Свят Заставный - Книга Чужаков (СИ)

— Как только открыли тайну Астрала, Бездны, или же, как говорят тимеоты, — Торакиши, что значит «внутренности вселенной», буквально за несколько десятков лет, люди сообразили, что нечто изменилось не только в восприятии вселенной, как таковой, но и в них самих. Все чаще начали рождаться дети с не просто сверхъестественными способностями, но и вовсе с удивительными потенциариями, то бишь — новообретенными свойствами. Первыми официальными адептами стали организованные на государственном уровне Колонны Альтуима.

Неофициальными или скорее официально отвергнутым, но одним из самых известных в последствии, стал Айял, — основатель рода валакасов. Одного из самых многочисленных кланов неофициальной астаромантии.

— Интересный, полагаю, персонаж, раз был отвергнут на таком официозе, — полюбопытствовал я.

— Даже не представляешь, — хохотнул до хрюканьям Асперо.

— Ну… — задумался Оз. — Он родился, как посчитали, с некоторыми отклонениями, ибо был бледен как снег, а его глаза были красными. Сначала на это не обращали существенного внимания, всяко не реагируя на необычного ребенка и видя в нем лишь оправдание пословице «всяко случается, всяко бывает». Хотя тогда в его общине альбиносы были величайшей редкостью. Само собой, особенной популярностью среди жителей селения близ столицы, он не пользовался, поскольку с самого детства утверждал, что якобы слышит голоса деревьев, земли, металла. От него старались держаться подальше.

В общем, история древнее некуда. В селении его считали если не порождением тьмы, — демоном проще говоря, — то уж блаженным точно. И именно его озлобленность на своих ненавистников прорвала в нем ту преграду, что дала повод для дальнейшего развития целой отросли. Айял строил козни соседям и насмехающимся над ним детям, сам не подозревая, что именно он стал первым полноценным адептом астарии в тогдашнем Альтуиме.

В общем так. Айял заделался отшельником. Стал мстительным и озлобленным. А мстить было кому и за что, в полном объеме, если верить летописям. В результате на него объявили охоту, а он, благодаря этому, лишь совершенствовал свои способности. В конце концов он реализовался, как первый известный истории астрант, чей род в последствии назвали «валакасами». Поскольку на то время еще не было никаких представлений об Астрале, как о чем-то большем, нежели предположительное задверье Лимба, — мира духов. Не было так же тогда и технологий работы с ним, кроме сиреневых облак, что появлялись в пространстве, при включении первого механизма, ставшего прародителем астрального двигателя, но вначале лишь пропускавшего неведомых тварей в реальность. Методов работы с Астралом не было, поскольку о нем еще тогда не было ни сведений, ни каких бы то ни было оформленных знаний.

— Лаконичней пожалуйста, ато мы до адепторума отсюда не сдвинемся, — зевнул Асперо, доедая последний пирожок.

Оз насупился и, видно было, что прилагаются героические усилия воли, дабы не послать телохранители к бениной матери, но все-таки сдержался.

— Это стало решающим фактором в будущем Айяла. Он заболел на недуг, известный ныне, как астроболия. Подобное возникает, когда у человека развивается слишком много активных астароцитов в организме, — клеток отвечающих за взаимодействие с астарией, — но их не направляют в нужное русло при помощи соответствующих ментальных техник, которых тогда еще попросту не существовало.

Астроболия превратила Айяла в существо, жаждущее мести всем своим естеством. И он, следует заметить, этому не слишком-то и противился. Первый астрант стал чудовищем, что дало начало принципиально новому виду в пищевой цепочке. Потомки Айяла питались чужими астароцитами. Сначала это была кровь, потом они адаптировались еще больше и уже с помощью астарии приступили к питью жизненных сил без, так сказать, лишней возни и пачканья.

Конечно же, подобное не прошло мимо глаз тогдашних ученых и они всерьёз занялись этим вопросом. И уже через несколько десятков лет появились первые методы работы с астарией без угрозы заболевания астроболией. Развитие шло полным ходом и астрантов становилось все больше и больше. Тогда и заметили что в зависимости от способа влияния на человека, расходятся и его приоритетные способности. До эталона довели лишь четыре основных ветки астаризации, которые и стали родоначальниками четырех официальных институций.

Неофициальных тоже, конечно, хватало. Но со временем они стали вне закона, хотя многие сохранились и до сих пор. Официальные стали Четырьмя Колоннами Альтуима, потом КРИО, а из неофициальных астрантов признали лишь несколько кланов и родов. Вот собственно все по истории возникновения. Вкратце, как мог!

Рассказ не мог не заинтересовать. Хотя в нем и было много неточностей с тем, что я почерпнул в библиотеке, но суть понятна.

— Что-что, простите? — Фыркнул вдруг Асперо. — Многие?! Да этих «отступников» по всему КРИО пруд пруди! И, между прочим, валакасы среди них чуть ли не самые обособленные. Наверно, древняя история сказывается. Скажу тебе, Влад, то, чего господин Озморн никогда даже не выговорит! Среди «отступников» лишь несколько нормально развитых кланов. Остальное — дичь, и от них стоит держаться подальше! Да-да, господин Озморн, именно так! Я правду говорю и вы это прекрасно знаете…

Я лишь покрутил головой, уже поняв, что сейчас возникнет очередная словесная перебранка. Занятно получается. Тут у них есть и своеобразный аналог фэнтезийных вампиров с Земли и еще куча всяких мутантов-самоучек. Хотелось бы поглазеть на их технологии и методы работы с пресловутой астарией, как говориться, в непосредственной близости к источникам.

— …дискриминация!.. кьё'ссай!.. своими именами, филантроп несчастный… судить надо… клал я…

Споры этих двоих вызывали желание закрыть лицо ладонями и спрятаться куда подальше. Несмотря на всю глубину уважения в обращении со своим господином, Асперо терял это самое уважение в полном объеме, как только начинались подобные перебранки. Радикально противоположные взгляды… Как они только уживаются вместе?

Пока они воевали я осунувшимся взглядом бродил по давно лишившимся солнца, улицам города. Было над чем поразмыслить более внимательно. Совокупность новых знаний и эмоций, как-то жутко изматывала, порождая двоякое чувство переполненности и пустоты одновременно.

Спать я все еще не хотел, хотя физически ощущал себя, как раб после марш-броска через весь Египет с каменной плитой на шее. Пресловутое интуитивное чувство тревоги не покидало меня еще с момента первого пробуждения, когда я едва не отправил себя же к праотцам. Что-то среди этих отдающих аметистовым свечением небес, волновало меня. А когда взгляд опускался на гротескные очертания засыпающего города, — мне оставалось лишь диву даваться. Готов ли я был к чему либо подобному? Может ли вообще человек быть готовым к такому? И все эти разговоры на возвышенные темы с восхищенными интонациями в голосе… Действительно ли мы не пытались просто поубавить страх друг друга. объединяясь в некое подобие стаи? А даже если так, — то что с того?