Андрэ Нортон - Зеркало Мерлина

— Рей, — послышалось в третий раз, и это был не призыв к вниманию, а только приветствие. И рука на его руке, как и эти всезнающие, всевидящие глаза, тянула его назад, в сад, и каким-то образом одновременно притягивала к другой двери, невидимой, но ощутимой. И Рей освободился от мира, в котором родился.

— Проснись!

Рей открыл глаза. Он дрожал от холода, оледенело даже все внутри, хотя лежал он не на снегу, но, правда, и не на том ложе, на котором уснул.

Под его голыми ногами был холодный пол, залитый таким ярким лунным светом, что слепило глаза. Как он оказался здесь, почему стоял, положив руки на дверной засов? Он не имел никакого представления об этом и чувствовал только замешательство и растерянность.

— Проснись! — снова приказал негромкий голос позади Рея.

Он повернулся и увидел фигуру в мантии с капюшоном, наполовину в тени, наполовину в этом ярком лунном свете. Рука поднялась и отбросила капюшон. Рей стоял перед леди Эйе. Она протянула к нему руку, и на раскрытой ладони лежал шарик, горевший чистым белым светом, на мгновение ослепившим Рея.

— Пойдем… — сказала она почти шепотом, потом повернулась, словно была уверена, что Рей не может не повиноваться ей, бесшумно пошла по освещенному луной залу к полуоткрытой двери, и скрылась за ней. Рей шел следом.

Там леди Эйе положила светящийся шарик на маленький треножник, и свет тут же разгорелся, осветив комнату со стульями, кушеткой и столом, заваленным полотняными свитками.

— Сюда! — она указала ему на стул у стола, и Рей сел. Он все еще дрожал от холода не столько внешнего, сколько внутреннего.

Леди Эйе налила вина в белую чашу в виде цветка и добавила туда несколько капель из маленького, длиной в палец флакончика.

— Выпей! — Она вложила чашу в руку Рея.

И снова Рей повиновался. Жидкость была теплой, и пока он глотал ее, становилась все теплее. Когда он поставил опустевшую чашу на стол, леди Эйе подошла к нему и положила руки ему на плечи, заставляя его взглянуть ей в глаза.

Это было… это было, словно все унесла сила власти, какую нельзя ни понять, ни контролировать. Слабое инстинктивное сопротивление Рея тут же ушло. Он не Понимал, чего хотела от него леди Эйе, но она явно ждала какого-то ответа.

Наконец она разорвала контакт, сняла руки с его плеч. И только тогда Рей осознал, как крепко держала его эта сила.

— Что случилось? — Он впервые рискнул спросить, даже не отдавая себе отчета, о чем хочет узнать. Как он попал в этот холл? Чего она ждет от него?

— Ты шел спящий, — сказала леди Эйе, — ведомый какой-то силой не из твоего бодрствующего мозга. Я изучала природу этой силы, откуда бы она ни исходила.

— Ходил во сне? Но…

— Ты хочешь сказать, что раньше этого не делал. Насколько я знаю, это правда. Послушай, сын мой. Ты знаешь, что я в храме и поэтому многому обучена. Твое время во многом полагается на материальные вещи, на знание, опирающееся на то, что можно видеть, слышать, осязать или ощущать. У нас другое учение. Оно имеет дело с невидимым, неслышимым, с тем, что ощущается только косвенно и не задерживается в чистом свете дня. Но ты не нашей крови и не из этого мира, и многое, лежащее в тебе, ново для нас. Возможно, у вас есть силы, каких мы не знаем, хотя и опытны в таких делах. И эти силы, которых мы пока что не понимаем, могут согнуть твою волю. Когда кто-то из моего народа ходит во сне, это знак, что он под контролем. Это может быть злом, и жертва должна подвергнуться очищению в храме…

— Как — под контролем?

— Движимый чужой волей. Обычно это проделывают над людьми сыны Тени.

Рей покачал головой.

— Я не атлант. Я сказал Че и тебе полную правду.

Леди Эйе кивнула.

— Я знаю это. Для человека из храма прикосновение Тени, словно сажа на человеческом лице. И если бы тобой завладели против твоей воли, я бы узнала это, когда минуту назад «читала» тебя. Но что-то толкнуло тебя идти, в то время как другая часть твоего мозга оставалась спокойной. И это важно узнать. Может быть, твое собственное время все еще держит твой дух и требует тебя. А может…

— Что? — все, что она говорила звучало вполне правдоподобно.

— Что-то еще стремится воспользоваться тобой. Когда тебя пленили атланты, один из их Красных Мантий смотрел на тебя, так ведь? И те, кто взяли тебя, отдали ему то, что было на тебе, когда они захватили тебя. Таким образом, у него есть мысленное изображение тебя, и вещь, которую ты носил на своем теле. Сильный враг может сделать с этим очень многое. Но если дело только в этом, то на некоторое время ты в безопасности. Точно сделанное жрецами твое изображение послужит для того, чтобы ты не был больше мишенью для такого контроля и вторжения в твой мозг. Люди нашего храма поработают для тебя!

— Но… Ведь это колдовство! Оно же нереально! Это все равно, что втыкать в куклу иголки и воображать, что при этом страдает враг.

Она так тяжело вздохнула, что Рей поднял глаза.

— Что ты знаешь о куклах, иглах и желании зла?

Теплота исчезла из голоса леди Эйе, сменившись отчуждением.

— В мое время это считают сказками, в которые разумные люди не верят.

— Вот как? Ну, так они дураки, а не разумные. Древняя власть, вероятно, почти забыта, но некоторые силы все же приходят на зов желающих зло. Не презирай старые сказки, человек из другого времени, потому что в них лежит зерно истины. В мире существуют свет и тьма, и люди склоняются к тому или другому. Каждое требование имеет свою цену, и если они хотят платить, — к ним приходит знание и возможность им пользоваться в зависимости от степени обучения. Те, кто не имеет знания, видят несколько материальных предметов и думают, что все дело в них. Не понимая сути происходящего, они боятся и в страхе бегут от того, что лежит за этими игрушками. А в то же время это, поверь, отнюдь не игрушки. Прислушайся к тому, что я говорю. Насмешка над такими серьезными вещами может стоить тебе жизни!

На Рея эти слова произвели впечатление против его собственной воли. Она безоговорочно верила в то, о чем говорила, и он должен был принять это как часть этой жизни.

— Значит, ты думаешь, что жрец атлантов пытался направить меня на какой-то путь. А зачем?

— По тем причинам, которые ты и сам сможешь назвать, если подумаешь. Ты вовсе не глуп. Во-первых, ты новый человек, брошенный в старые распри во Бремя кризиса. С таким всегда следует обращаться осторожно.

— Но у меня нет никаких особых способностей.

Она несколько утратила свою отчужденность.

— Всего один человек, нарушивший равновесие в ту или другую сторону, может повернуть течение истории в новое русло. То, что ты несешь в мозгу, может оказаться полезным тем людям, с которыми ты свяжешь свою судьбу. Это одна причина, чтобы наложить на тебя мысленный контроль, хотя попытка сделать это в истинной цитадели Солнца говорит о невероятной дерзости тех, кто служит тьме. Во-вторых, ты среди нас, мы тебя приняли, и ты можешь стать для них глазами и ушами. Нет, — видимо, она правильно прочла его чувства, — не надо сердиться. Для них было бы выгоднее иметь тебя с твоим познанием такого, какой ты есть. Возможно, — она снова нахмурилась, — я поступила неправильно. Может, лучше было бы следить за тобой и ждать…