Летописец (СИ) - Буров Егор

— Я не знаю, — честно ответил я. — Что ты задумала?

— Убивать тебя никто сейчас не будет, — пояснила знахарка. — Но ты говорил, что вороной отлично подходит для боя. Они могут попытаться его отравить. Если это так, то человек должен дождаться момента, когда ты угомонишься и уснешь.

— Логично, — согласился я. — Ты предлагаешь всю ночь изображать страсть? А когда отдыхать? Завтра мне понадобятся силы, а бессонная ночь не способствует восстановлению организма.

— Просто конунг может предположить, что ты сбежишь и тогда…

— То есть это может быть простой наблюдатель? — поинтересовался я.

— Возможно. Эйтелина, что молчишь? Стони. Представь, что Мих-Костóнтис овладевает тобой и тебе это нравится, — повернулась Мида к рабыне.

Цепи зазвенели и она проворчала:

— Довольно сложно радоваться в оковах.

— Завтра перед поединком мы их снимем, и ты перейдешь в собственность чужака, — пообещала знахарка. — А пока изобрази страсть.

— Долго?

— Не очень. Мы должны проследить за тем человеком, — пояснила Мида. — Я думаю, если он простой соглядатай, то пробираться в конюшню не будет, а расположится где-нибудь поблизости, чтобы держать в поле зрения выход.

— Тогда ладно, — кивнула Эйтелина и протяжно застонала: — М-м-м. Да, вот так. Быстрей. О, да! Слушай, а зачем мы за посох держимся?

— Он волшебный, — пояснила Мида.

— Так это правда? Он колдун? — округлила глаза рабыня и отодвинулась от меня подальше.

— Завтра этот посох подарят ведуну, — сообщила знахарка и повернулась ко мне: — А ты что замолчал? Пыхти, давай.

— Я не умею, — признался я.

Честно сказать, ни разу не оказывался в таком положении, когда рядом обнаженная девица, а я сижу одетым и не предпринимаю попыток ее соблазнить. Если для шестидесятилетнего жителя Земли это относительно нормально, то для мага, большого любителя слабой половины человечества такое поведение неприемлемо. Его организм остро реагировал на женские прелести выздоравливающей пациентки.

— Мих-Костóнтис, — отвлекла меня от созерцания полуприкрытого тела знахарка, — подумай о вороном.

— Зачем?

— Завтра от него будет зависеть твоя жизнь, — с усмешкой сказала Мида.

— А что о нем думать? Вон тот придурок отошел от конюшни, так что вероятнее всего он просто хотел убедиться что я не сбежал.

— Хорошо, но помни, сегодня прикасаться к Эйтелине нельзя. Она слишком слаба, — предупредила знахарка.

— Да понял я, понял, — тяжело вздохнув, произнес я.

— Хорошо, тогда спи, а я вниз спущусь, — заявила Мида. — Но ты не балуй. Если что, я рядом и услышу возню…

И вот теперь я проснулся рядом с обнаженной девицей и пытался вспомнить, пренебрег ли я рекомендацией Миды или все же повел себя как истинный джентльмен?

После завтрака знахарка снова измазала лицо Эйтелины грязью и повела к кузнецу снимать оковы. Я сопровождал женщин, хотя не понимал, мотивов Миды. Зачем понадобилось пачкать невольницу? Ко всему прочему пациентка снова хромала и при ходьбе постанывала, словно ей до сих пор больно. Я оценил состояние ее организма аурным зрением и понял, что это игра на публику. Ну ладно, подыграем нашей Лисе.

Глава 10

Почти до полудня я таскался за Мидой и наблюдал за тем, как она решала организационные вопросы, связанные с переездом. После того, как жена конунга Фая увидела, кого я выбрал в личные рабыни, она обратилась к мужу, и тот кивнул, мол, это он разрешил забрать невольницу. Фая с пренебрежением взглянула на Эйтелину и с победной улыбкой отвернулась в сторону благоверного супруга. Мида что-то доказывала Аль-йорду, но тот стоял на своем, и на уговоры не поддавался. Когда я поинтересовался, о чем они так долго спорили, знахарка объяснила, что пыталась под шумок утянуть у конунга семейную пару невольников. Правитель дал добро, но позволил забрать их только после моей победы. Изначально Мида выглядела расстроенной, но после внимательно на меня посмотрела и заявила:

— Ты должен выиграть, иначе беременная Ильга не сможет родить.

Спрашивается, какая Ильга? Какое отношение эта Ильга имеет ко мне? Почему я должен переживать о том, сможет ли она родить или нет? Полный бред. У меня сложилось впечатление, что знахарка решила утянуть из неволи всех сирых и убогих. То есть номинально я стану их хозяином, а фактически они будут благодарны Миде за свободу, и я там только в качестве мебели.

Честно сказать меня это не очень устраивало, но лично я на Земле не занимался ведением хозяйства, скинув хлопоты по дому на плечи жены. Да, я умел готовить пищу, но разносолами себя не баловал. Зачем? Я по своей натуре не гурман, а сторонник фразы: «Нужно есть, чтобы жить, а не наоборот». Поэтому и в шестьдесят лет Михаил Евгеньев не обзавелся брюшком и выглядел крепким мужчиной. Хотя, если сравнивать с магом Костóнтисом, то тут писатель с Земли явно отстал от летописца из другого мира.

Но если смотреть на вещи реально, у натуральных качков не бывает настолько развитой мускулатуры. Перекаченные мышцы есть только у «химиков» применяющих стероиды и гормональные препараты. Не понятно, как такого эффекта достиг маг, но мне придется долго и упорно тренироваться, чтобы поддерживать фигуру на должном уровне. Хотя о чем это я? Мне бы до заката дожить, а то опять насмешу Всевышнего планами на будущее.

Положа руку на сердце, могу признаться, что меня смущает мое нынешнее поведение. Непонятная импульсивность, неожиданные всплески гормонов, повышенная агрессивность, странная радость от того что я оказался в чужом теле на другом краю Вселенной. Вот спрашивается, чему тут радоваться? Но меня распирает от оптимизма. Постоянно хочется покуражиться. Такое впечатление, что личность мага включила режим самоубийцы и ищет самые опасные места, где я благополучно завершу карьеру легендарного героя. Так нельзя. Я хочу жить. Надо как-то угомониться и использовать шанс вернуть мага в родной мир. Глядишь, и я проснусь в собственной постели. Но это потом, а пока…

Пока наступил полдень, и жители собрались на площади перед дворцом. Там же я заметил делегацию из поселения племени ивергов. Рядом со старостой стояли несколько воинов в доспехах и какой-то облезлый старичок в шкурах. В аурном зрении он отображался как потенциальный волшебник. Его сияние было значительно тускней, чем у того же одноглазого ведуна, но в сравнении с остальными ваннами он был словно прожектор против ручного фонарика.

Я стоял рядом с конем и разглядывал толпу. Люди переговаривались и указывали на меня пальцем, но я не понимал их речей, потому что посох находился у знахарки, а она не торопилась его возвращать. Вскоре появился конунг и его племянник. Чуть в стороне стояла королева Фая со свитой. Жена Аль-йорда с презрением поглядывала на меня и мою новую невольницу. С Эйтелины сняли цепи и ошейник, и хотя она оставалась в старом платье, вид бывшей рабыни говорил о том, что воля женщины осталась несломленной.

Вскоре появился одноглазый ведун и что-то спросил. Ему ответил облезлый старик в шкурах и, указав на меня рукой, начал что-то доказывать толпе. Знахарка подошла ко мне и, вложив в ладонь посох, быстро перевела обличительную речь ставленника племени ивергов. Ничего интересного не прозвучало. По его словам я колдун, который при помощи мерзкой магии лишил жизни свободных ваннов. В доказательство моих противоправных действий племя ивергов выставляет на суд богов троих бойцов, которые докажут, что я злыдень и не заслуживаю жизни.

У меня возник вопрос, если люди хотят убедиться, что мечом можно разрубить от плеча до пояса, то зачем надели доспехи и взяли в руки щиты? Для чистоты эксперимента воины должны выглядеть так же, как и те ванны с дороги. Мида перевела мои слова, и в толпе начался гомон. Простые люди действительно хотели проверить, смогу ли я разрубить человека пополам. Но вождь племени ивергов и так знал, что это возможно. Он устроил этот цирк с одной целью, лишить конунга поддержки народа, мол, без колдуна Аль-йорд бы не победил земляного дракона. Вероятнее всего Кор-иверг опасался что я стану на сторону Аль-йорда и тогда ему не видать местного трона, как своих ушей. Ох уж мне эти интриги власть имущих. Вечно они строят друг другу козни, а страдают ни в чем неповинные люди. Так было, есть и будет. Я обычно старался держаться подальше от начальства и поближе к кухне, но это не всегда получалось. Вот и сейчас я оказался в самом центре этой дурно пахнущей ситуации. Я заявил, либо воины снимают доспехи, либо тогда не стоит ждать разрубленных тел, так как деревянный щит можно только расколоть, но при этом теряется сила удара.