Николай Бородин - Хозяин Пророчества

Орки стояли, горделиво подбоченившись, а вот все остальные, поначалу замерев, разразились бурей восторженных криков. Орочий предводитель, взяв наперевес вторую похожую штуковину, двинулся к отрядным командирам — очевидно, чтобы просветить их, темных, по поводу чудес технического прогресса гордых сынов пустыни. Краткую и возвышенную историю про таинственный белый песок, на котором ради собственной же безопасности не стоило разводить костры, внимательно выслушали все, кроме Снора.

Ярл слушал вполуха — во-первых, про селитру он и сам мог порассказать немало интересного, а во-вторых, ему, как не самому худому мастеру, хватило минутного взгляда на летучую палку, чтобы в общих чертах узнать о ней все существенное — кроме, пожалуй, названия. Орк, впрочем, завершил рассказ именно тем, что заполнил сей досадный пробел, назвав чудное устройство ракетой. Снор, дослушав, прикинул, что добрососедские отношения с орками — это очень хорошо, но следует сразу расставить все точки над буквами, в этих точках нуждающимися, то есть показать новым соседям мощь и умения подгорных мастеров. Чтобы, к примеру, эти самые соседи в один прекрасный день не решили проверить своих «отсталых» друзей на прочность, в чисто профилактических целях завоевав их.

Ярл уже открыл было рот, чтобы рассказать о сложностях изготовления огнестрелов, которые, конечно, не давали столь поразительной взрывной мощи, как ракеты, но зато заметно выигрывали в точности и скорострельности… но Яссольф успел раньше.

Демон услышал все, что надо, и теперь его мозг, лишь самую малость поощряемый хорошим гномьим элем, решил, что настало время попробовать новую игрушку в деле. Громадная ручища протянулась вперед и выхватила вторую ракету из рук орка прежде, чем тот сумел это предотвратить, и уж точно прежде, чем он сообразил, чем это может обернуться. Силищи у демона было совершенно немерено, и орк успел только начать свое восклицание классическим:

— Осторожно…

Но было уже поздно — Яссольф только слегка, по своим меркам, сжал в пальцах сложный, а потому капризный механизм, внутри что-то хрустнуло, и ракета дала старт прямо в руках у демона, который в силу природной огнеупорности оказался в крайне выгодном положении, совершенно не пострадав. Но все остальные не могли похвастаться такой же устойчивостью к взбесившейся пиротехнике, а потому резво хлопнулись на землю. И в первую очередь это сделал орк, отлично знающий, на что способны их приспособления в бою. Хорошо хоть он догадался снять и с этой ракеты насадку, начиненную поражающими элементами. Но силы заряда вполне хватало для того, чтобы везунчик, получивший четверть пуда разогнавшегося снаряда прямо в руки, распределился ровным слоем по всем окрестностям, да еще и с красивым фейерверком.

И в этот момент именно там, куда отправилась набирающая скорость ракета, появилась команда уставших, но довольных победителей некромантов. Снаряд, оставляя за собой дымный след, радостно устремился в самую гущу народа, совершенно не ожидавшего столь горячего приема. Маги успели оценить обстановку и в ус не дунули, справедливо понадеявшись на мощность своих защитных печатей, только Оцелот заботливо прикрыл щитом Альтемира, пока еще непривычного к мгновенной смене обстановки. Мурен, будучи призраком, вообще снисходительно относился к опасностям мира бренных вещей, а вот инстинкты Наран-зуна сработали безукоризненно. Вождю хватило скорости, чтобы в воздухе поймать ракету точно за середину, и силы, чтобы мгновенно ее остановить, а не поволочься следом. Это беспримерное деяние, несомненно, было бы встречено бурей заслуженных восторгов, если бы у простых зрителей хватило на это времени. Потому что ракета, безукоризненно следуя всемирному закону подлости, поняла, что именно сейчас сможет причинить больше всего неудобства наибольшему количеству окружающих, и взорвалась.

Из медленно рассеивающегося облака порохового дыма проступило измазанное сажей лицо Наран-зуна со вскинутыми в холодном удивлении бровями. Маги, как более осведомленные в подобного рода вопросах, перевели дух — если уж у орка уцелели даже брови, обычно исчезающие в таких случаях, то беспокоиться было не о чем. Охотник, привязавшийся к пустынному вождю, отлично знал свое дело.

Но отсутствие физических повреждений не означало, что гордость великого пустынного воина также не уязвлена. Весь лагерь внезапно понял, что им придется встретиться с неудовольствием Наран-зуна. Люди, гномы и демоны попросту ощутили на спине мурашки, более чувствительный Ширш с шипением оглядывал внезапно вставшую дыбом шерсть, а вот уже знакомые с нравом своего вождя орки замерли, превратившись в изваяния, и, кажется, даже перестали дышать.

Вождь окинул эту безрадостную картину подчеркнуто стальным взглядом и мысленно рявкнул охотнику:

«Что мне делать?!»

Ответ последовал немедленно:

«Ну-ка подвинься».

После чего Наран-зун на мгновение ощутил, как его сущность устремилась куда-то вбок с немыслимой скоростью, а затем с изумлением увидел, что теперь взирает на мир с точки зрения солнечного мячика, сидящего на плече у собственного тела. А в самом теле теперь хозяйничал разум охотника, и именно этот разум направил стопы вождя в сторону замерших рядом Яссольфа и орка-стражника, мастерски распознав в них зачинщиков всего переполоха.

Подойдя к этой парочке вплотную, «Наран-зун» приостановился, в упор посмотрел на почти тут же опустившего взгляд подчиненного, потом поднял глаза и уставился на принявшего слегка виноватый вид демона. После чего внезапно широко ухмыльнулся и хлопнул Яссольфа по плечу, одновременно проверяя, на месте ли заклинание, позволяющее разным народам понимать друг друга:

— Друг мой демон, — «вождь» доверительно понизил голос, и Яссольф тут же с готовностью наклонился послушать, — это чудесно, что ты и твои спутники наконец-то нашли общий язык с моими бойцами. Негоже держаться поодаль друг от друга тем, кто делает одно дело. Но, — он еще более понизил голос, — если ты, приятель, не будешь следить за своими чертовыми граблями, я тебе в следующий раз их пообрываю к твариной матери. Мы поняли друг друга? — Охотник закончил эту тираду открытым взглядом прямо в глаза демону и широкой, хотя и несколько клыкастой улыбкой. Сам Наран-зун, замерший в теле солнечного шарика, почувствовал сгустившееся молчание и ощутил, что сейчас наступил один из тех самых моментов, после которого шутник либо вливается в общую компанию под дружный хохот, либо оказывается живописно разбросанным по окрестностям в виде не слишком крупных кусочков.

Яссольф моргнул и громко, раскатисто захохотал, хлопнул тело Наран-зуна по плечу так, что оно пошатнулось: