Светлана Багдерина - И стали они жить-поживать

— Надо же… — меланхолично произнес он, вертя в руках камень, словно впервые увидел. — Добыт за такие деньги — пусть не наши — и с таким риском, а гляди ж ты… Простая игрушка…

— Оставь? — предложил Иван.

— Да пропади они пропадом!!!.. — злая разочарованная гримаса исказила и без того пострадавшую в свалке физиономию волшебника, он размахнулся, и со всей мочи швырнул камень за уцелевшие шатры.

Земля вздрогнула, как будто её ударили не камнем размером с маленькое яблоко, а огромным метеоритом, затряслась, заходила ходуном и встала на дыбы. Небо потемнело, вспыхнуло алым, тут же заволоклось тьмой и тоже будто закачалось, изо всех сил стараясь удержаться на месте…

Едва успевшие было подняться на ноги люди и зорко приглядывавшие за ними умруны покачнулись, не удержались на ногах и полетели наземь в путанице рук, ноги и оружия.

Там, где камень упал, к небу взвились десятки столбов раскаленного пара и кипятка и вздыбились яростные скалы, подпирая небесную твердь.

— Что это — водопровод перебили? — умудрился улыбнуться — хоть и кривовато — прикушенными губами Агафон, когда все снова остановилось и замерло.

— Что… это… было?.. — вторил ему дед Зимарь, чихая через слово то ли от простуды, то ли от поднявшейся в воздух потревоженной степной пыли.

— Пойдем, посмотрим, — предложил Иванушка, осторожно поднимаясь на ноги и оглядываясь по сторонам. — Но, мне кажется, что это сработал камень демонов. Ты не помнишь, у них землетрясение было?

— Камень?.. — растеряно замер на полпути к вертикальности чародей. — Но ведь мурза бросал его… и другой… и ничего не случилось…

— Так ведь ты ж сам сказал, внучек, что в том мурзе волшебства — как в быке молока, — просипел дед Зимарь.

— Как решета в воде, — автоматически поправил маг и напряженно уставился на собственную переносицу. — Так значит… значит… значит… Значит, чтобы камень сработал, тот, кто кидает его, должен иметь волшебный дар?..

— А у мурзы его не было, — подытожил старик.

— Так значит, мы все-таки можем их использовать против Костея?! — медленно расплылся в счастливой улыбке Иван.

— МЫ можем, — уточнил Агафон. — В смысле, я.

— Замечательно! — хлопнул его по плечу лукоморец, чем нарушил свежеобретенное хрупкое равновесие специалиста по волшебным наукам и уложил его обратно на строительный мусор под ногами. — Тогда своей властью назначаю тебя… заместителем главнокомандующего лукоморскими войсками по вопросам волшебства! На время войны, конечно, — поспешил уточнить он, перехватив просительный взгляд чародея. — После победы мы напишем от имени короны рекомендательное письмо на имя директора вашей школы с перечислениями всех твоих деяний…

— Не надо всех, — быстро попросил Агафон.

— Хорошо, — согласился царевич. — Тогда самых ярких.

— И этого не надо, — покраснел маг.

— Ну… в этом случае… самых… достойных, — нашел приемлемый для обоих вариант Иван. — И попросим восстановить тебя на курсе и вернуть тебе палочку. Кстати, зачем тебе палочка? У тебя же и так всё получается. Иногда, я хотел сказать… Почти всегда, — торопливо добавил добрый царевич.

— Палочки выдают только студентам, — пояснил воодушевленный новыми перспективами Агафон. — Они служат фокусом для волшебной силы ученика, пока тот не научится управляться с ней самостоятельно. Но… мне она еще может пригодиться, — признал маг и смущенно улыбнулся.

Чтобы увидеть результат испытаний, Иванушке, Агафону и деду Зимарю пришлось долго карабкаться на выросшие из-под земли у самого стойбища скалы, тщательно выбирая проход между красными глыбами, усеивавшими крутые склоны словно арахис — ореховый торт добросовестного кондитера.

Умаявшись, ободрав до крови руки и порвав коленки у штанов, через час они взобрались на гребень горы, выпрямились во весь рост, и с восторгом и гордостью окинули взором с высоты орлиного полета открывшийся перед ними вид. Окончательно почувствовать себя покорителями горных вершин, чьи имена восхищенные потомки высекают на попранных ими скалах[76], им помешала только замеченная в паре десятков метров тропинка, по которой уже, в сопровождении свиты из батыров и уважаемых людей нации, поднимался Бунчук-ага.

Но всякие мелочные эмоции были моментально отброшены прочь и позабыты, как только они бросили взгляд на долину, лежащую у них под ногами.

Она была круглой, и больше всего напоминала дно таза, если, конечно, где-нибудь нашелся бы таз диаметром в два километра и со стенками под сотню метров. Дно ее было едва различимо из-за дыма с того места, где они стояли, но, приглядевшись, Иван с изумлением понял, что это был не дым, а пар. Он то и дело вырывался из-под земли в разных местах долины, как сквозь дырявую крышку чайника, а иногда в запотевшее небо взмывали фонтаны, струи и просто струйки воды.

— Что это?.. — как завороженный, не отрывая глаз от необычайного зрелища, прошептал старик.

— Гейзеры, — так же шепотом, словно боясь громко сказанным словом разрушить неведомые чары, отозвался царевич. — Такие бывают, я читал. Но очень редко. Вода эта тоже горячая, а в таких местах тепло даже зимой… Люди специально приезжают к гейзерам даже из самых дальних далей, чтобы попросить у них здоровья…

— Это такой вид магии? — оживился чародей. Во всем, что касалось волшебства, он считал себя докой[77].

— Наверное, — пожал плечами Иван. — Туалатин и Конро об этом, наверняка, могли бы много рассказать… Но единственное, что я знаю, так это то, что такие места, как правило, находятся вдали от городов и деревень, и поэтому поездки туда сопряжены с опасностями и неудобствами, которые, часто, вместо того, чтобы поправить здоровье больного, просто сводят его в могилу. Жаль, что нам придется покинуть это чудесное место так скоро!..

В двух шагах слева от них замер, превратившись в слух, Бунчук-ага.

Превратиться во что-нибудь более вредоносное для путешественников ему и его эскорту мешал десяток головорезов в черном за их спиной.

Бросив прощальный взгляд на гейзеры, Иванушка повернулся к мурзе и сухо поклонился ему.

— Спасибо за гостеприимство сказать вам не могу, извиниться за учиненный разгром — не хочу, но за лошадей мы благодарны. Советую вам и вашим людям бросить работорговлю и придумать себе занятие, достойное истинных батыров, сынов ваших степей, Бунчук-ага. Прощайте.

— Прощай, Ивана Лукоморская, — отвесил вдруг ответный поклон удивленному царевичу мурза. — Моя обязательно будет искать такой занятий. Торговать человек — плохо… Моя это всегда знать… Правда…