Тимофей Печёрин - Команда хоть куда

На втором этаже они сразу же устремились к приоткрытой двери, от которой поперек коридора тянулся прямоугольник яркого света. Однако стоило конфиденту и его телохранителю переступить порог и оказаться в кабинете, как Шенгдар внезапно вынырнул из-за спины Ролана. И приставил к его шее короткий, но остро наточенный клинок.

— Ты! Здоровяк! Стой на месте, — высоким и грубоватым голосом, чуть ли не взвизгивая, велел Крогеру бывший шут, — не то твой любимый хозяин отправится на встречу с предками!

— А ты следом, — невозмутимо отвечал телохранитель, успев уже положить руку на эфес меча, — мало ли, что прыгать умеешь. Места тут мало, особо не напрыгаешься. Порублю в капусту… так что не дури.

— Сам не дури! — не унимался Шенгдар, — сюда, ко мне!

Последнюю фразу он выкрикнул явно не для Крогера. Но прямо-таки через голову бывшего командира городской стражи. А несколько мгновений спустя и сэр Ролан, и его телохранитель поняли, кому именно эта фраза адресовалась.

Морозом повеяло уже как в настоящую зиму. А затем в дверях показались два силуэта: человеческих, по-женски хрупких и длинноволосых. Две фигуры с белыми как снег лицами, серебристыми волосами и в одеждах… вернее, доспехах, отливающих синевой, как весенний лед. И со странными мечами — прозрачными, точно сделанными из стекла. Но не бывшими оттого ни хрупкими, ни менее смертоносными. Уж Ролан-то знал. Успев познакомиться с этим оружием не понаслышке.

И потому с первого взгляда узнал его обладательниц.

Белолицые создания были Ледяными Девами — питомцами ледянников. Далеко не добрых соседей королевства на северо-западе. Напав на человеческую деревню или захватив земли, населенные людьми, существа изо льда и снега обыкновенно вырезали мужчин и взрослых женщин. А девочек и юных девушек своей особой магией превращали в такие вот отдаленные подобия человека. Сплавы плоти и льда — воительниц, бесчувственных и беспощадных. Коих, вдобавок, было не так-то просто убить.

— Клади меч на пол, — велела одна из Ледяных Дев Крогеру, глядя на него своими бесцветными, мертвыми, как у кукол, глазами. Немного жизни было и в голосе, донесшемся из ее тонкогубого рта. Слишком ровно звучал этот голос, без намека на выражение чувств.

— Много чести, стерва, — хмыкнул телохранитель Ролана. А затем, резким движением выхватив меч, рубанул им ближайшую из противниц. Все произошло едва ли за мгновение, Крогер мог гордиться своей, не потерянной за годы, сноровкой. Ибо даже Ледяная Дева не успела ни отразить удар, ни блокировать.

Да только телохранитель конфидента не знал, что убить зачарованных льдом воительниц можно, разве что обезглавив и порубив на части. Еще против них с успехом применяли боевые заклинания, основанные на магии огня. Ран же Ледяные Девы не чувствовали, как и утратили на веки ощущение боли. И рука, столь ловко отсеченная клинком Крогера, должна была прирасти обратно за считанные минуты.

С другой стороны, большего бывшему командиру стражи и не требовалось. В схватке с двумя противницами, незнакомыми, но явно не из рода людского, победить он все равно не надеялся.

Все, на что рассчитывал Крогер — это ошеломить враждебную сторону. И выиграть для себя немного времени. Ровно столько, чтоб хватило добежать до окна. И, высаживая на ходу раму, выскочить наружу. Прямо на густо росшие под окном кусты.

Да, хозяина своего Крогер, по сути, бросил на расправу врагам. Но с другой стороны, как рассуждал телохранитель, если Ролана не убили сразу, значит и не намеревались вовсе. Разве что попугать хотели. А отбить конфидента у него будет куда больше шансов, если прежде удастся найти подмогу.

Глава пятая

Один выдающийся полководец прошлого как-то изрек: «командиры, как и родители, бывшими не бывают». И лично у Крогера была возможность проверить правдивость этих слов. Когда он, спешно покинув дом, снимаемый Шенгдаром, отправился к казармам городской стражи. К своему старому месту службы.

Надо сказать, что в бытность командиром, Крогер, если и мог считаться «отцом солдатам», то отцом строгим и даже суровым. Ибо принадлежал к той разновидности начальников, что круглосуточно живут службой. И того же самого требуют от подчиненных.

Капитан Крогер мог скомандовать подъем посреди ночи. Без малейшей внешней причины, просто бдительности ради. Мог довести до изнеможения муштрой, а потом еще покрыть отменной руганью, если результат его не устраивал. Не щадил Крогер даже новичков: один из них стал калекой, причем уже на второй неделе службы. Долго, кстати, суровый командир по этому поводу не сокрушался. «Наша служба — не женский монастырь, — говорил он, — можно вдруг и увечным стать… и даже погибнуть. Раньше или позже, какая разница? И не все ли равно, как это случится — при обучении или в патруле, к примеру? Если ты слизняк, к службе не приспособленный. Но понять это самому мозгов не хватило».

Подчиненные отвечали ему вымученной покорностью. И проклятьями, тихо и сквозь зубы, но произносимыми. Зато теперь, когда бывший командир всполошил своим нежданным визитом казармы… желающих прогнать Крогера или отказать ему, как ни странно, не нашлось. Благо, в Нэсте бывшего капитана городской стражи почитали спасителем всего города. После недавней истории с поддельным проповедником.

Но что все-таки сыграло решающую роль — та история или сыновняя почтительность солдат к командиру — Крогер не знал.

А прежде, чем отряд городской стражи нагрянул к дому Шенгдара и окружил его, в самом доме тоже успело случиться многое. Так кстати удравший телохранитель оказался прав: опальный шут-маркиз действительно не собирался убивать сэра Ролана. Он вообще-то, при всех своих изъянах, лично марать руки в крови был не склонен. Мог разве что изобразить решимость да готовность лишить жизни. Благо, артистического дара совсем уж лишен не был.

Однако теперь изображать стало не перед кем. И, более того, Шенгдар вмиг сообразил, чем грозит ему бегство Крогера. А именно, разоблачением. Ибо если даже вина столичного гостя в подстрекательстве крестьян к бунту останется недоказанной — все равно, присутствие в доме двух враждебных созданий придется объяснять. А как это сделать, чтобы избежать обвинения в измене и последующей виселицы, бывший шут не представлял. Его собственных талантов здесь явно недоставало.

Потому, едва Крогер скрылся в проеме разбитого окна, Шенгдар только что на колени не пал перед королевским конфидентом. Обещал, что лично съездит к вооруженным им крестьянам и призовет их прекратить бунт. А ведь в том, что именно шут-маркиз в оном повинен, вроде никто его обвинить не успел.