Летописец (СИ) - Буров Егор

Центральный воин без щита развернулся и грозно зарычал. Надо сказать, что ростом он оказался чуть выше меня, но значительно шире в плечах. Логика подсказывала вновь вскочить в седло и, обладая преимуществом всадника зарубить противника. Но включился мой режим самоубийцы, и я рыкнул в ответ, как бы предлагая померяться силами.

Воин вынул из-за пояса топор и начал крутить оружие в руках, периодически показывая, что готов атаковать. Пугать человека, которого учили таким примитивным приемам бесполезное занятие, но я повелся и сделал шаг назад. Воин бросился вперед и я, вновь совершив перекат через плечо, подхватилмеч, оброненный погибшим ванном.

Ну что сказать? Я ошибся. Конечно, наставник каскадеров показывал, как работать двумя клинками, я и сам видел в сериале о Робине Гуде, как какой-то сарацин работал парой сабель, но тут есть маленькая тонкость: мечи ваннов длиннее и тяжелее сабель, имеющих размер клинка шестьдесят сантиметров и характерный изгиб. Лично я сразу запутался и получил удар в бок. И причем рану мне нанес не меч противника, а тот клинок, который я держал в левой руке — он просто вылетел из ладони после атаки и, как следует, приложил меня по ребрам. Как я матерился. Народ заслушался на мои многоэтажные конструкции русского мата. Воин, стоявший напротив меня замер, прислушиваясь к словам, но осознав, что это не проклятья колдуна, а обычные ругательства, оскалился и вновь атаковал. Я был зол. Очень сильно зол и вместо традиционного рубящего удара нанес укол. Иверг сам напоролся на острие и замер с пробитой глоткой.

Неожиданно я услышал крик знахарки и чисто рефлекторно отклонился. Мимо моей головы пролетел топор, который кинул в меня раненный в ноги воин. Он стоял на коленях отираясь на клинок и что-то грозно рычал. Я тоже рыкнул, совершил перекат через плечо и смахнул ему голову с плеч. Я не ожидал, что прием получится, и когда обезглавленное тело рухнуло на землю, мне с большим трудом удалось удержать внутри содержимое желудка.

Перекрывая вопли толпы, закричал облезлый старик в шкурах. Этот шаман ивергов указывал на меня пальцем и доказывал окружающим, что-то такое, что мне может не понравиться. Вероятнее всего обвинял в колдовстве против свободных ваннов. Я задумался, пытаясь вспомнить, использовал ли хоть что-нибудь из арсеналов мага Костóнтиса, но ничего в голову не приходило. В этом бою я победил при помощи вороного и навыков джигитовки. Хотя учитывая тот факт, что я знаю теорию, а на практике ни разу не выполнял таких трюков, то это само по себе волшебство. Может маг сам знал, как совершать такие кульбиты?

Обдумать появление столь необходимых в этом бою навыков мне не позволили, потому что лучники, как по команде навели на меня стрелы, а некоторые воины вынули мечи. Я так и не понял, что на них нашло? Вроде был честный бой, в котором я не применял магию, тогда почему они опять хотят меня убить? Хотя надо признать, что за несколько дней тут я испытал столько приключений, сколько Михаил Евгеньев — писатель, инкассатор, чемпион по рыбной ловле не набрал за шестьдесят лет жизни на Земле. Конечно, умирать не хочется, но несколько финальных дней позволили мне ощутить себя счастливым человеком…

Глава 11

Напряжение над ристалищем достигло апогея, и люди замерли в ожидании решения. В наступившей тишине я услышал, как всхрапнул вороной и у меня возник вопрос, успею ли запрыгнуть в седло, прежде чем уподоблюсь подушечке для булавок? В принципе шансы есть, но такие мизерные, что лучше распрямить плечи и гордо задрав подбородок, высказать то, что думаю о системе правосудия ваннов.

Как показала практика, несмотря на эффектную внешность и хорошо развитую мускулатуру, я не умею ускоряться, как некоторые герои романов в стиле фэнтези. Никаких сверх скоростей и роялей в кустах. Обычный темп среднестатистического воина. Если бы не вороной, меня бы эти трое порубили на кусочки и поплевали на труп, скинув остывшее тело на корм ракам. Я, по крайней мере, на них не плююсь, потому что уважаю их доблесть.

Голос конунга прозвучал как гром среди ясного неба. Он вещал долго и, судя по тому, как лучники сняли стрелы с тетивы, это было помилование для меня любимого. Как интересно, выходит, что я увижу закат? Но полностью насладиться радостным моментом я не успел, так как староста из поселения громко крикнул и метнул топор.

Я краем глаза видел движение и собирался пригнуться, но оказывается этого и не требовалось — староста метил в вороного. Чем ему животинка не угодила? За что он хотел его убить? Да, вороной холощеный, то есть в понимании ваннов не мужчина, но этот конь спас меня в бою. Он мой друг, а за раны друзей принято наказывать. Я повернулся к знахарке и, указав на умирающего вороного, показал, что она должна использовать лечебный амулет. Мида отрицательно покачала головой, но я нахмурил брови и знахарка, пожав плечами, подошла к лежащему на боку вороному. В его глазах застыли слезы, видимо ему было больно, а может он понимал, что с такими ранами долго не протянет.

Я не стал следить за действиями Миды, так как знал, что она научилась пользоваться артефактом. Мой взор устремился в сторону старосты ивергов, который медленно обнажил меч и, поигрывая клинком, начал приближаться ко мне. Я был зол на него, но бросаться в отчаянную атаку на такого матерого хищника, равносильно самоубийству. Возможно он не сильнее этих погибших парней, но у него за плечами гораздо больше схваток. И раз он до сих пор жив, то явно не из-за того что отсиживался в тылу. Он не отягощен доспехами и не утомлен боем, как я предыдущей схваткой. К тому же его шкура в отличие от моей не украшена свежей раной. Хотя порез на моих ребрах сложно назвать серьезным ранением, все равно при движении я испытываю легкий дискомфорт. А староста действительно осторожный убийца. События не форсирует, в лобовую атаку не бросается, держится на определенной дистанции, чтобы в случае необходимости сместиться с линии удара. Мне до его мастерства, как пешком из Москвы до Магадана.

Как же драться с тем, кто читает твои движения, словно раскрытую книгу? Он ведь и в глаза не смотрит, а следит за плечами. А я по пояс голый и любое сокращение мускулов видно невооруженным глазом. Чует мое сердце, допрыгался я. Такого мечника нужно чем-нибудь удивить, иначе он из меня нарезку сделает и вспотеть не успеет. А какой сюрприз может преподнести человек из технического мира, который брал в руки меч лет тридцать назад, и то просто для того чтобы ощутить себя древним богатырем?

Раскрутить мельницу одним клинком? Не пойдет, можно остаться совсем безоружным. Качать маятник, как Тайсон на ринге? Не смешно, староста сместится и дождется, когда я выдохнусь. Провести перекат через плечо? Так он видел этот прием и однозначно пригвоздит меня к земле.

Хотя, когда я писал роман об одном каскадере, то посмотрел видео некоторых реконструкторов. Они разбирали по гравюрам из книги мастера меча Фиори де Лебери приемы итальянской школы по работе двуручным мечом и показывали их в видеороликах. В руках у меня так называемый каролинг — одноручный обоюдоострый клинок с длинным долом, то есть широким углублением в мягкой сердцевине. Такое оружие на Земле было популярно приблизительно до двенадцатого века, пока рыцари носили кольчуги. Потом лезвие начали делать тоньше, а меч остался показателем статуса аристократа. В настоящих боях такие клинки стали не актуальны из-за того что ими почти невозможно разрубить латы и кирасы.

Но я сейчас не об этом. Клинок каролинг достаточно длинный и хотя заточка качественная, все равно до остроты бритвы ее никто не доводит. Есть возможность взяться левой ладонью за лезвие приблизительно посередине. Я не думаю, что этому воину приходилось сталкиваться с обладателем двуручного меча. Такую бандуру сложно таскать в повседневной жизни, а ванны вряд ли выходили биться с рыцарями в чистом поле. Или другой вариант хвата: можно положить вторую руку на так называемое яблоко — утолщение в конце рукояти, и тогда мощь удара значительно увеличится. А если совместить качание маятника с «закрытым хватом», то возможно мои действия введут в заблуждение старосту. Стоит попробовать, все равно ничего иного не остается.