сейчас — испытание. Мы должны вернуться к своим корням, к заветам Руга, чтобы пройти его. Если же сейчас мы начнём делать что-то, что никогда не делали, то Руг разгневается и погубит своих детей.
Таков смысл Знамения. Такова воля богов.
Народ выслушал гурнаса в почтительном молчании. Даже дети не прерывали тишины плачем, а вездесущие пылинки перестали крутиться в воздухе, рассевшись по выступам стен.
— Вы слышали слово вестника богов. — Корт вздрогнул от голоса, показавшегося чересчур громким в этой тишине. Теперь Регут отошёл в сторону, пропустив вперёд Гвирна. — Нет причин для паники и беспокойства. Народ должен сплотиться перед трудностями, вспомнить заветы богов, и с их помощью мы всё преодолеем.
Гвирн оборвал себя и снова отошёл в сторону.
«Сегодня он играет роль почтительного сына и атлурга», — подумалось Корту. У него не осталось сомнений в том, что всё, что он видит, — хорошо выверенный и спланированный спектакль. Главной декорацией к которому служит он сам.
На сцену вышел Ауслаг — Член Совета, до недавнего времени также претендовавший на власть.
— Совет принял решение, — пробасил он без предисловий. — Просьба Корта о новом походе отклоняется. — Эти слова были приняты одобрительными выкриками. — Мы отказываем Корту в помощи жителям Города-за-Стеной.
Также Совет пересмотрел прежнее решение об экономии воды и продовольствия в городе. Заново обсудив все аргументы и наши возможности, мы решили принять план Гвирна о перераспределении ресурсов.
К сожалению, из-за ошибочно принятого ранее решения об открытии хранилища, наши запасы воды сильно истощены. В связи с чем Совет вновь закрывает хранилище. Что касается списков на перераспределение, то они будут вывешены в Зале Кутх позднее. Гвирн любезно предложил Совету свою помощь, так что с дальнейшими вопросами обращайтесь к нему.
Ауслаг говорил ещё что-то, но Корт перестал слушать. Живот скрутило, словно он проглотил горсть ядовитых шипов. В голове билась одна мысль: он не смог. Не сумел сдвинуть с места эту махину под названием «Утегат». Слишком привычно и уютно атлургам было держаться за традиции и прошлое. Слишком страшно — сделать шаг вперёд.
Корт был глупцом, считая, что в одиночку сумеет что-то изменить. Ни ругат, ни даже сам Руг, явись он сейчас перед народом, не сумел бы убедить их свернуть с привычного пути.
Зал Кутх зашевелился. Вокруг Корта дымом песочного цвета клубились тела. Презрительные и враждебные взгляды пробивались к нему, будто сквозь толщу полупрозрачного тергеда. Атлурги с одобрительным гулом окружали Гвирна, при этом обтекая Корта так, словно его не существовало. Корт ощущал себя неподвижным валуном, оказавшимся на пути песчаного оползня.
Постепенно зал пустел. С трудом двигаясь против потока, к Корту пробились Леда, Уги и Дар. Они ничего не говорили. Просто встали рядом.
Через минуту подошёл Гадрим — один из самых старых и близких сторонников Корта. Рядом с ним мялся Мерут — молодой ученик ругата, буквально боготворивший его. Глаза парня смотрели в пол.
Гадрим хмурился. Долго, слишком долго он просто стоял и смотрел Корту в глаза. И этот взгляд говорил больше, чем любые слова.
— Прости, Корт, — наконец тяжело заговорил бывший соратник. — Я уважаю тебя как атлурга и как ругата. Я долгое время разделял твои взгляды и с чистым сердцем следовал за тобой. Но я не могу согласиться с тем, что ты сказал сегодня. Я всегда хотел лишь одного — заботиться о моём народе. Но твои идеи больше не соответствуют моим устремлениям. Здесь наши пути расходятся.
Корт посмотрел на Мерута, ожидая, что тот скажет. Но парень по-прежнему смотрел в сторону. Лишь густо покрасневшие шея и уши говорили о возможных сожалениях.
Корт собрал разбежавшиеся мысли и хмыкнул.
— Не надо ничего объяснять. Я слишком хорошо тебя знаю, старый друг. Каждый из нас волен идти своим путём. Ты свой выбрал, как и я.
И продолжил, повернувшись к Меруту:
— Не вини себя, парень. Я не виню.
— Спасибо, — промямлил тот в ответ.
Корт улыбнулся. По крайней мере, все, кто следовал за ним последний год, были людьми принципов. Их нельзя было купить пустыми обещаниями и красивыми словами. Они делали то, что
