Андрэ Нортон - Зеркало Мерлина

— Да.

— На что это похоже?

— Вроде плавания. Можно видеть мир внизу или попасть в облака…

— Мне бы понравилось, — сказала Айна. — Как было бы хорошо, если бы ты принес такую птицу с собой…

Рей засмеялся.

— Есть много вещей, которые я мог бы принести, и они были бы очень полезны, но я никогда не думал бы о самолете.

— Наакали могли бы сделать такую птицу, — заметила леди Айна. — Надо посоветовать им найти такие знания.

Че испугался.

— Никто не может советовать Наакалям. Они сами решают, какие тропы мудрости будут открыты нашим ногам.

— Когда они услышат слова лорда Рея, они сами захотят пойти по этой тропе, — не уступала леди Айна.

Ее настойчивость, видимо, раздражала Че.

— Рей скажет Наакалям, да. Они пожелают услышать его, когда узнают о его появлении. Но советовать им мы не можем.

— Кто такие Наакали? — быстро спросил Рей, поняв, что леди Айна опять хочет возразить Че.

— Жрецы Пламени, стражи древней мудрости, искатели новых знаний, учителя человечества. Они путешествуют по колониям, распространяют знания, увеличивая, насколько возможно, запасы его в нас. О многом они говорят только Ре Му и, может быть, немногим Солнцерожденным, кто не болтлив и правильно заботиться о знаниях. Так почтили мою мать, когда она после смерти моего отца стала дочерью храма.

— Я войду в храм, когда моя служба на море будет кончена, — сказала леди Айна.

Че улыбнулся.

— Это ты сейчас говоришь, миледи. Но я готов поспорить, что через год ты позовешь какого-нибудь воина к своей правой руке. И тогда мы больше не услышим о храме.

Ее глаза вспыхнули.

— Уж не умеешь ли ты читать будущее, как Наакали и те, кто прошел Девять Таинств? — Она резко повернулась и ушла во внутреннюю каюту.

Рей вопросительно посмотрел на Че. Тот все еще улыбался.

— Все женщины время от времени говорят, что мужчины для них ничто, и они предпочитают силы храма. Но все это быстро забывается, когда приходит время для свадебных браслетов.

— Му еще далеко?

— Мы войдем в гавань перед наступлением ночи и будем спать в доме моей матери. Я не думаю, что нас вызовут на аудиенцию до завтра, но леди Айна, наверное, пойдет ночью.

Через час раздался радостный возглас — «земля»! Были вытащены весла, и гребцы заняли свои места. Один из офицеров принялся весело отбивать ритм на маленьком барабане, и матросы гребли дружно и привычно легко.

— Полиция гавани, — Че указал на подплывающий к ним легкий бот.

— Что за корабль? — окликнули с бота.

— «Властелин Ветра» Северного Флота под командой Солнцерожденного Че с важными известиями для Ре Му.

— Проходите, — полицейский бот направился встречать тяжело двигающегося «торговца».

Овальная гавань была полна судов. Тяжелые «торговцы», величавые пассажирские корабли, суда флота, баржи и рыбачьи шхуны качались здесь на якорях. Жужжание голосов поднималось над толпами работающих в доках.

За гаванью террасами уходил вверх город, не город — мечта: сверкание белого металла, радужные тона стен и башен, поднимавшихся все выше и выше. Дома и дворцы, которые Рей видел на берегах, вдоль которых они плыли раньше, казались, по сравнению с этими зданиями, грубыми хижинами какой-нибудь окраинной деревни.

— Это — сердце нашего мира. Что ты о нем думаешь, брат? — спросил Че. — Он сравним с городами твоего мира?

— Не думаю. По размерам — да, но не по красоте.

Они вошли в док, и Че передал командование своему помощнику. Когда они высаживались, почетная стража отсалютовала им мечами.

— Ты быстро прошел, Солнцерожденный, — сказал Че офицер стражи. — За три дня от Внутреннего моря, — с гордостью ответил Че.

— Хорошее время, милорд. Леди Айну ждут носилки. А вы, милорд, во двор леди Эйе?

— Да, — нетерпеливо сказал Че.

Леди Айна шагнула к ним.

— Похоже, наши пути расходятся, милорды. Друзьям и соратникам не обязательно церемониальное прощание. До новой встречи, и да хранит вас Пламя, — она приветственно подняла руку и в сопровождении почетной стражи исчезла, затерявшись в толпе. Офицер остался.

— Какие будут приказания, Солнцерожденный?

— Дай нам побыстрее пройти.

Офицер расчистил для них в толпе проход. Рей пошел бы медленнее, чтобы увидеть все, что можно, но Че торопил его. Два или три поворота с одной шумной улицы на другую — и они попали в более тихое место. Здесь тоже были повозки, лошади, ломовые телеги, но много и пешеходов. Яркие цвета, самые разнообразные одежды, различные расы мелькали перед глазами Рея. И ему хотелось разобраться в том, что он видел, слышал и чувствовал. Но сейчас времени для этого не было.

Че свернул в тихий узкий переулок, догнав сопровождающего их офицера, и остановился перед небольшой дверью в стене.

— Большое спасибо за компанию и помощь, милорд, — сказал он в то время, как дверь уже распахнулась от его резкого толчка.

Рей на мгновение заколебался, и офицер улыбнулся.

— Все мы знаем лорда Че. Он хороший сын леди Эйе. Отдыхайте в свете Пламени, милорд, — он отсалютовал им и ушел.

Рей вошел в большой сад, закрыл за собой дверь, которую Че оставил открытой. Там были пальмы и цветы и бассейн из мрамора. Растущие возле него папоротники отражались в его спокойной воде. У бассейна Че остановился и взглянул на Рея.

— Смотри. Это она, моя мать.

Женщина, пересекавшая лужайку, не поднимала глаз и казалась погруженной в свои мысли. Она была одного роста с Че, и ее кожа была почти такой же перламутровой, как жемчуга на шее и платье, а светлые волосы опускались до пояса толстыми, перевитыми жемчугом косами. Но Рей видел только спокойную красоту ее лица.

Какое-то воспоминание шевельнулось в глубине его души. Рей повернулся и пошел обратно к красной двери в белой стене, чувствуя, что какая-то могучая сила заставляет его делать это. Он шел как слепой, видя не то, что окружало его здесь, а то, что было перед его внутренним зрением. Дверь не уступила, когда он толкнул ее, и тогда он с силой ударил по ней кулаком.

— Сынок…

Не слово, а только звучание его у него в мозгу, как было и с Че при их первой встрече. И сразу же его омыла теплая волна, несущая исцеление, отогнавшая мучительное воспоминание. Но он не повернулся — не решился. Его кулак в последний раз ударил упрямую панель двери. Он не хотел, он не мог повернуться и увидеть…

— Рей.

Его собственное имя, но сказанное не тем голосом, который он боялся услышать, а другим. Его рука упала.

— Рей…

Этот зов требовал повиновения, и Рей не мог оттолкнуть его. Он неохотно — ох, как неохотно — повернулся и увидел глаза, полные сострадания и заботы. Они смотрели в него, не на то, как он стоял сейчас, а на то, что он пережил последние месяцы. Эти глаза проникли через барьер между этим миром и его собственным. Он был уверен, что они знали…