Влада Медведникова - Предвестники Мельтиара
Мы стояли над зеркалом долго. Минуты утекали, превращались в часы, Мельтиар не возвращался, а мы все смотрели.
Мы видели, как машина врагов прилетела в столицу, опустилась в сердце крепости. Видели, как воины короля окружили мага. Он объяснял что-то, Лаэнар стоял рядом.
Это длилось мучительно долго, но в конце концов я поняла — маг изменил Лаэнара, забрал часть его души, Лаэнар словно заблудился на незнакомых тропах, забыл путь домой и не знает, кого спросить.
Но Лаэнар остался жив. Эли не нарушил обещание.
Еще не успев оглянуться, я почувствовала, что Мельтиар вернулся. Он возник в зале прорицателей словно снаряд, раскаленный и темный, и взрезал пелену видений и снов. Его сила разошлась волнами, коснулась моего сердца, — и я сумела оторвать руки от туманного стекла, вернулась в реальность.
Амира прятала лицо в ладонях — я знала, она хочет скрыть слезы. Рэгиль наклонился к ней, прошептал что-то, и Амира кивнула, протянула мне руку. Ее холодные пальцы дрожали, едва приметно.
Мои глаза были сухими. Все слезы остались возле распахнутого колодца.
Мы должны быть сильными. Мы звезды Мельтиара. Никто и ничто не остановит нас.
Зеркало тянуло к себе — я знала, если загляну в него, то вновь увижу Лаэнара, растерянного, не понимающего, что вокруг враги. Но Лаэнар был жив, никто не пытался убить его, никто не обращался с ним как с пленником. Поэтому я смотрела на Мельтиара, ждала, пока он позовет нас.
Мельтиар стоял вдалеке, говорил с Эркинаром, главой прорицателей. Слова тонули в шуме лопастей, в шелесте ветра, но я знала — пока старшие звезды разговаривают, мы должны молчать и ждать.
Они говорили, и их силы, непохожие и яркие, вихрем мчались вокруг, расходились по залу, сияли, сплетались, мерцали как солнечный свет на воде. Словно завороженная я следила за этим движением и видела сейчас ясно, как никогда, — это единая сила, каждый в нашем народе дышит ею, она течет под землей, пылает в небе, каждый из нас пронизан ею с самого рождения. Это и есть наша жизнь.
Я смогу быть сильной.
Но когда Мельтиар подошел, я едва не расплакалась.
Он сжал наши руки — но нас было не четверо, трое. Он смотрел на каждого из нас, по очереди, долго. Темнота электрическими вспышками билась в его ладонях, искрами угасала на волосах и одежде. Его жизнь вливалась в мое сердце, пыталась смыть боль.
Мы будем сильными, и никто не остановит нас.
Я сказала это без мыслей, без слов, но он услышал меня. Сжал на миг мою ладонь еще крепче, — а потом отпустил и наклонился к зеркалу.
Его руки легли на стекло, волосы рассыпались по туманной поверхности, и я увидела как задрожал в глубине сумрак, обретая очертания. Я хотела подойти, взглянуть, но не могла пошевелиться.
Потом Мельтиар выпрямился и обернулся к нам.
— Эркинар и его звезды будут следить за Лаэнаром, — сказал он. Его голос был сейчас далеким и темным. — Каждый день, каждое мгновение. Скрытые будут охранять его. С ним ничего не случится.
Амира всхлипнула еле слышно.
— Нельзя вернуть его сейчас? — тихо спросил Рэгиль. — Они этого и ждут?
Мельтиар кивнул.
— Занимайтесь машиной, — велел он. — У вас есть на это пять дней. И два дня, чтобы тренироваться. Арца. — Я слышала стук своего сердца, торопливый и гулкий, я смотрела на Мельтиара, ждала, что он скажет. — Сейчас иди спать, Арца. А вечером начинай тренироваться. — Он сжал мое запястье и добавил: — Я доверяю тебе, ты знаешь свои слабые места. Выбирай тренировки сама, любой нападающий поможет тебе.
Я так подвела его, но он верит в меня, верит в нас.
Я услышала собственный голос — такой спокойный и ясный, словно не я кричала и рыдала у распахнутого колодца, словно не я смотрела бесконечно долго в глубину холодного зеркала.
— Я буду тренироваться одна, — сказала я. — Ведь на войне у меня не будет напарника.
25
Я пытался посчитать, сколько дней провел на границе.
Но числа не сходились, срок не мог быть таким кратким, мне казалось я жил вдали от Атанга месяцы или годы — иначе почему все стало таким неуловимо чужим, прозрачным и прекрасным?
Здесь, в приемных покоях дворца, на балконе, парящем над городом, я вдыхал ветер и чувствовал в нем привкус осени — но когда я улетал, было лето. Я смотрел вниз и видел круглую площадь, мощеную разноцветной плиткой, белые дома, плоские крыши, всплески цвета то тут, то там, шпили сторожевых башен вдалеке. И небо — недостижимое сейчас, расчерченное полосами облаков и вереницами птиц. Они уже отправились в путь, они знают, что скоро осень.
Как я знаю, что скоро война.
Когда лодка опустилась во дворе крепости, я чувствовал лишь тянущую пустоту и усталость. Я хотел только одного, — добраться до Рощи, уснуть на своей детской кровати в доме учителя и не видеть снов, спать среди запаха хвои, звона волшебства и мерцания песен. А проснувшись, выйти и благодарить всех живущих в Роще, каждого волшебника и каждую песню. Я ушел от них так давно, но они были со мной, они помогали мне, одно только воспоминание о них давало мне силу.
И я должен сказать Ниме, что раскрыл нашу тайну.
Но я не мог отправиться в Рощу.
Рассветные часы были похожи на безумные сон: я говорил со стражей, потом со старшими офицерами. Меня отпустили ненадолго — чтобы не тратить времени я умылся и переоделся в казарме. Вода была обжигающе-холодной, но вернула мыслям ясность.
После я сидел в офицерской комнате и писал отчет. Руки еще помнили сражение и полет, и писать было трудно. Я заполнил два листа неровными строками и отдал секретарю короля — он запечатал пакет и унес.
Все это время со мной были Джерри и Рилэн — они продолжали рассказ, когда я сбивался с мысли. У меня не было сил сказать им, как я благодарен.
И тут же был наш пленник, Лаэнар. Он не отходил от меня, и его песня все еще звенела в воздухе между нами. Переодетый в простую одежду ополченцев, он больше не походил на врага, — казался мальчиком впервые приехавшим в Атанг, впервые попавшим в крепость, растерянным и не знающим, что сказать.
Что ж, он был испуган и растерян — это я знал точно.
«Под твою ответственность», — сказал мне старший офицер.
Я надеялся, что теперь смогу уйти, но секретарь короля вернулся — я должен подождать, один из советников хочет поговорить со мной.
Я отдал Джерри ключи от своего дома — пусть отведет туда Лаэнара, или пусть покажет ему город, — и поднялся во дворец.
Время утекало, растягивалось и туманило мысли, а я все еще сидел на балконе, слушал перезвон колольчиков и ждал.
Чугунная ограда изгибалась, сплеталась с живым вьюнком. Солнце отражалось в витражах в глубине комнаты, — я не мог различить их отсюда, но помнил, что изображено там. Подвиги первого короля: белые доспехи, меч с золотой рукоятью, безликие, поверженные враги и кровь, растекающаяся осколками слюды. Мне было четырнадцать лет, когда я впервые увидел эти картины. Никто не сумел мне тогда ответить, почему в руках у первого короля меч. Все знают, что наши предки приплыли с ружьями и пули одолели магию.
Но как такое могло быть? Я видел, на что способны враги. Слышал, как поет их волшебство.
— Эли?
Должно быть, мысли утянули меня слишком глубоко, к самой границе сна, — туда, где растворяются звуки и свет. Я не заметил, что я уже не один на балконе.
Я пробормотал слова приветствия, — едва слышные, они рассыпались в воздухе, как пыль. Пришедший улыбнулся мне, на миг сжал мое плечо — словно думал, что я сплю и хотел разбудить — и сел за стол.
Королевский советник. Я вспомнил его имя — Керген. Каштановые волосы, постриженные по дворцовой моде, рубашка с тонкой вышивкой и улыбка — но спокойная, а не насмешливая, как у многих здесь. Имена других советников вечно забывались, но его я помнил. Керген часто разговаривал со мной.
Слуга поставил на стол бокалы с вином и выскользнул за дверь бело-золотой тенью, почти беззвучно.
— Я прочел твой отчет, Эли, — сказал советник.
Он не улыбался сейчас, смотрел внимательно и серьезно — наверное, ждал моих слов. Но что я мог добавить? Я рассказал уже обо всем: про тайное убежище врагов, про их машины, про то, как Тин помогал нам, и про то, как мы забрали Лаэнара. Даже про то, как к нам приходила девочка с именем звезды.
Я не написал лишь о видениях и песнях — вне стен Рощи нелегко говорить об этом. И промолчал о том, что война совсем близко — здесь, во дворце никто не поймет, почему я так уверен.
Мне нечего было добавить. Поэтому я лишь кивнул.
— Я знаю, что многие в совете не согласятся со мной, — продолжал советник, — но я буду настаивать, чтобы король и полный совет выслушали тебя. Таких новостей не привозил еще никто, сотни лет никто не мог подобраться к врагам так близко.
Керген сжал мою руку, и я понял — он обещает открыто поддержать меня перед королем, даже если остальные советники будут против. Может быть, ему от меня что-то нужно — во дворце все держится на сложных переплетенных нитях, потянешь за одну и приходит в движение многое — а может быть, он просто поверил мне. Почувствовал как близка пропасть, мы на самом краю.
