Брендон Сандерсон - Душа императора

— Такой ты решила быть. Если даже стена может пожелать стать фреской, Ван ШайЛу, то и ты могла бы захотеть стать великим живописцем.

Она грохнула печатью о стол и пару раз глубоко вздохнула.

— А ты с характером, — продолжал Гаотона. — Как и Ашраван. На самом деле, я теперь понимаю, что ты сейчас чувствуешь, потому как благодаря тебе ощутил это несколько раз на собственной шкуре. Кажется, такой способ… может наладить диалог между людьми, научить их понимать друг друга. Добавь свои эмоции на печать и дай другим почувствовать то, что чувствуешь сам.

— Звучит отлично, — изрекла Шай. — Если бы только воссоздание душ не было ужасным преступлением против природы.

— Если бы.

— Раз уж ты смог прочитать эти печати, стало быть, действительно стал хорошо разбираться, — ответила Шай, резко меняя тему. — Почти на столько, что можно подумать, будто ты меня обманывал…

— На самом деле…

Шай встрепенулась, окончательно прогоняя свой гнев. Что это на неё нашло?

Гаотона смущенно полез в глубокий карман своей мантии и достал деревянную коробочку. Ту, в которой Шай хранила свои сокровища — пять знаков сущности. В них содержались варианты развития души, которые в случае необходимости могут преобразовать её в того, кем она могла бы быть.

Шай шагнула вперед, но Гаотона приоткрыл коробку и показал, что в ней пусто.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Думаю, с моей стороны было бы немного глупо… отдать их тебе сейчас обратно. Кажется, любой из них может освободить тебя в одно мгновение.

— На самом деле только два, — кисло пробормотала Шай, перебирая пальцами. На эти печати души она потратила более восьми лет жизни и кропотливой работы. Первую начала в тот самый день, когда закончила свое обучение.

— Хм, да, — ответил Гаотона. Внутри небольшой коробки лежали пластинки металла с выгравированными печатями меньшего размера: небольшие чертежи, по которым бы пошло изменение души. — Эта, я полагаю? — он вынул одну из пластин. — Шайзан. В переводе… Кулак Шай? Делает из тебя воина, верно?

— Да, — ответила Шай. Значит, Гаотона изучал её знаки сущности, вот откуда он так хорошо научился читать печати.

— Я понимаю отсюда лишь десятую часть. И очень впечатлен. Воистину, должно быть ушли годы на их изготовление.

— Они… очень дороги мне, — заговорила Шай, заставляя себя сесть за стол и не зацикливаться на пластинах. Если бы она сумела утащить пластинки с собой при побеге, то новые печати изготовить бы было гораздо проще. Несмотря на то, что это займет недели, большая часть трудов не пропадет. Но если их уничтожат…

Гаотона сел в свое кресло, рассматривая пластины и беспечно крутя их в руках. Будь на его месте другой человек, такое поведение можно было бы расценивать как скрытую угрозу. «Смотри, что у меня в руках, и подумай о том, что я могу с тобой сделать». Однако о Гаотоне такого сказать нельзя. Он был искренне заинтересован.

Или нет? Как всегда, Шай не могла подавить свои инстинкты. Неважно, насколько ты хорош, найдется тот, кто будет лучше. Именно этому учил дядя Вон. Что если Гаотона всё это время дурачил её? И хотя чутье подсказывало, что Шай права в своей оценке этого человека, в случае ошибки провал неизбежен.

«Фиаско может настигнуть меня в любой момент, — думала она. — Я должна была сбежать несколько дней назад».

— Стать воином, это понятно, — заговорил Гаотона, убирая пластину в сторону. — И это тоже. Охотник и следопыт. Очень полезный навык, позволяет прекрасно выживать в любой среде. Впечатляет. Но вот ученый. Для чего? Ты и так ученый.

— Ни одна женщина не может знать всего. Кроме того, на обучение требуется слишком много времени. Использовав этот знак сущности, я тут же смогу разговаривать на десятках языков, от Фен до Мулла-дель, даже на нескольких наречиях Сайклы. Мне станут доступны знания множества разных культур и правила их поведения. Я буду знать естественные и точные науки, а также основные политические течения в мире.

— Вот как, — ответил Гаотона.

«Просто отдай мне их», — думала она.

— А как насчет этой? — поинтересовался Гаотона. — Нищенка? Для чего тебе быть истощенной и… это означает, что большая часть волос должна выпасть, а кожа покроется шрамами?

— Меняет внешность, — ответила Шай. — Мгновенно. Это полезно.

Она не стала упоминать, что в этом случае будет знать все уличные лазейки и как выжить в городском подполье. В обычном состоянии её навык по взлому замков был весьма посредственным, но если поставить штамп, её мало кто мог превзойти.

С меткой от этой печати Шай могла бы попытаться выскользнуть через маленькое окно, и так как знак перепишет прошлое, даст ей годы опыта в качестве акробата, чтобы легко спуститься на пять этажей вниз… к свободе.

— Мог и сам догадаться, — продолжал Гаотона. Он достал пятую пластинку. — Осталась последняя, самая загадочная из всех.

Шай не проронила ни слова.

— Приготовление пищи, сельскохозяйственное дело, шитье. Еще одно альтер-эго, я полагаю. Для имитации обычного человека?

— Да.

Гаотона кивнул, откладывая лист. «Честность. Он должен видеть мою честность. Не надо обманывать.»

— Нет, — вздохнула Шай.

Он посмотрел на неё.

— Это… мой исход, — объяснила она. — Пользоваться я ей не собираюсь, но если вдруг возникнет необходимость, то вот она.

— Исход?

— Если я когда-нибудь применю её, — ответила Шай, — вся моя жизнь Воссоздателя будет полностью переписана. Исчезнет всё. Я не буду знать, как сделать даже самую обычную печать; забуду, что когда-то была ученицей Воссоздателя. Стану обычным человеком.

— И ты хочешь этого?

— Нет.

Пауза.

— Да. Возможно. Какая-то часть меня, наверное, хотела бы такого исхода.

Как трудно быть честной. Очень трудно. Но иногда это единственный возможный вариант.

Она иногда мечтала о простой жизни. Чем-то похоже на странное желание спрыгнуть с большого обрыва, только чтоб узнать каково это. Очень соблазнительно, несмотря на всю глупость поступка.

Обычная жизнь. Без тайн и лжи. Шай любила свою жизнь. Ей нравятся острые ощущения, добиваться успеха, творить чудеса. Но… частенько, находясь в бегах или в темнице, она мечтала о другом.

— Твои дядя и тётя? — спросил он. — Дядя Вон, Тетя Сол, они тоже упомянуты в печатях. Я прочёл это здесь.

— Нет никаких дяди и тети, — прошептала Шай.

— Но ты их постоянно вспоминаешь.

Она зажмурилась.

— Я понимаю, — продолжил Гаотона, — жизнь полная лжи заставляет реальность и вымысел смешиваться. Но если ты воспользуешься печатью, то безусловно забудешь не всё. Но как ты намерена скрыть такую ложь от себя?