Юлия Фирсанова - Отдыхать, так по-божески!

— Спасибо, — просто, но очень серьезно сказал Итварт, склонив голову.

— За что? — удивился начальник дворцовой стражи.

— За то, что дал мне надежду. Впрочем, она тоже говорила мне об этом, тогда, когда я готов был слушать, но понять не смог. Возможно, еще не поздно, — ответил учитель богини, вспоминая один из их разговоров во время тренировки и содержащийся в нем намек. Теперь он видел его так ясно.

Бог замолчал и, спокойно следя за богиней взглядом, замер, словно чего-то выжидая. Пока одни радовались тому, что их страшные страхи не оправдались, кое-кто боролся с ревностью, набирался смелости или просто стеснялся, а Итварт думал, к принцессе шустро протолкался худой взлохмаченный парень с уникальной для Лоуленда прической стиля "гидры подыхают стоя", в драных брюках неопределенно синего цвета в белых разводах и длинной, почти до колен, обтрепанной люминесцирующей майке с фотографией голой девицы. Этот некто, пользуясь тем, что окружающие не успели среагировать на его наглое появление, нахально предложил принцессе:

— Потанцуем, дорогая? Не откажешь старому приятелю?

— Пошли, — фыркнула принцесса, принимая предложение Оскара, и вложила свою ладонь в его смиренно протянутую руку.

То ли Оскар понял, что этим Элию не проймешь, то ли всерьез в последнее время налегал на выработку умений увертываться из-под ног партнерши при движениях под музыку, параллельно следя за тем, чтобы самому не придавить ненароком туфельку даме, но на сей раз экс-барон двигался на удивление аккуратно, почти грациозно. Хотя, судя по тому, с каким настороженным видом он взирал на кончики клыков принцессы, проглядывающие в улыбке ярких губ, Оскар просто опасался сделать неверный шаг.

— Тебе понравился мой костюм? — самодовольно поинтересовался мнением принцессы барон с почти ребяческой ухмылкой.

— Забавно, оригинально, — одобрила богиня. — Жаль только, что пришлось надеть маску, очки бы к нему подошли больше. Но в любом случае, ты единственный в зале, кто одет в таком стиле. Не хватает только убойного запаха сигарет, к которым так пристрастились урбо-миры.

— Я от них чихать начинаю, — честно признался Оскар с некоторым смущением.

— А вот Лейм одно время баловался, пока не напоролся в прокуренной одежде на меня. Потом еще ему и Нрэн наподдал, — с улыбкой вспомнила Элия.

В вольном Лоуленде, где, казалось, приветствовались и цвели махровым цветом все пороки миров, искусство табакокурения не нашло своей ниши из-за абсолютной бесполезности с точки зрения достижения удовольствия. Никотин не оказывал на лоулендцев никакого эйфорического эффекта, и привыкшие к сложным заклятьям, драгоценным амулетам, ароматным куреньям и зельям боги воротили нос от редких глупцов, пытавшихся притащить в королевство вонючую и совершенно бесполезную заразу. Так что жертвой привычки к табаку становились лишь одиночки, слишком долго шлявшиеся по урбо-мирам, чтобы успеть подхватить дурную привычку.

В королевской семье пробовал курить табак Лейм, с юношеской восторженностью считавший эту привычку атрибутом своей принадлежности к миру техники до тех пор, пока всегда ласковая сестра брезгливо не отшатнулась от него при встрече, уловив подозрительный запах.

Иногда, тайком, вспоминая о первых годах своих вольных блужданий по измерениям, покуривал Кэлер, но, зная о тонком обонянии сестры и чувствительном нюхе многих братьев, всегда использовал простенькие чары удаления запаха. В противном случае Энтиор и Мелиор закатили бы грандиозный скандал с визгом, а потом еще полгода поминали о вульгарных пристрастиях родственничка.

Сочувственно вздохнув, Оскар ярко представил себе кузена принцессы — великого Бога Войны — с сурово сдвинутыми бровями и, невольно поежившись, пробормотал:

— Да, не повезло парню.

— Зато желание курить табак пропало навсегда, — отрезала Элия, приседая в малом реверансе танца.

— Хорошо, что я не курю, — очень искренне признался барон, метнув в сторону маячившего в углу лорда Морта опасливый взгляд. — Знаешь, а ведь я пригласил тебя на танец с меркантильной целью.

Элия демонстративно прошлась взглядом по всем доступным взору драгоценностям — бесценному подарку Злата, проверяя все ли на месте.

— Э, нет, с другой меркантильной целью, — хмыкнул Оскар и решительно выпалил: — Как считаешь, его великое величество Лимбер читал мое прошение, или сразу использовал его по назначению в сортире?

— Бумага гербовая же. Не жестковато будет? — с сомнением протянула принцесса, чуть нахмурившись в раздумье.

— Ну, Элия, а серьезно? — нервно спросил барон, свободной рукой еще больше взлохматив волосы.

— Лежит твое прошение у него в почте, лежит, со всеми сопутствующими документами, даже ходатайство Лиенского не затерялось, — успокоила Хоу богиня с невинной улыбкой. — Кроме того, стопка документов по твоему делу за последнее время существенно увеличилась за счет неких гениальных стихотворных произведений, доказывающих безмерную пользу барона для короны и государства в области литературы. Энтиор об этом лично позаботился. Так что, когда государь вернется к рассмотрению дел, ему будет на что опереться в своем решении.

— И? — убито прошептал Оскар, мысленно кляня на чем свет стоит свое неуемное перо и вдохновение, абсолютно не подчиняющееся дипломатическим расчетам.

— И, думаю, ответ будет положительным. Твои владения, пока находящиеся в ведении короны, не настолько велики и доходны, чтобы цепляться за них любой ценой, вопреки законам государства. Кроме того, папа любит сатиру, не в пример некоторым излишне самолюбивым детям. А еще, к твоему заявлению приложена небольшая бумажечка с личной печатью и ходатайством некой принцессы, мнение которой весьма ценится его величеством, — снова успокаивающе повторила богиня Оскару то, что уже говорила герцогу, и присела в заключительном реверансе.

— Благодарю, Элия, — совершенно искренне сказал Оскар и, поклонившись партнерше, поспешил раствориться в толпе.

Сделал это мужчина весьма поспешно, поскольку взгляд, которым ревнивая Смерть следила за некурящим бароном на протяжении всего танца, нельзя было бы назвать доброжелательным и с очень большой натяжкой. Даже фиолевое вино не могло избавить Хоу от страха перед тяжелой рукой воинственного бога.

— Прекраснейшая!

— О, темная роза!

— Ночная фея!

— Сумеречная незнакомка!

Заговорили, привычно обступая освободившуюся богиню надеявшиеся на следующий танец поклонники. Но прежде чем кто-то успел "зафрахтовать" принцессу, к ней протолкался Итварт, оставив Дариса на скамье в полном одиночестве задумчиво поглаживать посох.