Робин Хобб - Лесной маг

— Эпини прямо сейчас отправится домой, к мужу, — заявил я.

— В самом деле? — Древесная женщина невесело рассмеялась. — Перестань командовать. Здесь ты бессилен. По собственному выбору. Раз за разом ты отказывался служить магии. Снова и снова не отвечал на зов Оликеи, приносившей тебе правильную пищу. Ты был похож на ребенка, не желающего выполнять порученные ему дела. Своим упрямством ты так запутал свою магию, что я даже начала сомневаться, сможет ли она работать снова. Но некоторые вещи должны быть сделаны, и, если отказывается один человек, можно найти другого. Твоя кузина пришла сюда по собственной воле. Я не знаю, почему магия не выбрала кого-то вроде нее с самого начала. Полагаю, она послужит магии гораздо лучше, чем ты.

— Ты не можешь так поступить! Ты не можешь взять ее вместо меня!

— Ты так думаешь? У твоей кузины есть сила и природное родство с этим миром. — Женщина, сидящая на пне, посмотрела на Эпини, и ее улыбка приугасла. — Я помню, как сражалась с ней из-за тебя в первый раз. Тогда меня удивила ее сила. А в тот день, когда ты меня срубил, она пришла в мой мир и осмелилась бросить мне вызов из-за того, что магия требовала от меня иной жизни. Она увела его с собой, и мужчина, который должен был накормить магию, зачал вместо этого ее ребенка. Меня вполне устраивает, мальчик-солдат, что она склоняет голову перед магией. Будет правильно, если она потеряет то, что потеряла я.

Я посмотрел на древесную женщину. Я все еще любил ее, но между нами разверзлась пропасть, когда она начала угрожать Эпини.

— Как мне убедить тебя позволить ей уйти? — прямо спросил я. — Я готов отдать все, чтобы она благополучно вернулась домой.

— Это плохая сделка, — ответила женщина. — Она уже сказала, что хочет сделать, чтобы спасти твою жизнь. Мне остается лишь решить, нужен ли ты нам зачем-нибудь.

— Отпусти Эпини. Помоги мне выжить, и я приду к тебе и буду служить магии. Даже если это будет означать, что мне придется пойти против своего народа.

Древесная женщина склонила голову набок. Некоторое время она молчала, словно к чему-то прислушивалась. Я стоял рядом с Эпини и пытался взять ее за руку. Широко раскрыв глаза, она смотрела, как моя бесплотная ладонь проходит сквозь ее. Я обнял ее за плечи. Она слабо улыбнулась мне и с тревогой обернулась обратно к древесной женщине. Я посмотрел дальше, на молодое деревце, выросшее из упавшего ствола. Листья его безжизненно повисли, несмотря на летний ветерок. Лисана вновь повернулась к нам.

— Магия возьмет вас обоих, — сообщила она с явственным удовлетворением.

— Этого ей не предлагали! — сердито возразил я.

— Именно это, — поправила она. — Эпини сказала, что готова отдать все, чтобы тебя спасти. А ты сказал, что сделаешь все, чтобы она благополучно вернулась домой. Магия согласилась в обоих случаях.

— Это нечестно! — закричал я.

— А что ты считаешь честным, мальчик-солдат? Следует ли нам отпустить ее, дать умереть тебе, позволить захватчикам срубить старейшие деревья? Позволить дороге прорезать лес, как твой клинок прорезал мой ствол? Отсечь наш народ от корней, как ты отсек от корней меня? Это будет честным?

— Мне жаль, что я это сделал, — повторил я.

Я вдруг понял, что появление Эпини в лесу вновь пробудило боль и гнев древесной женщины. Лисана и я оставили в прошлом нашу жестокую схватку; мы видели в себе жертв собственного противостояния. Однако присутствие Эпини все изменило. Эпини была моим союзником, помогла мне победить древесную женщину, и та вновь переживала позор своего поражения. Эпини была живым воплощением моей другой жизни, всего, что мешало мне уступить магии.

— Пожалуйста, Лисана. Пожалуйста, позволь ей уйти, — просто взмолился я наконец.

— Ты просишь об этом так, словно отпустить ее в моих силах. Она пришла сюда, выкрикивая имя Оликеи, словно кошка в течке. Ей повезло, что та не явилась на ее зов. Оликея и другие ушли в горы. Они боятся того, что грядет. Когда магия в гневе, страдают все. Народ обратился к Кинроуву. Они боятся, что его магия перестала работать. Страх его танцоров больше не удерживает захватчиков; деревья предков вновь начали падать. Кинроув — самый старший и самый толстый из наших великих. Они будут просить его прекратить танец и начать войну, которую поймет ваш народ.

— В этом нет необходимости! — вмешалась Эпини, бросила на меня быстрый взгляд и продолжила: — Я могу сделать то, о чем ты меня просила. Я могу заставить наш народ перестать рубить деревья предков. И я это сделаю, если вы спасете Невара.

Древесная женщина долго смотрела на Эпини.

— Я уже сказала. Магия приняла твои условия. Теперь от меня ничего не зависит. Все решит магия.

— Но что мы должны делать? — спросил я.

— То, чего пожелает от вас магия, — ответила древесная женщина.

— Лисана! — взмолился я. — Снова и снова я повторяю. Я не знаю, чего хочет от меня магия. Если бы я знал, я бы это уже сделал.

— Только ты можешь это знать: я бы посоветовала тебе слушать внимательнее, — сухо ответила она.

Я подозревал, что оскорбил Лисану, назвав ее по имени при Эпини. Она отвернулась от нас и внезапно исчезла. В тот же миг я вдруг почувствовал себя совсем хрупким, тенью, бьющейся на черном ветру. А потом Эпини посмотрела на меня и накрыла ладонью мою руку, лежавшую на ее плече. Пальцы Эпини прошли сквозь меня, но тем не менее я почувствовал себя немного устойчивее.

— Ты удерживаешь меня здесь, — изумленно заметил я.

— Я пытаюсь. Я не вполне понимаю, как это делать. — Она испуганно оглянулась. — А ты знаешь дорогу домой?

— Возможно. Тебе предстоит довольно долгое путешествие через лес. У тебя хватит сил?

Она принужденно рассмеялась.

— А какой у меня есть выбор? Я снова и снова читала это в твоем дневнике, Невар. Что магия не оставляет тебе выбора. Мне кажется, теперь я понимаю, что это значит.

Она отвернулась от пня Лисаны и пошла вдоль гребня, я плыл за ней, как детская игрушка на веревочке.

— Зачем ты пришла сюда? Зачем искала Оликею?

— Я думала… даже не знаю, что я думала. Надеялась, что она знает способ тебя спасти. Спинк пришел домой в отчаянии оттого, что ты намерен признать себя виновным и покончить с этим. Я дождалась, пока он ушел из дому. А потом одолжила лошадь…

— У кого? — перебил я Эпини.

Она даже не смутилась.

— Хорошо, я украла лошадь и тележку и поехала на кладбище, а оттуда направилась в новый лес за ручьем. Там было не так уж страшно. Так что я подумала, что я справлюсь. Тогда я пошла в старый лес, но с трудом заставила себя войти под те деревья. Так что я встала там и начала звать Оликею. Мне кажется, мои крики что-то потревожили, поскольку тогда на меня обрушился страх. Невар, никогда в жизни мне не было так страшно. Мое сердце отчаянно колотилась, я никак не могла перевести дух. Ноги перестали меня держать, и я села, где стояла. Меня охватил такой ужас, что я даже не смогла убежать. И тогда я разозлилась. И вновь стала громко звать Оликею. И тогда что-то произошло. Мне все еще было очень страшно, однако я поняла, что должна встать и идти. И так я и сделала. Я шла и шла, поднималась все выше, продиралась сквозь кустарник. Я так устала, что едва могла идти. Но я знала, что должна. Наконец я добралась до этого пня. И когда я увидела твою саблю, меня вновь охватил такой страх, что я думала, я от него умру. Я поняла, что попала в то место, которое нам всем приснилось.